Григорян: Полвека в Эстонии. Часть 14

Часть 13

1 февраля 1984 года я прибыл в Москву в Институт повышения квалификации преподавателей общественных наук при МГУ. Еще не успел толком адаптироваться к среде, как 9 февраля 1984 года скончался Юрий Андропов. Его смерть ознаменовала конец одного из самых коротких правлений в истории советских лидеров.

13 февраля 1984 года, через четыре дня после смерти Юрия Андропова, его сменил на посту Генерального секретаря КПСС Константин Устинович Черненко, которому было 72 года. Состояние его здоровья было также чрезвычайно плохим. Он страдал от множества заболеваний, поэтому его выступления были короткими, и он часто отсутствовал на заседаниях.

В народе его сокращённо прозвали «КУЧер». Родом он был из села Большая Тесь Красноярского края. Он активно продвигался в партийной иерархии и дошёл до Генерального секретаря благодаря своей преданности и лояльности Леониду Брежневу. На посту Генсека К. Черненко придерживался консервативного курса Л. Брежнева, однако здоровье было настолько слабым, что он не смог инициировать какие-либо заметные реформы. Писать о нём долго нет смысла, ибо он был одним из самых непримечательных лидеров Советского Союза — его правление было кратким и не оставило значительного следа в истории страны.

С 1 февраля по 30 июня 1984 года я находился в Институте повышения квалификации преподавателей общественных наук при МГУ. Из наших кафедр там же со мной вместе проходил курсы преподаватель кафедры философии Юрий Чертин, за которым, как выяснилось впоследствии, следило КГБ. Вероятнее всего, мы оба были под наблюдением. С Юрием мы почти не встречались — он держался обособленно.

Жил я в главном корпусе Московского университета в «Доме студента», в зоне корпуса «Ж». Мне выдали временный пропуск на период с 30.01.1984 по 30.06.1984 год (фото прилагается). Дом студентов МГУ, известный как главное здание МГУ, расположен на Воробьёвых горах и является одной из знаменитых сталинских высоток, которая стала символом высшего образования в СССР.

Наименование корпусов Московского государственного университета (МГУ) как зон — это историческая особенность, связанная с историей учебного заведения. Главный корпус МГУ был построен в период с 1949 по 1953 годы. По слухам, здания были построены заключёнными, и поэтому именовались зонами. Больше половины строителей действительно составляли заключённые, которых отбирали из числа впервые осуждённых на небольшой срок и поселяли в самом здании, организовав лагерный пункт (зона). Их охраняли несколько сотен военнослужащих. Осуждённые выкладывали внутренние стены, штукатурили и красили. Они знали, что после сдачи здания их должны амнистировать, что и произошло впоследствии. В советских изданиях эти факты отрицались, а число заключённых занижалось.

Мои условия проживания в МГУ были хорошие. Главный корпус включал в себя не только жилые помещения, но и учебные аудитории, библиотеки, лаборатории, спортивные залы и бассейн. В здании также были столовые, буфеты, прачечные и медицинские пункты, что создавало все необходимые условия для проживания. Комнаты были небольшими, но оборудованными необходимой мебелью (кровати, столы, шкафы). Общие туалеты и душевые комнаты были рассчитаны на двоих проживающих.

Моими ближайшими соседями были Михаил Дмитраченко — преподаватель из Харьковского института инженеров железнодорожного транспорта — и Гофман Сеня из Тулы (фото прилагается).

Вход и выход в корпуса Московского государственного университета (МГУ) строго контролировались милицией. Этот контроль был частью общей системы обеспечения порядка и безопасности на территории университета. Для входа в здание МГУ студенты, преподаватели и сотрудники должны были предъявлять специальный пропуск. Сотрудники милиции следили за порядком и обеспечивали безопасность на территории университета. Гостям также требовалось получать временные пропуска, что обеспечивалось через специальные процедуры на вахте.

Строгий контроль со стороны милиции воспринимался по-разному: для одних это было гарантией безопасности, для других — ограничением личной свободы. Даже когда ко мне приехала моя супруга, её внутрь не пустили. «Жену не пустили, вот повезло!» — шутили коллеги. Но почему-то особенно радовались женщины, особо одарённые в области мужской психологии.

Однажды я стал свидетелем такого разговора. Одна из приехавших на курсы жаловалась другой, что мужчины не обращают на неё внимания. Другая посоветовала немного подождать: «Они только что приехали из дома и ещё находятся под влиянием своих тёплых чувств к жене и семейной жизни, но скоро это кончится, они остынут, «проголодаются», и их можно будет взять голыми руками, безо всякого труда».

Поскольку в МГУ действовали строгие правила посещения зданий и помещений, мне пришлось хлопотать через организаторов курсов, чтобы получить временный пропуск для жены и решить эту гостевую проблему.

Несколько раз у меня побывал мой отец, который жил в городе Дедовске Истринского района Московской области (фото прилагается). Однажды, когда я с детьми посетил его в Дедовске, между моими сыновьями — Григором и Георгием — произошёл спор: «Почему этот город назван Дедовском?» Недолго думая, они пришли к выводу, что город назван в честь деда. Как сказал Григор: «Что тут непонятного? Здесь живёт наш дед, поэтому город называется «Дедовск», то есть место, где живёт дедушка». Ничего не скажешь — железная логика.

По совпадению, в то же самое время Галина Гроздова — с кафедры русской филологии — и мой друг, математик из Тартуского университета и сосед по дому в Тарту Владимир Фляйшер, также находились на курсах повышения квалификации преподавателей математики, но они жили в «Доме аспирантов и стажёров» (ДОСе).

Володя — человек спортивного склада, обаятельная личность, играл на гитаре и пел, обладал крепким телосложением и хорошей физической подготовкой, занимался бегом — каждый день по утрам пробегал около 10 км. По пути он нередко забегал ко мне, требуя, чтобы я бежал с ним. Он пытался мне внушить, что регулярный бег имеет множество преимуществ для здоровья, включая улучшение сердечно-сосудистой системы, укрепление мышц и костей, а также улучшение психического состояния.

Мне эти утренние пробежки были не по душе. Я предпочитал спать подольше и неспешно начинать свой день. Жутко не любил просыпаться рано утром и сразу бросаться в бег. Однажды на его очередные разъяснения я не выдержал и в шутку парировал: «Собака всю жизнь бегает и живёт максимум 15-16 лет, а черепаха не бежит и живёт 150-200 лет. К тому же медленный обмен веществ снижает скорость старения клеток». Володя обиделся и больше по утрам меня не будил. В годы перестройки мы с Володей часто спорили. Эти ссоры были бессмысленными, поскольку мы оба придерживались сходных взглядов на происходящие вокруг процессы. Затем он переехал жить в Германию вместе со всей семьёй — милой женой Лорой и прекрасными девочками Метой и Вандой.

Мы с Володей часто гуляли по вечерам в парке на Воробьёвых горах. Там же на скамейке, втайне от всех, мы впервые прочитали «Двадцать писем другу» — автобиографическую книгу Светланы Аллилуевой, дочери Иосифа Сталина. Советская цензура и спецорганы строго контролировали публикации и распространение запрещённых текстов. Она делилась своими личными воспоминаниями и размышлениями о своей жизни, семье и окружающем её мире. Работа была напечатана на пишущей машинке на тонкой бумаге, что добавляло особую аутентичность историческому документу, написанному в виде серии писем, адресованных неназванному другу, что придавало тексту интимность и личностный характер. Многие аспекты её жизни и отношений с Иосифом Сталиным были известны, но подробности их личной жизни и различные аспекты её взаимоотношений с семьёй стали известны широкой публике лишь после публикации этих данных.

продолжение следует