«Маленькие трагедии» XXI века — в творческом пространстве PUNКТ

Свобода и боль

В памяти всплыло: «Ужасный век, ужасные сердца!»; от финальной реплики пушкинского «Скупого рыцаря» начал разматываться клубок, и вдруг стало ясно: эта постановка — «Маленькие трагедии» первой четверти ХХI века. Композиционное сходство бесспорно: краткие сценические новеллы, которые складываются в единое целое, посылающие в зал обращённый к каждому месседж. Это единство возникает по ходу спектакля, сюжеты не то чтобы вытекают один из другого, но бьют в одну точку; в финале убеждаешься, с какой ошеломляющей свободой и отвагой вглядывается театр в наше время, погружая в его боль и себя, и зал.

Это я говорю именно о постановке, не о пьесе, которую дважды прочёл до того, как увидел спектакль, и думалось: да, я разделяю позицию автора, я на его стороне, тут всё правильно и искренне, но… не более. Михаил Дурненков приезжал на премьеру, после спектакля состоялась встреча с ним, и он, в частности, сказал, что, сидя в зале, испытывал такую же свободу, как когда-то на представлениях Театра.doc. Но различие, несомненно, есть. Я видел не так уж много спектаклей Театра.doc, может, сужу на основе неполной информации, только у меня складывалось впечатление, что там что мы говорим зрителю важнее, чем как мы это говорим, проблемы театрального языка, эстетики не так уж существенны.

PUNKT Creative Space так же свободен и независим, так же сам определяет, что и о чём ставить, он — прекрасный образец очень компактного частного театра (и не только театра, он ещё и школа исполнительского мастерства, и площадка для встреч и дискуссий). Он, как другой, тоже недавно возникший, русскоязычный Kiseljus Teater, сплочён вокруг очень сильного творческого лидера. И для обоих театров это самое «как», выбор единственно возможных именно для этой работы выразительных средств, эстетическая цельность и аттрактивность, чрезвычайно важны. К тому же они — словно сообщающиеся сосуды, труппа Kiseljus Teater состоит из ребят, окончивших учебную студию Русского театра, которой руководил Артём Гареев, и один из этих молодых актёров, Павел Корнышев, играет в спектакле «Война ещё не началась». Группа крови одна!

А с пьесой произошло вот что. Наверно, ей надо было вылежаться, дождаться, когда вложенное в неё автором (возможно, интуитивно, ведь в творчестве так много значит наитие) совпало с болью и страхами времени. И она зазвучала во весь голос.

Театр PUNKT Creative Space, т. е. режиссеры Артём Гареев и Виктор Марвин, актеры Наташа Дымченко, Виктор Марвин и Павел Корнышев увидели в восьми новеллах пьесы «Война ещё не началась» колоссальный нравственный и художественный потенциал и реализовали его с очень высокой степенью обобщения. Обобщения социального и обобщения на уровне человеческой личности, единицы того социума, что то ли вплотную подошёл к опасной черте, за которой люди озлобляются, «у них что-то горит внутри; сейчас будто набросятся, разорвут в клочки и сожрут», как сказано в первой новелле, с неё-то и начал разматываться клубок, то ли уже шагнули за черту и находятся там. (Где как!) Война в Украине — катализатор и пусковая кнопка такого состояния, отзвуки её докатываются и до нас, потому что колокол звонит и по тебе.

 

Они приходят на сцену из сегодня

Для Артёма Гареева этот материал и это пространство стали, помимо всего прочего, являются творческим, профессиональным вызовом. Никогда ещё он не ставил спектакли буквально «на носовом платке», когда расстояние между артистами и зрителями первого ряда так мало. Если говорить о почерке Гареева, то он сочетает в себе талант постановщика, прекрасно владеющего эффектными театральными ходами, с талантом актёрского режиссёра, который умеет раскрыть артиста, увидеть в нём такие возможности, о которых раньше не догадывался, может быть, и сам исполнитель, не говоря уже о тех, кто смотрит со стороны. Но всё же его работы всегда характеризовала постановочная сторона, любовь к ярким и неожиданным визуальным ходам, к эффектному внешнему облику спектакля, т. е. то, что, если это получается не слишком убедительно, зовётся режиссёрскими наворотами, а если убедительно — высоким мастерством постановщика (в случае с Гареевым — второй вариант).

А здесь: вся декорация — три стула, скромная фонограмма, которую на премьере так круто дополнил свист ветра за окном; если бы его не было, следовало бы его записать! Всё, что театр хочет сказать, он говорит через актёров. И как говорит!

Персонажи каждой новеллы — люди с разным бэкграундом, принадлежностью к разному социальному слою, разными мировоззрениями. И все они приходят в пространство спектакля (которое и сценой-то не назовёшь, настолько оно сжато) не откуда-то из-за двери, из коридора, заменяющего закулисье, а из самой жизни; в каждой новелле они приносят с собой такую правду характеров и ситуаций, в какой не усомнишься. И ещё — это очень важно — они приносят с собой и прошлое каждого персонажа, не высказанное вербально, но угадываемое из зала.

Каждый отрезок длится несколько минут; Наташа Дымченко, Виктор Марвин и Павел Корнышев стремительно перемещаются (перелетают!) в другую жизненную среду, другие характеры, и всякий раз это невероятно точно, достоверно и узнаваемо. Вот отец и мать случайно обнаружили — по фотографии в фейсбуке — что сын ходил на митинг протеста (митинг пока ещё из числа разрешённых, пьеса-то написана в 2015-м), они догадываются, чем это грозит, в первую очередь самому парню, их реакции спонтанны: от пощёчин и оплеух до бурных объятий, и всё это от тревоги за сына, от любви к нему, а ещё и от того, что война (пока не та, горячая, которая, «ещё не началась», а та, что проходит через души людей, через семьи) уже разъединила их. Сын (Корнышев) ещё не успел всё это понять, почему родители (Дымченко и Марвин) уверены, что он, пойдя на антивоенную демонстрацию, «разжигает — как они говорят — войну», и в этой новелле вторым, третьим, каким угодно планом или подтекстом проходит оруэлловское, из «1984», «мир — это война»; пропаганда, которую ежедневно, ежечасно впрыскивают гигантским шприцом ТВ, СМИ, социальные сети, проникает всюду, она и в семью влезла и развела по разные стороны линии фронта родителей и сына.

В одной из новелл героиня Дымченко говорит: «Я робот с блоком абсурда». Одна только эта реплика — колоссальное обобщение, не просто на весь спектакль, бери выше: на всю сегодняшнюю реальность. На состояние общества. Люди привыкли существовать внутри абсурда, а социум, точнее, те силы, которые управляют социумом, стараются сделать из людей роботов, отнимают право на своё мнение, свободу воли, умение отличить правду от лжи. Мы давно находимся в абсурдном мире, меняются его внешние призраки, но не суть. Она только всё страшнее и безнадёжнее.

Спектакль поставлен и сыгран так, что у зрителя остаётся возможность домыслить то, что было до того, как началась очередная «глава» этого повествования, и что будет после. То, что при чтении оставляет впечатление недосказанности, в спектакле наполняется живым дыханием, каждый кусок словно вырван из жизни; актёры сыграют его, перейдут в другую историю, а воплощённые ими люди останутся в нашем воображении и заставят гадать: а что с ними теперь произойдёт?

Вот все трое сидят на диване, к ним подползает робот-пылесос; мать (Дымченко) побаивается его, отец (Марвин) понурил голову, не смотрит. Сын (Корнышев) купил родителям дом, обставил его; вся жизнь сына проходит где-то там, где — мы не знаем, и тут недоговорённость даёт толчок фантазии. Сын приехал на один день, мать всё пытается его накормить (за этой деталью кроется так много, мы догадываемся, что до того, как у сына появились большие деньги, семья жила бедно, не всегда ела досыта, и мать не умеет выразить свою благодарность иначе, как усадить сына за стол). Отец ушёл в себя. Почему? Может быть, ему обидно и стыдно за то, что жизнь не удалась, что семья так бы и прозябала если не в нищете, то в бедности, если бы не сын, его щедрость воспринимается как подачка. А может быть, то, что он знает об образе жизни сына (мы не знаем, но он знает!), отцу очень не нравится, идёт вразрез с его убеждениями? А так как сегодня всё протекает на фоне войны в Украине, от этого никуда не денешься, то мы вправе домыслить, что сын, обязанный на другой день вернуться (куда?), вернётся на фронт, в свою часть, что он наёмник или контрактник, не важно, и деньги, которые он заработал, чтобы вытащить семью из нужды, — цена крови.

 

Я не настаиваю на своей версии. Я только пытаюсь показать, какие возможности думать, фантазировать, сопоставлять увиденное с тем, что происходит за стенами театра, за территорией города, страны даёт то, что не написано пером, не досказано, но несёт в себе глубокое и выстраданное знание и понимание жизни.

Ты повернул глаза зрачками в душу

Постановка Гареева и Марвина на протяжении всего 79 минут, что она длится, стучится в наше сознание с вопросом: «Что с нами происходит?». Не давая ответа, это не дело театра — да и есть ли он, ответ? И не останется ли нам одно только: воскликнуть с ужасом, стараясь уйти от неприятных вопросов:

Гамлет, перестань!
Ты повернул глаза зрачками в душу,
А там повсюду пятна черноты.

«Нету там пятен черноты, вы преувеличиваете!» — слышу в ответ.

Ну, святые и ангелы мне как-то не встречались. А как дела у всех прочих, пусть они судят сами. И для того, чтобы окончательно пробиться в глубины зрительских душ, существует финальная, возможно, самая сильная и уж точно самая жестокая новелла. Муж (Марвин), садист и насильник, по-чёрному измывается над женой (Дымченко) — тут и психотеррор, и террор физический, сделано это с ужасающим натурализмом, и оттого, что происходит это в каком-то метре от тебя, мороз проходит по коже. Ты знаешь, что на самом деле актёр не причинит боль партнёрше, но его «герой» настолько налит злобой и желанием расправы, что на миг забываешь о том, что театр — искусство условное.

Жена тайком от мужа вела дневник, записывала в него свои фантазии о «прекрасном принце», который живёт рядом, который сочувствует ей и готов вмешаться, но она его останавливает. Муж не верит в реальность «принца», но какой удобный повод для очередной порции издевательств! Привязав жену к батарее, он заглядывает то ли в шкаф, то ли в соседнюю комнату, никого там нет, муж уходит на работу. И тут появляется «принц» (Корнышев). В спектакле на нём камуфляжная военная форма, у пояса — штык-нож. В пьесе не сказано, как этот персонаж должен выглядеть, сделать его солдатом — решение театра, этот парень только что с передовой, их окопов — так название пьесы подсказало театральный ход . Он не привык раздумывать, он обещает, что убьёт насильника. Она отговаривает его, ищет слово, которое остановит убийство, и не находит.

Понятно, что «принца» на самом деле нет, герой-заступник существует в её сознании, чаша терпения переполнена, женщина готова убить мужа, ей страшно, она ищет в своей памяти слова, которые её остановят. «Это очень простое слово. Это понятие»

А это простое слово — Шестая Заповедь. НЕ УБИЙ! Забытая.

 

Сила, свобода и смелость великолепной работы Гареева — Марвина — Дымченко — Корнышева, всего объединения PUNKT в филигранной режиссуре и фантастически точной и вдохновенной работе актеров и в широте обобщения. Всё, что происходит в спектакле, может произойти где угодно. Делать вид, что это всё — «где-то там», что спектакль «не про нас», смешно.

Война, которая «ещё не началась», а на самом деле идёт, и в разных точках земли, развязывает самые низменные инстинкты и запугивает людей, в мир приходят агрессия, вседозволенность, ненависть, паранойя, они перехлёстывают границы, и война, развязанная 24.02.2022, проникает повсюду. Особенно — в среду тех, кто у власти и тех, кто всячески стремится подпевать им, показывать свою «лояльность». Театр — не на их стороне. Он — на стороне тех, кто не боится обратить свои глаза зрачками в душу. Свою и всего общества, в котором нам выпало жить.

P.S. Этим спектаклем PUNKT Creative Space открыл в своем пространстве новый профессиональный театр. В афише творческого объединения еще – поставленный с любителями и прошедший в минувшем сезоне с большим успехом спектакль «Вырыпаев. Точка. Тексты». К Рождеству выйдет детский спектакль «Сказки у камина».

В добрый час!

Читайте по теме:

Владимир Антипп: от Ромео до Воланда

Борис Тух: Великое переселение и мечты драконов

Барзу Абдураззаков и улыбка Гоголя