Царьков: «Инфляция — это ваши проблемы»

«Самое страшное наступает тогда, когда ложь перестаёт быть замеченной, а правда — интересной» (Ханна Арендт).

Инфляция в цифрах и в реальности

Согласно официальной статистике, Эстония больше не занимает (!) первое место по уровню инфляции в Евросоюзе. В 2022 году мы действительно были на вершине — 19,4%. В 2023 году — шестое место. В 2024 — где-то между четвёртым и шестым. В этом году — якобы на пятом.

Для тех, кто работает с цифрами, это выглядит как улучшение. Для тех, кто живёт на зарплату, — как насмешка.

То, что Эстония «поднялась» на пятое место, не означает, что жить стало легче. Это может означать лишь одно: кто-то стал жить ещё хуже. И всё.

Средняя инфляция — это как средняя температура по больнице, включая морг: 36,6. В эту цифру входят и те, у кого цены почти не изменились, и те, у кого они удвоились. Но в магазине мы сталкиваемся не со средней инфляцией, а с конкретными ценниками.

Вот данные из публичной таблицы, собранной обычным покупателем. Цены на базовые товары — хлеб, молоко, йогурты, туалетную бумагу, подсолнечное масло — выросли за два года на 30–130%, а по отдельным позициям — и выше:

• Салфетки Zewa: +187%

• Тостовый хлеб: +130%

• Молоко без лактозы: +68%

Это не «чувство», не «ощущение». Это чек. Это кухня. Это холодильник.

Такая инфляция — не абстрактная угроза. Это вымывание денег из бюджета обычной семьи. Это ситуация, в которой растёт не уровень жизни, а уровень тревоги. Особенно у тех, кто не может «компенсировать» рост цен — пенсионеров, студентов, родителей с детьми.

Но политики об этом теперь почти не говорят. А если и говорят, то официальный нарратив таков: всё под контролем, рост умеренный, зарплаты растут. А если тебе тяжело — значит, сам виноват. Не адаптировался. Не переучился. Не «оптимизировал расходы». Или — не последовал совету:
«Единственный способ противостоять инфляции — зарабатывать столько, чтобы её не ощущать».

Когда слово ничего не значит

Всё это — рост цен, тревога, сжатие кошельков — можно было бы пережить легче, если бы с людьми хотя бы говорили честно. Объясняли, признавали трудности, искали выходы вместе.

Но сегодня политическая речь всё чаще превращается в ритуал отмашки: «Ничего страшного. Не так уж плохо. Сами виноваты».

Когда человек приносит данные о реальном росте цен — ему предлагают утешаться тем, что в США яйца подорожали на 200%. Когда он показывает чек — ему бросают: «Точно не «ужас, ужас, ужас». Идём на поправку, панику отставить». Когда он задаёт вопрос — ему пишут: «Я не хочу, чтобы на моей страничке комментировали люди, которые распространяют дискредитирующие меня пасквили. Вы там совсем берега потеряли».

Это не диалог. Это демонстрация того, что мнение снизу больше не имеет веса. Что боль — не повод для обсуждения, а лишь помеха на пути к «правильной картинке».

И самое страшное — даже не в том, что люди на вершине отрываются от реальности. А в том, как они на это реагируют. Не с тревогой. Не с уважением. А с улыбкой. С показной иронией. С саркастическим удовольствием — словно боль собеседника их развлекает.

Это уже не политика. Это поза. Это привычка говорить не с обществом, а поверх него — как с чем-то глупым, шумным и бесполезным.

Почему мы всё равно будем говорить

На всё сказанное — про инфляцию, про молчание, про иронию — политик, получивший моё письмо, ответил так:
«Выборы всё покажут. Абсолютное большинство центристам не угрожает, так что вам придётся либо договариваться, либо сидеть на скамейке аутсайдеров и дальше брызгать слюной ненависти, расшаривая идиотские тексты с непонятными претензиями. Очень непродуктивное занятие, кстати».

Это — не потеря связи с избирателем. Это — убеждённость в том, что избиратель больше не нужен. После того как 150 000 человек были лишены права голоса, можно чувствовать себя уверенно: даже если не выиграешь — победитель «всё равно будет договариваться». С тобой. А не с ними.

Это чувство безнаказанности. Это точка, в которой человек, взошедший на плечах поддержки, спокойно отбрасывает этих людей — и с лёгкостью меняет и риторику, и позицию.

И всё же, несмотря ни на что, говорить нужно.

Потому что молчание — это именно то, на что они рассчитывают. Потому что «идиотский текст с непонятными претензиями» — иногда оказывается последним в цепочке перед тем, как ложь трескается. Потому что боль, которая остаётся без слов, перестаёт быть болью и становится апатией. А апатия — это уже согласие.

Я пишу не для них. Я пишу для тех, кто ещё не отключил звук. Кто ещё видит, слышит, чувствует. Потому что если мы больше не можем говорить друг с другом — у нас уже отняли не только голос. У нас отняли страну.

Мнения из рубрики «Народный трибун» могут не совпадать с позицией редакции. Tribuna.ee не несёт ответственности за достоверность изложенных в статье фактов. Если вы имеете альтернативную точку зрения, то мы будем рады её также опубликовать.