Царьков: Что случилось в Лас-Вегасе — осталось в… Эстонии

На том «балу» одни страшилки собрались.
Самые ощипанные, с худющими лапами и скукоженными гузками.
Зато, с многомиллионными изумрудами на этих самых гузках.
Я — про «куриный бал» и про куриц. А вы про что подумали?

В Эстонии произошло сразу несколько событий, каждое из которых само по себе вызвало шок и споры. Вместе же они складываются в тревожную и мрачную картину.

Первое — поспешное изменение Конституции. Второе — предательство президента, который ещё недавно призывал к сдержанности. Третье — закон, направленный против православной церкви.

Но этим список не исчерпывается.

Четвёртое разочарование справедливо вызвало бурную и гневную реакцию. Оно связано с высказываниями старшего прокурора Арики Лепп о случаях сексуального насилия над пожилыми людьми в доме престарелых на Сааремаа:
«Не каждый половой акт, совершённый против воли, способен нанести вред душевному или физическому здоровью».

Её коллега — ведущий прокурор Прийт Хейнсоо — добавил: «Старший прокурор прав».

Мне трудно подобрать слова, чтобы охарактеризовать подобное. Это не просто моральная катастрофа — это демонстрация того, что государственная машина не только теряет связь с человеческой чувствительностью, но и перестаёт видеть грань, за которой начинается безразличие к страданиям и элементарной справедливости. Если уж в таком вопросе звучат подобные формулировки — что дальше? Мне кажется, что, добавив четвёртое событие к первым трём, мы вставляем тот самый кусочек в пазл, который проявляет всё изображённое на картине.

Конечно, это не единственные события, вызывающие народное недовольство, шок, недоумение и отвращение. Возможно, были и более сильные. Так почему же на эти события такая реакция?

Похоже, что всё это происходит как будто специально — в сжатые сроки, сконцентрировано по времени и эффекту. Как будто кто-то пытается успеть воспользоваться моментом и провести изменения «пока можно», чтобы, когда окно возможностей закроется, де-факто мы уже жили бы в совершенно другой стране.

Мне кажется, что те, кто сейчас всё это делает, давно хотели видеть страну именно такой — но необходимость быть встроенным в «мир западных ценностей», необходимость прикрываться ширмой демократии, верховенства закона и европейских стандартов не позволяла осуществить это прямо. Приходилось маскировать, прятать, встраивать, имитировать. А это долго, неудобно и не всегда эффективно.

Но теперь, кажется, маски сброшены. То, что ещё недавно подавалось как исключения или перегибы, стало почти официальной нормой. Реакция общества — не просто на конкретные поступки, а на осознание: эти поступки больше не скрываются, не объясняются, не оправдываются. Их совершают открыто, как будто с гордостью — и, возможно, даже с удовольствием. Вот эта демонстративность, эта явная смена тона и границ допустимого — и вызывает у многих ощущение тревоги и почти физическое отторжение. Раз Трамп может сказать «я хочу Гренландию — и она будет моей», значит, больше не нужно притворяться. Маска спала не только с Эстонии, но и с Запада в целом. И именно это осознание даёт внутреннюю «отмашку» — действовать, пока можно, пока никто не мешает, пока глобальные тектонические плиты ещё не сместились окончательно.

И это подводит к пятому разочарованию — более широкому. Во что превращается наша страна? Не отдельные чиновники или политики, не конкретные слова или законы — а вся система в целом. Словно какая-то новая идеология выстраивается на наших глазах: свои — всегда правы, чужие — всегда неуместны.

Свои могут плясать после голосования о лишении прав 160 000 жителей. Свои могут передумывать по поводу Конституции, как будто это распорядок дня, а не основа государства. Свои могут назначать виноватых и ненавистных. Свои могут даже не считать насилие насилием — и никто их не осудит.

А чужим — нельзя ничего. Даже просто быть.

И если раньше всё это казалось перекосами системы, если ещё можно было надеяться, что речь идёт об ошибках или временных сбоях, то теперь ощущение совсем иное: это уже не исключения, а новая норма. Это становится сутью происходящего. Сутью, в которой больше нет универсальных ценностей. Есть только «наши» — и «остальные».

Я не могу отделаться от ощущения, что нас всех будто бы пригласили в условный Лас-Вегас — яркий, улыбающийся, свободный. Только оказалось, что правила там просты: всё, что делают «свои», — не аморально, не преступление, а часть шоу. И пусть за этим шоу скрывается грязь, жестокость и пустота — главное, чтобы касса работала. Кто приехал — тот заплатил, значит, он свой.

Важно понимать: Лас-Вегас — это не просто город развлечений. Это место, где легализовано многое из того, что в остальной Америке запрещено или ограничено — казино, гэмблинг, публичные дома, стриптиз. Это город для тех, кто хочет «оторваться» — даже если дома он учит своих детей, что всё это плохо. Там всё возможно — но именно потому, что он исключение, а не правило. Именно поэтому в других штатах Америки многое из этого запрещено. Именно поэтому сам Лас-Вегас никогда не осудит: тот, кто приехал за удовольствием, — «свой», он вложился в систему, он заплатил.

Но Лас-Вегас — это город в большой стране, и далеко не все хотят там жить. Эстония — не город. Эстония — страна. И если она выбрала путь Лас-Вегаса, где важнее не законы и мораль, а «вход по спискам», то боюсь, в этом городе скоро останутся только артисты и охрана. А публика — разойдётся. Или перестанет хлопать.

Мнения из рубрики «Народный трибун» могут не совпадать с позицией редакции. Tribuna.ee не несёт ответственности за достоверность изложенных в статье фактов. Если вы имеете альтернативную точку зрения, то мы будем рады её также опубликовать.