Царьков: Что на самом деле стоит за э-государством в Эстонии

«Технологии без контроля общества становятся оружием в руках власти» — правозащитный принцип XXI века.

Эстония часто упоминается как одна из самых передовых цифровых стран в мире. Электронное голосование, онлайн-доступ ко всем госуслугам, цифровой ID и даже статус э-резидента для иностранцев. Это вызывает гордость. Нас хвалят, на нас ссылаются, к нам приезжают за опытом. Но всё чаще я ловлю себя на ощущении, что за этим фасадом — не только удобство, но и что-то тревожное. Особенно если взглянуть на нас глазами извне.

Как-то в разговоре с немецким знакомым я заметил: «Германия сильно отстаёт от Эстонии в цифровизации». Я ожидал кивка. Но его ответ меня поразил:
«Вы думаете, у нас нет таких систем, потому что мы не можем? Нет. Просто в Германии государство не имеет права так вмешиваться в частную жизнь людей. А ваше — может. И не спрашивает».

Цифровизация в Эстонии давно перешла из сферы технических улучшений в политическую среду. Камеры на дорогах и в общественных местах фиксируют движение, нарушения, маршруты. Данные обрабатываются, увязываются, накапливаются. Но кто имеет к ним доступ? Где они хранятся? Что уже накоплено обо мне? Могу ли я узнать и обжаловать?

Эти вопросы не задаются. Их не любят. Система просто работает. И если работает — зачем что-то просить?

Но даже это ещё не главное. Гораздо важнее, что цифровые системы в Эстонии стали средством увязывания обязанностей и подчинения. В 2025 году введён новый налог на автомобили. Гражданам автоматически были высланы уведомления о сумме, подлежащей уплате. Но выяснилось, что подать налоговую декларацию о доходах за прошлый год стало невозможно — до тех пор, пока человек не откроет это сообщение. То есть выполнение одной обязанности — декларировать доход — оказалось технически заблокировано до тех пор, пока гражданин не подтвердит факт «ознакомления» с другой, совершенно независимой от него мерой.

На практике это означало: хочешь подать декларацию — сначала подчинись новому требованию. Прими. Отметь. Ознакомься. Юридически — просто интерфейс. По сути — воронка, в которую тебя втягивают. И не спрашивают, согласен ли ты.

Когда «от имени народа» — но без народа

Ещё один яркий пример скрытого принуждения — взаимосвязь банков и государственных баз данных. В Эстонии все основные банковские операции привязаны к цифровым ID-инструментам, связанным с государственным идентификатором. Это создаёт систему, где любой штраф или взыскание может быть списано автоматически. В Эстонии стало нормой автоматическое списание денег в счёт административных штрафов и связанных с ними юридических издержек (например, услуг инкассо-компаний в рамках упрощённого делопроизводства), часто даже прежде, чем человек реально ознакомился с самим извещением. Формально уведомление может быть отправлено, но отсутствует механизм, подтверждающий, что оно действительно было получено и осознано. Это создаёт ситуацию, при которой санкции применяются без возможности своевременной реакции — «без суда и следствия» в цифровом исполнении.

Не менее тревожна ситуация с электронным голосованием, которое преподносится как достижение. Однако в этой системе отсутствует полноценный общественный контроль, нет возможности перепроверки или повторного пересчёта голосов. Избиратель не может удостовериться в том, что его воля была учтена правильно. Тем самым нарушаются базовые демократические принципы — голос без давления, возможность анонимного и осознанного выбора, а главное — доверие к результату.

Эти истории — не исключение, а всё более привычный способ принятия решений. Насколько мне известно, при введении электронного голосования в Эстонии не проводился референдум — чтобы народ дал на это прямое согласие. Не было широкой дискуссии, общественной оценки рисков, открытого выбора. Решение приняли — и реализовали. История с налогом наглядна, но вписывается в ту же логику. Всё чаще в Эстонии важнейшие решения принимаются от имени народа — но без его участия. Предвыборные обещания исчезают сразу после выборов. Законы, которые большинство людей в моём окружении считают спорными или откровенно ошибочными, появляются без обсуждений. Правительство говорит: это в интересах общества. Якобы существует некое молчаливое большинство, которое согласно. Но мы это большинство никогда не видели. И не слышали.

Особенно показателен один момент: в Эстонии референдум — как форма выражения воли народа — воспринимается почти как угроза. Его не любят, его боятся. Даже когда речь идёт о вопросах, определяющих судьбу страны — вступление в военные союзы, изменение Конституции, жёсткие меры в кризисные периоды — участие граждан заменяется уведомлением. Сообщением. Иногда — «обратной связью». В крайнем случае — опросом, у которого нет юридической силы.

Мы живём в стране, где цифровое государство стало не просто интерфейсом, а политическим инструментом. Оно не спорит, не просит, не убеждает. Оно информирует. Но между информированием и согласием — глубокая пропасть.

Будущее — не всегда прогресс

Быть первым — не значит быть правым. Иметь больше цифровых решений — не значит иметь больше свободы. Эстония может оказаться не «впереди Европы», а на передовой линии, где отрабатываются новые модели управления. Где человек всё больше становится объектом обработки, а не участником процесса.

Мы всё ещё можем это изменить. Пока. Но для этого нужно говорить честно. Не только о том, как удобно стало жить — но и о том, какой ценой это удобство обеспечивается, в чьих интересах оно развивается, и почему народ всё чаще остаётся зрителем, а не участником своей собственной истории.

Ведь если однажды интерфейс решит за нас не то — кто будет отвечать?