Игорь Круглов: Ворошилов и трагедия Балтийского флота
В 60-х годах прошлого столетия в Москве произошла история, которая быстро облетела всю столицу, а позднее и весь Советский Союз: вначале — как легенда, а потом уже и как почти анекдот. Хотя, на первый взгляд, в ней вроде бы ничего особенного и не было. Просто один автомобилист помог другому заменить колесо. Казалось бы, ну чего уж тут из ряда вон примечательного? Обычная взаимовыручка шофёров. Однако всё же это было далеко не рядовое дорожное происшествие. Уникальность его заключалась и в пострадавшей машине, и, самое главное, в её водителе. Дело в том, что машиной была правительственная «Чайка». А водителем — советский военный идол, герой песен («Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведёт» и др.), од, былин и преданий старины неглубокой (времён Гражданской войны) — Клим Ворошилов. Именно ему, застрявшему на обочине, некий простой автолюбитель, ехавший мимо то ли на «Запорожце», то ли на «Москвиче», пособил в замене баллона.
Случай сей впоследствии стал обрастать подробностями, как снежный ком. Да такими, что трудно было уже разобрать, где правда, а где фейки. Сообщалось, что гражданин из малолитражки нуждался в отдельной квартире, и растроганный Климент Ефремович похлопотал за него и помог получить жилплощадь. Поскольку, хотя сам уже был несколько лет как в опале, уважением «наверху» всё равно пользовался и влияние в коридорах власти имел огромное…
Со временем счастливых обладателей квартир, облагодетельствованных маршалом, становилось всё больше и больше. Почти как тех, что помогали Ленину нести бревно на первом коммунистическом субботнике, — к 100-летию со дня рождения «вождя мирового пролетариата» их набралось несколько десятков. И все взахлёб расписывали в интервью, как героически подставляли плечо «самому человечному человеку». Так и с ворошиловскими протеже…
Истории эти — и про бревно, и про Клима — показывают, какое огромное влияние на массовое сознание может иметь мифология. С одной стороны, тут вроде бы ничего нового нет, пора перестать удивляться, но с другой — всякий раз поражаешься, сколь податливы невзыскательные умы к различного рода сказкам, особенно насаждаемым на государственном уровне. Ворошилов — не настоящий, а плакатный, вымышленный, склёпанный целым полком придворных сочинителей и пропагандистов — и был такой сказкой. А подлинный, похоже, полностью уверовал в неё, потому посчитал себя величайшим полководцем всех времён и народов. И принёс этой уверенностью огромный вред и людям, и государству. Но об этом чуть ниже.
Попутно напомним, что таких легендарных маршалов Первой Конной, о которых, как пелось в знаменитой песне, «былинники речистые вели рассказ», было двое. Второй — Семён Будённый. Ему народ тоже посвящал милые истории и анекдоты, где часто обыгрывались его великолепные усы.
«В магазине:
— Продайте нам эту кису, пожалуйста.
— Продам, только это не киса, а маршал Семён Михайлович Будённый».
Образно говоря, такой же белой и пушистой «кисой» на старости лет казался советскому доверчивому человеку и Климент Ворошилов (род. 23 января [4 февраля] 1881, Верхнее, Екатеринославская губерния). В историю он вошёл как революционер, военачальник, партийный и государственный деятель, создатель Первой Конной армии во время Гражданской войны, один из первых маршалов СССР, дважды Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда. Занимал должности наркома по военным и морским делам, наркома обороны СССР, председателя Президиума Верховного Совета СССР. Был членом Политбюро ВКП(б) и Президиума (Политбюро) ЦК КПСС. Рекордсмен по продолжительности пребывания там — 34,5 года.
Умер 2 декабря 1969 года на 89-м году жизни. Похоронен в Москве на Красной площади у Кремлёвской стены. Как отмечали современники, его похоронам придали беспрецедентный государственный уровень — не кремировали и не замуровали в стене, а похоронили в могиле за ленинским Мавзолеем…
Это официальная биография. А неофициальную мы узнали только после крушения коммунистической системы. И узнали, сколько ошибок, бездарных решений и откровенных преступлений на совести этого человека (как и на совести многих других подобных деятелей высшего ранга). Одно из таких преступлений — трагедия Балтийского флота, произошедшая в 1941 году.
К началу Великой Отечественной войны Балтийский флот СССР состоял из 2 крейсеров, 2 линейных кораблей, 21 эсминца и лидера, 142 вспомогательных кораблей и катеров всех видов, а также 66 подводных лодок. Во флотской авиации числилось 682 самолёта (из них 595 исправных): 297 истребителей, 167 разведчиков, 184 бомбардировщика и 121 самолёт вспомогательной авиации. Личный состав насчитывал 119 645 человек (до мобилизации, объявленной после нападения Германии).
Ночью 22 июня 1941 года приказом народного комиссара Военно-Морского флота Николая Кузнецова Балтфлот был переведён в полную боевую готовность. Кузнецов отдал такой приказ даже несмотря на распоряжение Сталина «не провоцировать» Германию. Только благодаря инициативе наркома удалось избежать значительных потерь в боевой технике в первый день войны, как то произошло на многих других участках фронта. Самолёты люфтваффе, появившиеся над базами утром, были встречены мощным зенитным огнём. Однако такой благополучный для флота почин не получил развития. Противник продвигался в глубь страны, что нарушало систему базирования флота и резко сокращало его возможности. Он действовал на нескольких направлениях под огнём немецкой авиации, в условиях постоянного минирования проходов. Распылял силы для обороны передовых баз и проведения боевых действий в Балтийском море, одновременно обеспечивая очень уязвимую коммуникацию Кронштадт — Таллинн — Ханко — Моонзундские острова, которая выдерживала на всём своём протяжении фланговые удары вермахта. Флот также принимал участие в Моонзундской оборонительной операции, выделяя средства и силы для обороны Ленинграда. Здесь были за его счёт сформированы Ладожская, Онежская и Чудская озёрные военные флотилии и Ильменский отряд кораблей. Вёл он сражения и на других участках. Историки отмечают, что в первые дни войны на Балтфлоте «царили суматоха и неопределённость, повлекшие большие потери в кораблях с первых дней войны». Тем не менее именно дальние бомбардировщики ВВС БФ нанесли первые удары по Берлину. Однако в дальнейшем события развивались так, что флоту срочно потребовалось спасение в виде отвода в Кронштадт.
23 июля вермахт перегруппировался, прорвал фронт и быстрыми темпами двинулся к Финскому заливу. 5 августа немцы перерезали железную дорогу Таллинн — Ленинград, а спустя двое суток вышли к заливу в районе Кунда. С 5 августа началась тяжёлая оборона Таллинна. И уже было ясно, что удержать его вряд ли удастся, почему и стала насущной немедленная эвакуация оттуда Балтфлота.
К. Ворошилов в это время занимал должность главнокомандующего Северо-Западным направлением. И именно он выступал категорически против эвакуации флота в Кронштадт. По свидетельствам историков, на заседаниях Ставки Верховного главнокомандования он резко, даже истерически спорил со сторонниками отвода. Так, что Сталину его приходилось неоднократно осаживать. Тем не менее «усатый вождь» долгое время шёл на поводу у своего старого соратника, продолжавшего в новой военной ситуации мыслить категориями Гражданской войны. Ворошилов требовал активизации действий флота и даже сам предлагал возглавить контратаку, что называется, «с шашкой наголо». Уязвлённая гордыня «первого маршала», которому доверили защищать Таллинн и который с этой задачей не справлялся, заставляла Ворошилова подвергать колоссальной опасности и корабли, и жизни многих тысяч людей. Хотя в то время он был уже абсолютно не способен объективно оценивать ситуацию.
Запоздалое разрешение на эвакуацию флота было получено только 26 августа, когда гитлеровская артиллерия уже вовсю обстреливала в Таллиннском порту советские суда. В этих условиях 28 августа из эстонской столицы вышли 225 кораблей и судов (151 военный корабль, 20 транспортов и 54 вспомогательных судна), а также неизвестное число гражданских малотоннажных судов и плавсредств. Они шли прямо через минные поля, которые наставили немцы за то время, пока Ворошилов пафосно протестовал против эвакуации.
Вот что писал об этом переходе один из военных историков: «Движение судов конвоя и боевых кораблей сразу же превратилось в хаос, поскольку в тралах и под днищами судов рвались мины, которыми буквально кишели проливы. Караван растянулся, самолёты противника атаковали беззащитные транспорты и топили их один за другим… При отсутствии воздушного и зенитного прикрытия транспортные суда превратились для германской авиации в учебные мишени…»
До Кронштадта добрались 163 из них. 62 корабля и судна (19 боевых кораблей и катеров, 25 вспомогательных судов, 18 транспортов) погибли.
Людские утраты, по подсчётам исследователей, составили не менее 14 тысяч человек. Озверелые фашисты отправляли на дно и военные корабли, и суда, переполненные мирными людьми. Советский флот никогда — ни до, ни после — не нёс таких потерь. И всё это случилось, по сути дела, лишь потому, что герой советской мифологии посчитал себя непогрешимым…
Снились ли Ворошилову «кровавые мальчики» спустя много лет, когда он уже «пенсионерил» на «Чайке», мы не знаем. Может, и не снились, если у него насквозь зачерствела душа. Известно лишь об одном деятеле из сталинской камарильи, который на старости лет вроде бы хотел прийти к покаянию. Это Маленков. Говорили, что он начал ходить в храм и даже стал чуть ли не церковным старостой. Если так — то хорошо. Но опять же — может, никуда он и не ходил. А эти слухи — просто часть мифологии, облагораживающей злодеев — ленинцев ли, гитлеровцев ли. Кстати, она что-то активизировалась на современном этапе…
Читайте по теме:
Комментарии закрыты.