Царьков: Один день без них

В Эстонии изменили Конституцию. Лишили права голоса на муниципальных выборах десятки тысяч людей, которые живут здесь годами.

Они работают, платят налоги, лечат, учат, воспитывают детей. Но у них — не тот паспорт. У них другое происхождение. Возможно, другая первая, родная культура. Иногда — не тот Бог. Не те взгляды. Не та история.

Этот шаг — даже не столько юридический, сколько символический. Он говорит: вы — здесь, но вы — не с нами.

Прямой сигнал

Вопрос о лишении этих людей права принимать участие в общественной жизни — даже на уровне собственного муниципалитета — это не просто политическая мера. Это прямой сигнал:

Ваш труд — не вклад.
Ваше мнение — неважно.
Ваше присутствие — нежелательно.

О них здесь привыкли говорить как о чужих — даже если они живут рядом десятилетиями. Их участие в жизни страны не считают равноправным.

А теперь представим: что, если однажды все они действительно уйдут?

Поменять местами вчера и сегодня

В этой ситуации есть особенно тревожный нюанс. Право участвовать в муниципальных выборах отняли у тех, кто живёт в Эстонии десятилетиями. Кто пережил все этапы становления независимости, работал, платил налоги, пользовался этим правом годами.

И всё это — под предлогом, что в условиях угроз нельзя допускать «иностранцев» к управлению.

Но вот парадокс: граждане Евросоюза, даже только что приехавшие в Эстонию и получившие постоянное место жительства, — уже имеют право голосовать на муниципальных выборах. Это право сохраняется.

А те, кто прожил здесь всю жизнь, воспитал детей, построил карьеру, — оказываются лишены даже минимального участия в жизни своего города.

То есть Эстония приравнивает тех, кто 30 лет жил рядом, к тем, кто только что прибыл.

А иногда — ставит новичков выше. Потому что дело — не в участии, не в вкладе, не в доверии. А в политике.

Это уже не просто юридическая мера. Это демонстрация: для государства важнее формальная принадлежность к «своему лагерю», чем реальная жизнь людей здесь и сейчас.

Один день без них

В Германии вышла серия роликов, снятых врачом. В одной из сцен — типичная больница. На лестничной клетке стоит группа сотрудников в форме. Голос за кадром говорит: «Представьте, что остаются только те, кто родился в Германии». Люди молча уходят. Остаётся горстка. Пустота.

Это не постановка — это правда. Автор этих роликов не обвиняет. Он показывает: без мигрантов немецкая медицина просто не работает.

Представим то же самое в Эстонии: в один день из страны исчезают все те, кого привыкли считать «чужими».

Больницы. Школы. Стройки. Транспорт. Коммунальные службы. Уход за пожилыми. Вдруг — всё пустеет. Всё замирает.

Сколько дней продержится система без них?

Чужие, без которых нельзя

Из личного опыта: в Ванкувере, одном из самых быстрорастущих регионов Северной Америки, «коренные» жители, возможно, уже в меньшинстве. Но именно это обеспечивает рост. Приток новых людей — это энергия, налоги, движение. Там давно поняли: не закрываться надо, а открываться.

Другой пример — Виннипег, крупный академический центр в Канаде. Уже по дороге туда, в самолёте, становится понятно, кто движет науку: большинство пассажиров — не канадского происхождения. А в университетах, лабораториях и клиниках — специалисты со всего мира.

Силиконовая долина, центр мировой инновационной экономики, давно держится на усилиях иммигрантов. Стартапы, лаборатории, технологические гиганты — строят выходцы из Индии, Китая, Восточной Европы, стран бывшего СССР.

Это не исключение. Это правило:

Во всём мире, где есть рост и движение, ключевую роль играют те, кто приехал.

Не потому, что местные хуже. А потому, что развитие любит движение. А движение невозможно без открытых дверей.

Эстония как город, который сам себя изматывает

Эстония — маленькая страна. По сути — город-государство. Здесь нет огромных ресурсов или многомиллионных рынков. Зато есть:

• стареющее население,
• массовый отъезд молодёжи,
• нехватка специалистов,
• нагрузка на здравоохранение,
• растущий налог на каждого, кто ещё остался.

И вместо того чтобы держаться за каждого, кто хочет жить и работать здесь, государство выстраивает жёсткую иерархию: «настоящие» и «остальные». Даже если без этих «остальных» всё это уже еле держится.

Сначала они были чужими. Потом их стало не хватать

Отторжение кажется удобным. Можно закрыться, отделиться, объявить всех «не теми». Но у любого отторжения есть цена. И у любого терпения — предел.

Однажды те, кого годами называли чужими, могут просто уйти. Физически или внутренне. Уехать. Перестать стараться. Отключиться.

И тогда станет видно: без них — никак.

Без них не лечат больницы. Не учат школы. Не ездят автобусы. Не строятся дома.

Раз вы нам чужие — мы уходим

Чертя границы «своих» и «не своих», государство рискует остаться с пустыми руками. Потому что экономика, медицина, наука, базовые сервисы — не различают людей по происхождению. Им нужны люди. Вовлечённые, живые, работающие.

Государство может быть умным и собирательным. Или — гордым и пустым. Жёстким — и в итоге сломанным.

Вы действительно верите, что к вам приедут лучшие?

Часто звучит: «Сдайте экзамен, получите гражданство — и всё будет как надо».

Формально — логично. Но в реальности? Многие, кто живёт здесь десятилетиями, стали гражданами России не по зову сердца, а потому что Эстония сама сделала их «негражданами». Кто-то выбрал российское гражданство, кто-то — не успел, кто-то — не хотел. Но всё это — следствие того, что в 90-е их вытолкнули.

И теперь — спустя 30 лет — им говорят: «Хотите быть своими? Докажите снова». Как будто всё прожитое здесь — ничего не значит.

И даже если забыть историю — возникает прямой вопрос:

А насколько сегодня Эстония вообще привлекательна для «новых лучших»?

Готова ли она предложить что-то, ради чего поедут высококвалифицированные, энергичные, активные?

Сомнительно. И тем более странно — отталкивать тех, кто уже здесь.

Образ, который нельзя забыть

Есть сцена в фильме «Скрытые фигуры» (Hidden Figures, 2016), основанном на реальных событиях. Афроамериканская математик Кэтрин Джонсон — блестящий специалист, от чьих расчётов зависит успех первого американского пилотируемого полёта в космос — регулярно исчезает со своего рабочего места. Начальник замечает это и, раздражённый, спрашивает, куда она уходит.

Она отвечает: «В туалет». Он удивлён: «Так он рядом». И тогда звучит фраза, которая мгновенно меняет атмосферу: «Этот — только для белых. Мне приходится ходить в другой корпус».

Это был 1961 год. Сегодня табличек вроде «только для белых» больше нет. Но интонация осталась:

Ты можешь работать. Но не голосовать.
Жить здесь — но не принадлежать.
Быть нужным — но не своим.

Мы действительно хотим снова туда прийти? Чтобы те, кто лечит, учит, строит, греет, — шли в туалет на дальние задворки?

Вы хотели, чтобы они ушли. И вот они ушли.

А я сам — не гражданин Эстонии. Хотя и родился здесь. Наполовину эстонец. И если честно, мне уже всё равно, что меня лишили права голоса.

Потому что то, что это стало реальностью, — исчерпывающий ответ на все вопросы.

Мнения из рубрики «Народный трибун» могут не совпадать с позицией редакции. Tribuna.ee не несёт ответственности за достоверность изложенных в статье фактов. Если вы имеете альтернативную точку зрения, то мы будем рады её также опубликовать.

---