Царьков: Раскол уже произошёл

Когда лишение базовых политических прав называют «риском раскола», становится ясно:
доверие между общинами не ослабевает — оно уже разрушено.

В обсуждении лишения граждан России и лиц без гражданства права голоса на муниципальных выборах звучит странная формулировка: «это может усилить раскол в обществе». Так сказала, например, Катри Райк — социал-демократ и действующий мэр Нарвы, города, где большинство жителей как раз из той самой группы, у которой теперь хотят отобрать последнее политическое право.

Может усилить? А разве раскол ещё не произошёл?

Когда человек десятилетиями живёт в стране, платит налоги, соблюдает законы — и всё равно остаётся за пределами политической общности — это не «риск». Это уже факт. И если теперь его лишают даже возможности голосовать за того, кто будет управлять его городом, — это не шаг к расколу. Это и есть окончательное политическое отторжение.

Что такое доверие между общинами? Это не фигура речи и не элемент протокольной вежливости. Это ощущение, что ты здесь — несмотря на все отличия — не чужой. Что ты имеешь значение, твой голос учитывается, а решения, касающиеся твоей жизни, не принимаются в одностороннем порядке и не направлены против тебя.

Когда это чувство уходит — неважно, звучат ли ещё призывы к интеграции. Потому что интеграция без доверия — это уже не сотрудничество, а подчинение.

Насколько вперёд смотрят те, кто принимает такие решения? Кто-то однажды сказал: политик думает о следующих выборах, а лидер — о следующем поколении. Именно в этом сегодня ключевой разрыв.

Сегодняшняя политика Эстонии всё больше похожа на игру на короткой дистанции. Решения принимаются под электоральный запрос, под эмоцию, под страх. Политики рассуждают так: «Пусть эти люди просто возьмут гражданство — и всё будет хорошо». Но они правда думают, что с того момента, как отторгнутые государством люди получат заветный документ, они вдруг забудут, как с ними обошлись? Что доверие, однажды разрушенное, можно вернуть указом или процедурой?

Так не работает. Настоящее доверие — это не кнопка, которую можно выключить и включить. Оно строится поколениями, а рушится — мгновенно. И каждый раз, когда политика исходит из презумпции подозрения, это не просто стратегическая ошибка. Это инвестиция в будущее отчуждение, которое будет передаваться дальше — в семьях, в восприятии страны, в тоне общественного разговора.

Так поступают политики. Лидеры строят мосты и думают о том, каким будет общество, когда их мандаты давно закончатся. В Эстонии таких пока, увы, немного.

Закон против слабого — не закон, а сила. В правовых системах, защищающих граждан, действует важный принцип: когда одна сторона — сильная и профессионально подготовленная (например, банк с армией юристов), а другая — слабая и незащищённая, ответственность ложится именно на сильную сторону.

Перенесём это на отношения между государством и людьми без гражданства. Государство — с его законами, парламентом, министерствами, судами и налоговой системой — это несомненно сильная сторона. А человек, оказавшийся вне гражданства, — разрозненный, без представительства, без механизма влияния — это сторона слабая. И именно потому государство обязано делать шаг навстречу.

Потому что когда сильный перекладывает инициативу на слабого, говоря: «Ну, просто подайте заявление, пройдите тест, и всё будет хорошо», — это уже не про равенство. Это про власть.

Если мы хотим жить в обществе, где доверие между общинами — не пустой звук, а живая реальность, мы должны наконец честно признать: раскол уже произошёл. И путь к его преодолению начинается не с требований к людям, а с ответственности со стороны государства.

А если государство не готово принять эту ответственность — пусть хотя бы перестанет говорить про доверие. Потому что это уже не доверие, а фарс.