Вячеслав Иванов: Подслушанное из-за занавески в больнице

Сразу предупреждаю: палата интенсивной терапии — не то место, куда тянет вернуться. Даже в первый раз сюда попадать не рекомендую. Лежишь, опутанный трубками разной толщины и проводами разного цвета (слава Богу, хоть напряжения одинаково невысокого), так что не то чтобы встать или хоть повернуться на другой бок — просто, я извиняюсь, почесаться проблематично. А вокруг тебя со всех сторон задёрнутые занавески, то есть фон, начисто лишённый информативности. Остаётся только слух — уж звуки-то сюда долетают отовсюду и абсолютно беспрепятственно.

Быстро, чётко и решительно!

Первое утро после неотложки началось с чьего-то почти по-военному бодрого и громкого голоса, который с командирскими интонациями распекал невидимого и неслышимого собеседника по другую сторону сотовой цепочки: «Так, пóнято… А что смежники? Пóнято!.. А поставщики не подведут?… Пóнято!.. А, кстати, что слышно насчёт зарплаты? Можно, наконец, быть уверенным? Смотрите — под вашу личную ответственность! Я держу на контроле!.. Пóнято?..».

Ощущение было такое, что я присутствую на каком-то ток-шоу середины «лихих девяностых» с участием распальцованных малиновых пиджаков. Не хватает лишь изображения (занавески же!) и вставляемых впопад и невпопад ритуальных словечек типа клиринг, лизинг, консалтинг и другие виды эротического массажа…

Наконец, обладатель командирского голоса угомонился. Но ненадолго.

…Есть такой тип записного бодрячка. Он быстро включается в общий разговор — зачастую бесцеремонно, хотя вполне дружелюбно; охотно откликается на просьбы  вести себя более сдержанно, но тут же о них забывает. Не по злобе, а просто он такой общительный…

Немного подождав, бодряк снова кому-то позвонил и завёл очередной громкий содержательный разговор то ли о смежниках, то ли о зарплате — я уже не вникал… С короткими перерывами это продолжалось весь день. Я даже — нет худа без добра! — как-то отвлёкся от своих хворей.

Ближе к вечеру его активность возросла. Настолько, что в какой-то момент раздался другой мужской голос (преимущественно здесь звучат голоса женские — такова специфика учреждения), который воззвал: «Евгений, пожалуйста, но тон потише! Людям надо отдыхать». Видимо, сёстры или санитарки, которых обладатель виртуального малинового пиджака достал, позвали либо санитара, либо охранника — убавить звук…

— Да, да, — тут же с готовностью отреагировал незримый (мною) Евгений, — я и так уже заканчиваю и умолкаю!..

…И всё-таки он ещё раз напомнил о себе — уже глубокой ночью. Я проснулся от его ставшего уже привычным громкого голоса, который требовательно увещевал дежурную медсестру срочно позвать дежурного же врача, а главное — выдать ему его одежду и прочие вещи.

— Мы живём в свободной стране, и вы не имеете права меня здесь задерживать, если я хочу уйти! — напористо аргументировал по-прежнему невидимый мною (и, боюсь, уже никогда так и не могущий стать для меня визуально фиксированным персонажем) Евгений. — Мне срочно необходимо уйти отсюда. Я понимаю, что надо подписать, я всё подпишу! Давайте ваши бумаги — всё подпишу!

И — на вопрос о причинах такой срочности: «Бывают моменты, когда требуется действовать быстро, чётко и решительно! Такой момент настал»…

Уже когда добившийся желанной свободы бодрый Евгений покинул оказавшиеся для него негостеприимными стены, я услышал сетование медсестры:

— С утра бузил, — кому-то объясняла она. — То всё утро на рыбалку ехал (это я как-то пропустил — видимо, находился ещё под воздействием введённого в неотложке снотворного), теперь вот понадобилось срочно и решительно…

И добавила со вздохом: «Delirium tremens!*»…

Всё встало на свои места: и эйфорически-показушная деловая активность под остаточным действием веселящих паров, и повышенная дружелюбность, и внезапно наступившая пора действовать быстро и решительно. То есть срочно опохмеляться…

А ведь на него были затрачены усилия и время (!) мобильной бригады машины скорой помощи, дежурной смены уже в больнице — от приёмного покоя до палаты интенсива, а потом ещё и дневного персонала. После этого жалобы на чрезмерно затягивающиеся часы ожидания в приёмном покое неотложки, регулярно публикуемые в СМИ и на сайте больницы, читаешь уже с несколько иным отношением…

Особенно умиляет пожелание одной пациентки: «Больнице стóит задуматься над увеличением количества персонала в ночные смены и над тем, чтобы быть более внимательными к людям и к их заботам, в которых им нужна помощь специалистов».

Меня терзают смутные подозрения, что больница(цы) задумывае(ю)тся по этому поводу не первый и даже не второй год. Вот только где взять такое количество персонала — на зарплаты, которые правительство отстегнуло медикам от щедрот, после того, как довело до приличного размера свои собственные…

Нет уж, лучше вы — к нам

Впрочем, услышанное из-за занавески позволяет расширить диапазон знаний и эмоций не только, как говорится, для внутреннего (т. е. внутригосударственного) употребления, но и международного характера. Например, об особенностях поездок в соседнюю великую державу…

Не берусь точно определить, в которой из «охваченных» мной трёх смен работает героиня моего следующего сюжета, а также кто она — медсестра, санитарка или вовсе доктор. Да и неважно это. Судя по голосу — точно женщина (поверьте мне на слово) и наверняка русская. Ну, или хотя бы русский язык для неё родной — уж это-то я, имея более чем 70-летний опыт общения и образование, близкое к филологическому, могу определить на слух с точностью до 99,99 процента. А более чистым даже золото не бывает…

Судя по её рассказу, ей приходится ездить в Россию весьма и весьма часто. По-моему, именно приходится — кто-то там у неё из близких родственников, нуждающихся в её помощи. Что, однако, не исключает и того, что поездки эти для неё не в тягость: очень уж она охотно о них рассказывает.

Одна из собеседниц моей героини посетовала, что стало тяжело пересекать границу — долго ждать приходится в очереди, последняя такая поездка обошлась им с мужем в тридцать шесть часов стояния на мосту через Нарову…

— Подумаешь, тридцать шесть, — возразила рассказчица. — Мы вот в прошлом году один раз пятьдесят два часа отстояли… А нынче — что! Теперь там даже туалеты установлены, душевые кабины.

Правда, я не расслышал — с какой стороны границы. А уточнять было как-то в лом. Тем более что внимание моё отвлёк следующий эпизод рассказа, из которого выходило, что ПО ТУ СТОРОНУ границы жителей Эстонии ожидает новый поворот темы — сотрудники ФСБ… Это — в дополнение к привычно-рутинным таможне и паспортному контролю с его традиционным «цель вашего приезда в РФ?».

Эфэсбэшники приглашают (как я понял, каждого!) на особую беседу, которая сводится к одному: «Вот вы много ездите по свету, Турция, Таиланд, Египет… Но чаще всего, мы видим, бываете в России. Значит, тянет на родину! Так почему бы вам не переехать сюда на постоянное жительство?!»

Что им женщина на это ответила — я не расслышал, а попросить, чтобы специально для меня повторила, постеснялся. Но в целом, судя по тому, что рассказывала она эту историю не где-нибудь в Волоколамске или в Перми, а в Таллинне, видимо, ответ её агенту ФСБ по смыслу был близок к крылатой фразе из «Бриллиантовой руки»:

— Спасибо, лучше вы — к нам!..

Лично я именно так бы и ответил. Хотя… а зачем они нам?

————————————————

* Белая горячка (лат.)