Царьков: Открытое письмо Марии Юферевой-Скуратовски

В мире, где предательство стало не грехом, а методом — останетесь ли вы своей даже среди тех, ради кого оставили других?

Предисловие:

Это письмо написано публично, потому что вы сами исключили возможность диалога. Ограничив возможность комментировать свои публикации в Facebook только кругом личных друзей — тех, кто, скорее всего, разделяет ваши взгляды — вы де-факто исключили возможность диалога с теми, кто не согласен. Тем самым вы оставили только один путь — сказать вслух то, что вы не хотите слышать. Если вы читаете это письмо, то возможно, вы первым делом спросите: «А кто вообще это пишет?» — и это справедливый вопрос. Я не ваш избиратель: у меня нет гражданства, хоть я и наполовину эстонец. Но я родился здесь и в моей семье — четверо граждан, и все они голосовали за Центристскую партию. Голоса моей семьи, моих друзей и знакомых стали частью той поддержки, которая сделала вас депутатом. Поэтому я имею право сказать: я знаю тех, кого вы предали. Я вижу тех, кого вы теперь пытаетесь оскорбить. И я не могу промолчать, потому что ваше поведение — не просто разочарование. Это демонстративное презрение к людям, благодаря которым вы вообще заняли это кресло.

Мария, Вы вряд ли вспомните всех, кто голосовал за Центристскую партию. Но я прекрасно помню, почему в нашей семье — и среди наших друзей — тогда сделали этот выбор. Четыре голоса от нас были голосами за уважение, за попытку диалога, за надежду, что кто-то в парламенте будет защищать тех, кто живёт между языками. Вы оказались в Рийгикогу не по персональному мандату, а по партийной лестнице, которую вам подставили те, кто верил — а вы, воспользовавшись, не только ушли, но и оставили мандат себе. Вернуть его тем, кто вас поднял, вы даже не попытались.

Но в отличие от многих, я не испытываю ни обиды, ни надежды. Я не жду объяснений, не прошу прощения и не рассчитываю на перемены. Вы для меня — не вопрос, а ответ.

Ответ на то, что происходит, когда человек поднимается за счёт доверия, а потом делает всё, чтобы никто не напомнил, как он туда попал.

Ваша история — не о перемене взглядов. Это история о расчёте. И, скорее всего, ваши взгляды никогда и не совпадали с теми, кто поддержал вас через Центристскую партию. Просто тогда, на старте, несмотря на все ваши успехи в «интеграции», у вас всё ещё был этот невыносимый «акцент», и вы не могли пройти в парламент от партии Реформ. Вы выбрали Центристов как трамплин. Но предав, вы не отказались от мандата.

Вы говорите с людьми тоном, полным раздражения и презрения, будто их разочарование вас оскорбляет. Чтобы обидеться — нужно уважать. Ваши слова не задевают, потому что вы уже не тот, чьё мнение что-то значит. Я лично о вас раньше, может быть, и слышал — фамилия у вас яркая — но не более. Запомнил вас тогда, когда вы совершили предательство. А узнал — когда вы начали публично оскорблять тех, благодаря кому вы вообще там, где вы сейчас есть. Поэтому вы для меня всего лишь политик. Да, именно так — потому что в этом слове давно заключено понимание: политика для многих стала не делом убеждений, а делом выгод.

Пишу я это письмо не от себя лично — а от лица тех, кого вы предали и теперь пытаетесь унизить. Тех, кого я знаю лично. Тех, кто когда-то верил вам. Тех, кто теперь видит, что вы говорите о них как о «гундящих», «советских», «психованных».

Я не писал бы это письмо, если бы оставалась хоть одна другая форма разговора. Но диалог оказался невозможен — не потому что мы не хотим слышать, а потому что нас перестали считать теми, с кем вообще нужно говорить. Поэтому остаётся только одно: сказать вслух то, чему больше не дают места — ни в комментариях, ни в парламенте, ни во дворе собственного дома. Не разоблачение. Не призыв. Просто голос — человеческий.

А ещё — от своих детей, которые, несмотря на эстонское гражданство, тоже чувствуют, что эти слова и про них. Потому что, говоря о «гундящих», вы говорите и о тех, чьи отцы — как я — были вычеркнуты вами из круга достойных людей.

Вы называете комментарии в соцсетях «песнью из ада» и с высока отмахиваетесь от мнений тех, чьими судьбами вошли в политику. Ваша риторика, вкупе с закрытыми комментариями, выглядит как поведение не избранного политика, а назначенной сверху царицы на троне — не по любви народа, а по расчёту. Трон чужой, а надменности — больше, чем у тех, кто родился во дворце. Неважно, какие взгляды вы исповедуете сегодня — но манера, в которой вы распоряжаетесь своей позицией, говорит громче любых идей.

Вы вещаете сверху — и возмущаетесь, что кто-то внизу осмеливается говорить. «Как вы смеете шуметь под моими окнами? Я тут закон пишу — а вы в комментах гундосите!»

Люди пишут вам не потому, что верят: вы что-то измените. А потому что до сих пор не могут поверить, что подобное предательство вообще возможно.

Возможно, именно поэтому вы сегодня так уверенно говорите. Те, кто вас когда-то поддержал, больше не имеют ни рычага, ни голоса. Может быть, вы чувствуете, что окончательно освободились от необходимости делать вид, будто эти люди вам важны. Что теперь можно не сдерживаться — ведь у тех, кого предали, уже нет даже формального права быть услышанными.

Но именно это делает вашу позицию особенно отвратительной. Не просто предать — а потом ещё и избавиться от последствий предательства, лишив преданных возможности сказать хоть слово. Если вы называете это свободой — пусть. Мы назовём это иначе. Для большинства вы уже перестали быть тем, кого вообще хочется слушать. Ваши слова — не обидны. Они пусты.

Это письмо — не приглашение к разговору. Это фиксация. Итог. Диагноз.

Теперь у вас, Мария, вся Эстония — у ваших ног и в ваших руках. Тот электорат, который вы использовали как ступень, — вычеркнут. Ваш голос громок, потому что вокруг стало тихо. И, возможно, вам кажется, что теперь всё стало на свои места.

Но так ли это? Теперь, когда тех, кто вас поддерживал, больше нет — кто станет следующим? Кто предаст — и кого? В мире, где предательство стало не грехом, а инструментом, останетесь ли вы своей даже среди тех, ради кого оставили других? Или и там окажетесь чужой?

Есть депутат по мандату. Есть фигура в системе. Но нет человека, с которым хотелось бы говорить.

Ни поздно, ни рано. Просто всё.

С холодным спокойствием,
Один из тех, чьё доверие вы когда-то использовали, но больше не получите.