Царьков: Меньшинств всё больше. Людей — всё меньше.

О том, как мы потеряли универсальные права, пытаясь защитить каждое исключение.

В мире, где каждый борется за признание своей особенности, всё труднее сохранить то, что объединяет нас всех — право быть просто человеком.

На днях я заметил новость: Верховный суд Великобритании постановил, что слово «женщина» означает женщину — в биологическом смысле. Прочитал и даже не удивился. Я вздохнул. Не от облегчения — от абсурда.

Шотландское правительство настаивало: женщина — это нечто большее, шире, гибче. Судьи в Лондоне оказались старомодны. Или здравомыслящи. В наше время это почти одно и то же.

А через пару дней — Венгрия. Конституционная поправка: есть только два пола, мужской и женский. Никакой радужной неопределённости. Всё строго, как в учебнике биологии за пятый класс.

И вот я сижу, смотрю на это всё — и думаю: человечество, которое расщепляет атом и готовится колонизировать Марс, — спорит в суде о том, кто такая женщина.

Когда-то была простая идея: у каждого человека есть права. Не у мужчины, не у женщины, не у гея, не у лысого или волосатого. Просто у человека. Как воздух. Как вода.

Потом появились группы — нуждающиеся в особой защите. Женщины. Трансгендеры. Меньшинства. Беженцы. Им — особые слова, особые законы, особое внимание.

Казалось бы — что в этом плохого? Проявление заботы, справедливости. Но вот что происходит: чтобы дать особое право, приходится ограничить общее. А чтобы защитить группу — нужно сначала всех разделить. Создать ярлыки, категории, статусы.

Во многом это уходит корнями в идею исторической компенсации: если какую-то группу когда-то ущемляли, значит, теперь ей следует дать приоритет. Так появились концепции вроде «affirmative action» и так называемого антирасизма — когда для достижения равенства предлагается не общее основание, а целенаправленное перераспределение возможностей в пользу одной из сторон. И чтобы исправить несправедливость прошлого,
мы всё чаще создаём новую — уже по отношению к тем, кто в этой логике оказался на «неправильной» стороне истории.

Ты больше не просто ты. Ты — гетеросексуальный мужчина? Белый? Тогда, прости, ты источник проблем, а не их жертва. Ты — трансгендерная темнокожая женщина? Ты имеешь право говорить. Остальные — молчать. Ты — просто человек, без категории? Ты — никто.

Так мы и живём: в мире, где каждый борется за своё маленькое право, пока у всех вместе отняли главное — право быть просто людьми.

Чтобы не было недоразумений: я не против ЛГБТ. Не против трансгендеров. Не против тех, кто нашёл себя в 39-м, 18-м или 48-м поле. Наоборот — я уважаю право каждого быть собой. Если человек чувствует, что родился не в том теле, не с тем именем, не в той культуре — пусть ищет свой путь. Это и есть свобода.

Но вот где заканчиваются особые права: на пороге человеческого равенства. Потому что после всех наших различий — мы всё ещё люди. А права человека — неделимы.

Если ты — 24-й пол, если я — обычный мужчина, каким родился, если кто-то вообще не хочет называться — у нас у всех должно быть право быть человеком. Без примечаний.

Вы можете возразить: «Но ведь мы как раз и пытаемся договориться — о словах, о зонах, о правилах. Мы стараемся никого не обидеть. Это и есть диалог».

Позвольте спросить: а где в этом диалоге другой голос? Голос того, кто не хочет жить по постоянно меняющемуся словарю. Кто не считает себя «привилегированным», но устал чувствовать вину за то, кем родился. Кто не делит людей по признакам — но и не готов принимать навязанные правила «толерантности».

Разве это диалог, если он всегда заканчивается требованием молчать?

Разумный компромисс — это когда обе стороны отступают на шаг. Но если одна сторона только требует, а другая только сдаёт — это уже не компромисс, а капитуляция. Это не обсуждение пространства — это переопределение самого человека.

Я говорю не о том, чтобы «вернуться в прошлое» или «запретить самовыражение». Я говорю о том, что пока у нас нет общего основания — мы не равны. И тогда любое «обустройство пространства» превращается в борьбу за территорию, а не за понимание.

Мы можем договориться — но только как люди. Только если каждый готов услышать не только свою боль, но и право другого — не быть частью твоей системы координат.

Пока не будет общего основания, любой флаг станет оружием, любое слово — обвинением, любое молчание — преступлением.

Но если мы всё ещё помним, что человек — это не ярлык, не гендер, не цвет кожи, а достоинство, разум и свобода — у нас есть шанс. Шанс не только выжить вместе, но и жить как люди.

А может быть, если мы снова научимся быть просто людьми, мы поймём, почему нас так упорно учили быть кем угодно — только не ими. Но это уже совсем другой разговор.

Post Scriptum. К тем, кто дочитал

Сейчас, когда статья закончилась, у вас может возникнуть мысль — поделиться ею. Это нормально. Современные медиа построены на этом: мы пересылаем друг другу статьи, которые задели нас за живое, как бы говоря — «Вот, смотри. Это важно».

Я сам так стараюсь не делать. Потому что, просто переслав статью, я не подскажу тем, кто прочитает её по моей наводке, что именно тронуло меня, какие чувства задело, какой вопрос во мне шевельнулся. А ведь именно это и есть главное.

Я не осуждаю — наоборот, уважаю желание делиться хотя бы так. Но если мы хотим не просто транслировать, а жить внутри мыслей, может, стоит иногда сказать своё. Хоть одно предложение. Хоть одно «почему».

Мы не обязаны быть авторами, чтобы быть мыслителями. Но мы обязаны быть живыми, если хотим быть людьми.

Мнения из рубрики «Народный трибун» могут не совпадать с позицией редакции. Tribuna.ee не несёт ответственности за достоверность изложенных в статье фактов. Если вы имеете альтернативную точку зрения, то мы будем рады её также опубликовать.