Русаков: Как Эстония шаг за шагом ограничивает права русскоязычных и работников

С момента обретения Эстонией независимости в 1991 году в эстонском законодательстве наметилось два определённых вектора. Во-первых, это ухудшение положения русскоязычного меньшинства. Во-вторых, ухудшение положения работников.

Всё делается постепенно, шаг за шагом. Например, с 30 августа прошлого года отменили переводы законодательных актов на русский язык. Никто и не заметил. Ещё раньше, в 90-е, ввели обязательные категории по владению эстонским языком. Нарвские таксисты узнали об этом только через 20 лет, когда их начала терроризировать по этому поводу Языковая инспекция. Учителя русских школ Ида-Вирумаа только в прошлом году узнали, что отсутствие языковой категории может быть причиной увольнения.

Большое видится на расстоянии. Чтобы понять, что изменения происходят и в итоге оказываются значительными, надо взять большой отрезок времени. Например, 30 лет. Что было 30 лет назад в Эстонии с правами национальных меньшинств? Русские дети могли учиться на русском языке, и не только в школе, но и в университете. Среди госчиновников количество русскоязычных было примерно пропорционально их удельному весу в населении Эстонии. Причём и на высших должностях. Гендиректор полиции Роберт Антропов, государственный прокурор Александр Чичеров — те, кто давно живёт, помнят эти имена. Найдите сейчас госпрокурора неэстонца. В судебном процессе можно было выступать на русском, как участнику, так и его адвокату, что давало возможность приглашать специалистов из-за границы, как, например, московского адвоката Бориса Кузнецова в деле Петра Рожка. В Ида-Вирумаа можно было и жалобу в суд на русском подать, и даже решение суда на русском языке получить.

Сейчас же русские школы и даже детсады насильственно переводятся на эстонский язык. Среди госчиновников русскоязычных 3%, а судопроизводство ведётся исключительно на эстонском, и переводчика в гражданских делах надо приводить с собой.

Примерно такая же история происходит и в трудовом законодательстве. На момент обретения Эстонией независимости действовал ещё советский КЗоТ, в котором трудящиеся были максимально защищены. В 1992 году в силу вступил новый Закон о трудовом договоре, в котором права работников значительно сократили, но который выгодно отличался от вступившего в силу в 2009 году и действующего поныне Закона о трудовом договоре.

Например, по старому закону при незаконном расторжении трудового договора можно было получить компенсацию до шести среднемесячных окладов, сейчас только три. Также и компенсации по сокращению были на одну среднемесячную зарплату больше — от двух (при стаже работы у данного работодателя до пяти лет) до четырёх (при стаже более 10 лет). Сейчас соответственно от одной до трёх. Причём сам работодатель платит только одну среднемесячную зарплату, остальные доплачивает Касса по безработице.

Но главное изменение в том, что теперь работник не может потребовать восстановления на работе. То есть работодатель может навсегда избавиться от любого работника без какого-либо правового основания, и цена вопроса здесь — только трёхмесячный оклад. Да и то, если работник пойдёт жаловаться в Комиссию по трудовым спорам, что делает далеко не каждый. Раньше же мог потребовать восстановления и ещё получить деньги за вынужденный прогул.

Тогда принятие нового Закона о трудовом договоре объяснили кризисом и необходимостью поддержать местного предпринимателя. Однако кризис прошёл, а закон остался.

Сейчас эстонское правительство подготовило очередную порцию изменений в трудовом законодательстве, и, как нетрудно догадаться, снова не в пользу работников. Возмутились даже «спящие», точнее сказать «мёртвые», профсоюзы и подали петицию в Rahvaalgatus.

Эстонские профсоюзы стоят отдельного разговора. В сравнении с другими странами Европы Эстония по проценту членов профсоюзов среди работников занимает последнее место. На первом месте Финляндия с 70%. Средний показатель в Европе — 22%. В Эстонии этот процент постоянно падает. В 1990 году было 94%, в 2000 — 15%, в 2010 — 8%, в 2023 — 3,5%. Таким образом, за исключением отдельных отраслей, профсоюзы в Эстонии — это симулякр. На постсоветском пространстве профсоюзы до сих пор играют роль социальной поддержки, например, выдают путёвки в санатории, как это было в Советском Союзе. В Эстонии это не поощряется, так как можно попасть на спецльготу с выплатой всех налогов как с зарплаты. Поэтому эстонским профсоюзам нечего предложить работникам. Мало людей, мало взносов, мало возможностей для отстаивания прав трудящихся. Такой вот замкнутый круг.

Но вернёмся к новым изменениям в трудовом законодательстве. В чём их суть? Правительство предлагает ввести новую форму трудовых договоров — по гибкому графику. При этом минимальная нагрузка — 10 часов в неделю. Максимальная — по договорённости сторон. Что это означает? Когда работы мало, работник получает зарплату в четыре раза меньше. Например, вместо тысячи евро — 250. Сейчас за вынужденный простой работодатель обязан доплачивать. Здесь же оплачиваются только реальные часы работы. По сути это скрытая безработица. Причём без возможности встать на учёт как безработный.

Когда же работы много, работник перерабатывает. Его рабочая неделя может быть не 40 часов, а 100. И при этом переработка не считается сверхурочной и оплачивается как обычная работа. То есть работник снова теряет деньги, а работодатель соответственно экономит.

В настоящий момент законопроект принят в производство Рийгикогу. Профсоюзы настаивают на его доработке.

Мнения из рубрики «Народный трибун» могут не совпадать с позицией редакции. Tribuna.ee не несёт ответственности за достоверность изложенных в статье фактов. Если вы имеете альтернативную точку зрения, то мы будем рады её также опубликовать.