Григорян: Полвека в Эстонии. Часть 25

Часть 24

По непонятным мне причинам меня больше поддерживали представители точных наук, чем гуманитарии. Мы лучше понимали друг друга. Например, ко мне очень хорошо относились профессор математики, академик Юло Лумисте, доктор медицинских наук Лембит Алликметс, профессор микробиологии Акиво Ленцнер, академики: физик Ч. Лущик, химик В. Пальм и другие. Эти люди были мне ближе по духу и мировоззрению.

Вероятно, это связано с тем, что представители точных наук, как правило, склонны к логическому и структурированному мышлению, что делает общение более ясным и прямолинейным. Поскольку я сам склонен к такой манере общения, это, возможно, и способствовало лучшему взаимопониманию.

Кроме того, в точных науках часто присутствует элемент объективности, в то время как гуманитарные дисциплины нередко предполагают более субъективный подход и разнообразие точек зрения.

Лембит Алликметс  – выдающийся эстонский врач, профессор фармакологии, ученый, внесший значительный вклад в медицинскую науку. Он долгое время занимал должность декана медицинского факультета Тартуского университета, где проявил себя как прекрасный организатор и педагог. Лембит Алликметс – почетный гражданин города Тарту.

Будучи деканом, он положил начало регулярному празднованию юбилея медицинского факультета в 1975 году, основал в 1978 году Институт общей и молекулярной патологии, был одним из основателей Эстонского фармакологического общества в 1970 году, а с 1991 года – Эстонского общества биологической психиатрии и т.д. С августа 2001 года – emeriitprofessor Тартуского университета.

Наше общение стало более тесным, когда мы оба (в 1989 и 1996 годах) были избраны депутатами Горсобрания от центристской партии. Этот новый этап в наших отношениях сблизил нас, так как мы начали активно сотрудничать в рамках политической деятельности. Лембит — это имя храброго и целеустремленного лидера эстонцев, который смог повести за собой людей на борьбу за независимость в самые тяжелые времена.

Он не боялся противостоять сильному врагу и был готов пожертвовать собой ради свободы. Родители назвали Лембита Алликметса правильным именем — именно такой он и есть. Обладая природным обаянием и лидерскими качествами, он является авторитетом среди соратников, коллег и студентов. Лембит верен своим принципам и друзьям, что делает его надежным союзником и доверенным человеком.

Чеслав Лущик (фото прилагается) – один из представителей той «Могучей кучки», которая прибыла из Ленинграда в Эстонию в послевоенные годы. Это был тот самый интеллектуальный десант, а точнее, ресурс, состоявший из инородцев, который своим творчеством прославил Тартуский университет.

Академик АН Эстонии, физик по роду занятий, Чеслав Лущик был не только большим ученым, но и интересным собеседником, компетентным во многих областях науки. Когда-то о нем газета «Молодежь Эстонии» писала: «это человек, влюбленный в творчество, создавший нечто, что он одухотворил». Благодаря его деятельности при Тартуском университете сформировалось новое направление в науке и была создана целая школа по исследованию ионных кристаллов. Его работу сегодня продолжает его сын, профессор Александр Лущик.

Несмотря на свои титулы и звания, которые долго перечислять, Чеслав Лущик всегда был вежлив и корректен, никому не пытался навязать свое мнение, держался скромно и с достоинством. Эти качества, в сочетании с большим интеллектом, выдавали в нем потомка древнего рыцарского рода, берущего начало в XII веке. Согласно семейному преданию, этот род имел свой герб и был даже особо отмечен польским королем Болеславом Кривоустым.

Ч. Лущик всегда посещал наши семинары, организованные в честь Рэма Блюма, Игоря Розенфельда и меня при Тартуском университете. Он присутствовал на презентациях всех моих книг в Тарту, где выступал с интересными идеями и замечаниями.

Академик Виктор Пальм был из плеяды не совсем обычных эстонцев. «Я не совсем обычный эстонец, — говорил он, — у меня жена русскоязычная ленинградская еврейка, я не могу быть ни нацистом, ни националистом, ни русофобом. Я понимаю русских людей так же, как и эстонцев».

В 1970-х В. Пальм был одним из 50 наиболее цитируемых за рубежом советских ученых-химиков. В Эстонии ни один другой ученый столь высокого признания не удостаивался.

Он дал путевку в науку многим молодым ученым. Его учениками стали более тысячи человек. Среди них были и такие, кто пошел в политику по карьерным соображениям. Например, А. Ансип – бывший заведующий орготделом Тартуского райкома КП Эстонии, лидер Реформистской партии, премьер-министр Эстонии, депутат Европарламента. О нем Виктор Пальм писал: «Ансип был чистый карьерист тогда и чистый карьерист теперь. Он всюду выставляет, что он мой ученик. По химии он был учеником. У нас там был свой микроклимат идеологический. Он там мог бы набраться правильных идей, а он вместо этого пошел на партийную карьеру».

Наряду с наукой, В. Пальм всегда занимал активную жизненную позицию и широко участвовал в общественной жизни. Вместе с Р. Блюмом в шестидесятые годы он был одним из инициаторов многих коллективных писем протеста против возрождения сталинизма и антисемитизма.

В 1968 году В. Пальм стал одним из организаторов «неофициального» обсуждения межнациональных проблем в Эстонии и выступил в поддержку «Пражской весны», что стоило ему 10-летней задержки с получением звания академика. Лишь в 1978 году он был избран академиком АН ЭССР.

Осенью 1987 года Виктор Пальм, М. Луристин и я были среди тех ученых Тартуского университета, которым Институт истории партии заказал исследование проблем межнациональных отношений. («Записка о некоторых аспектах национальных отношений и национальной политики», опубликованная в середине 1988 года).

Академик В. Пальм сыграл яркую и уникальную роль в Народном фронте Эстонии. Обо мне он лично писал: «Григорян — один из моих ближайших друзей до настоящего времени. Мы с ним всегда были абсолютные единомышленники». Для меня это, конечно, высокая оценка.

На I съезде Народного фронта 1-2 октября 1988 года В. Пальм первым озвучил идею создания «русской секции Народного фронта», поскольку многие проблемы национальных меньшинств не были понятны для большинства эстонцев. Важно было не потерять образовавшийся ресурс доверия между общинами.

Не случайно В. Пальм был одним из немногих членов Народного фронта, к которым испытывали доверие русскоязычные жители республики, в том числе даже его оппоненты из Интерфронта.

Р. Блюм и я на автомобиле В. Пальма марки «Жигули» проехали по Эстонии несколько тысяч километров, встречаясь с различными людьми и объясняя им суть Народного фронта и его цели. Однажды, на сборе работников сферы торговли из разных уголков Советского Союза в Кукулинне, ректор одного из вузов спросил, почему мы не признаем руководящую роль КПСС. Пальм ответил, что такую роль надо заслужить, а не навязывать и диктовать. В ответ оппонент, нацепивший на пиджак ордена, назвал Пальма фашистом. Он не знал, что Пальм сам воевал против фашизма и был ветераном войны. Узнав об этом, он долго извинялся за свою ошибку.

«Чрезвычайно большое значение во всех этих событиях сыграла, — говорил В. Пальм, — Тартуская еврейская группа. Туда входили Рэм Блюм, академик Бронштейн, Лотман, и кое-кто еще туда примыкал. Блюм был инициатором организации русской секции Народного фронта в Тарту».

Будучи избранным на Съезд народных депутатов СССР, В. Пальм стал там не только авторитетнейшим членом эстонской делегации, с которым считался М. Горбачев, но и одним из сопредседателей «Межрегиональной депутатской группы» (МРГ) вместе с Б. Ельциным, Ю. Афанасьевым, Г. Поповым и А. Сахаровым, набрав при выборах даже больше голосов (71), чем Сахаров (69). Эстония осталась в долгу перед этим знаменитым ученым, истинным патриотом и порядочным общественным деятелем.

Как написал профессор Евгений Голиков, «Вот и Пальма начали забывать: возможно, еще и потому, что в Эстонии не очень-то любят героев». «Страна без героев равна пустоте, безликой массе, не имеющей идентичности и вдохновения», — правильно подметил доктор философии Е. Голиков.

Герои воплощают в себе лучшие качества и идеалы общества, служат примером для подражания, мотивируют и объединяют людей вокруг общих ценностей и целей. В их отсутствии теряется связь с историей и культурой, ослабевает чувство гордости и принадлежности к единой нации.

Профессор Леонид Столович жил в одном доме, но этажом ниже В. Пальма, и когда у него спрашивали, где он живет, любитель пошутить отвечал: «под Пальмами».

Трудно выразить кратко всё, что я думаю о Рэме Наумовиче Блюме. Несмотря на разницу в возрасте (он родился в 1925 году, а я в 1948-м), он, пожалуй, был самым близким мне по духу и мировоззрению человеком в Тарту. В наших судьбах было много общего. Мы прошли схожую школу жизни. Оба начинали трудовой путь в Саратове в качестве рабочих, окончили исторические факультеты и создали этнически смешанные семьи (его супруга, Анна Александровна, — русская, моя — эстонка).

После окончания университета мы оба столкнулись с серьёзными трудностями при трудоустройстве из-за национальной принадлежности (у него — еврейской, у меня — армянской), что вынудило нас сменить место жительства.

В Тарту мы оба начали работу в университете с должности заведующего учебным кабинетом марксизма-ленинизма (у меня — истории КПСС, что, по сути, одно и то же), а затем, с небольшой разницей, прошли все научные ступени и получили звания.

Как по мировоззрению, так и по семейным корням мы были и остались интернационалистами и гуманистами. Среди приоритетов у нас обоих на первом месте стояла человеческая личность со всеми своими проблемами. Мы выступили инициаторами создания Народного фронта Эстонии и принимали самое активное участие в его деятельности.

Рэм Наумович на протяжении многих десятилетий читал курс лекций по истории философии, а я — всего 10 лет. Тем не менее, я успел опубликовать учебное пособие «Введение в философию. Курс лекций» и прочитать лекции по целому ряду других дисциплин: Историю КПСС, Историю политических и правовых учений, Историю Эстонии, Культурологию, Граждановедение, а также спецкурсы по национальным отношениям, сталинизму и другим темам.

Нам обоим в жизни не везло с защитой диссертации. Блюму пришлось три года ждать утверждения ВАКом диссертации, а мне понадобилось ждать два года, чтобы получить согласие на защиту.

Для нас человеческая личность была первичной по сравнению с обществом и государством. Мы оба всю жизнь боролись против лжи и насилия, за справедливость и равноправие всех людей, независимо от их языка, расы, этнической, возрастной или гендерной принадлежности и других различий.

Разница между нами заключалась в том, что Рэм Наумович остановился на марксизме, так как ушел из жизни в июне 1989 года, в возрасте 63 лет. В отличие от него, я прожил дольше и стал невольным свидетелем постмарксизма и распада СССР, видел процесс превращения множества бывших ортодоксальных коммунистов в ярых националистов.

Я был одним из тех его друзей и знакомых, которые были с ним рядом в последние минуты жизни. Утром 1 июня 1989 года он просил меня зайти к нему в здание кафедр общественных наук, где он должен был принять экзамен у нескольких студентов, а затем вместе пойти на заседание идеологической комиссии Тартуского горкома КП Эстонии в кабинете Альберта Саунанена – второго секретаря ГК КП Эстонии, ингерманландца, сына бывшего репрессированного, ученого и человека, хорошо владевшего русским языком.

Комиссия должна была рассмотреть неконструктивную деятельность тартуской русскоязычной газеты «Вперед» и ее редактора Вальтера Тоотса.

Вальтер Тоотс, будучи редактором русскоязычной газеты «Вперед», в начале перестройки примкнул к рядам народофронтовцев, флиртовал с интеллигенцией Тартуского университета, опубликовал статьи и материалы, которые республиканские газеты боялись печатать.

Большинство русскоязычных газет республики, находясь во власти партийной номенклатуры, не соглашались печатать статьи лидеров НФЭ; более того, делалось всё, чтобы дискредитировать их в глазах русского читателя: людей запугивали, используя образы экстремистов, национал-коммунистов и сепаратистов.

Вслед за публикациями в газетах «Правда» и «Известия» они использовали эти термины для создания образа врага и обострения чувства страха и неуверенности среди населения. Немало таких статей санкционировали редакторы газет С. Тараканов («Советская Эстония») и В. Тоотс («Вперед»).

Со второй половины 1988 года, когда стал создаваться Интерфронт, к тартуской газете «Вперед» почему-то проявили особый интерес сотрудники идеологического отдела ЦК КПСС, Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС А. Доронченков, Ю. Панков и другие.

Вероятнее всего, не без их участия Вальтер Тоотс вдруг резко повернул в сторону разжигания межэтнической розни и дискредитации лидеров НФ Эстонии. Особенно это стало заметным, когда к тартуской газете «Вперед» был «прикомандирован» со специальной миссией сотрудник Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС из Москвы Юрий Панков.

Опытный Рэм Блюм специально встретился с Ю. Панковым у меня на квартире. После довольно продолжительной беседы, когда обе стороны резко разошлись во взглядах на ситуацию в Эстонии, Рэм Наумович, всегда вежливый и корректный в споре, неожиданно произнес: «До чего же вы тупой».

Когда мы остались вдвоём, он пояснил мне, что такая практика ранее часто применялась в КГБ. В редакцию малотиражного издания направляли сотрудника для оказания так называемой «творческой помощи». Этот сотрудник собирал компрометирующую информацию на руководителей города и республики, на творческую интеллигенцию и профессуру. После возвращения он составлял «справку» с анализом обстановки в республике и передавал её в вышестоящие партийно-советские органы для принятия соответствующего постановления.

Именно так и произошло, когда вышло постановление ЦК КПСС о националистических проявлениях в республиках Прибалтики, в котором Кремль подверг критике республиканские партийные органы власти, обвинив их в том, что власть захватили «национал-коммунисты». По этому поводу впоследствии было созвано совместное общепартийное собрание работников Тартуского университета и Эстонской сельскохозяйственной академии (ЭСХА) в аудитории химического корпуса.

На этом собрании с резкой критикой ЦК КПСС выступили Рэм Блюм, Иван Волков, Анатолий Петухов и я. Эстонцы молчали до тех пор, пока не выступил заведующий кафедрой философии ЭСХА Тынис Лойт. Он пристыдил присутствующих за молчание, отметив, что все критикующие постановление ЦК КПСС оказались неэстонцами. «Сколько мы еще будем бояться и молчать? — обратился он к эстонской части собрания. — Может, пора выразить наше возмущение этими бестактными обвинениями и ярлыками?» — добавил он.

Следует отметить, что с приходом Ю. Панкова сторонники Интердвижения в Тарту заметно активизировались. Газета «Вперед», являвшаяся органом Тартуского ГК КП Эстонии, и её главный редактор пытались превратить её в рупор Интердвижения. Именно это обсуждалось на идеологической комиссии.

Позже, в мае 1989 года, после снятия В. Тоотса с должности главного редактора, он начал организовывать массовые «очные и заочные читательские конференции» в свою поддержку. Он также пытался всячески дискредитировать представителей демократически настроенной интеллигенции Тарту, включая Ольгу Бундер, Рафика Григоряна, Рэма Блюма, Павла Рейфмана, Сергея Шахвердова и других — всех тех, кто не разделял интерфронтовских убеждений.

На заседании той злосчастной комиссии 1 июня 1989 года, в котором участвовали Юри Таммару, Рафик Григорян, Ральф Аликвеэ, Евгения Линдевальд и другие, для психологической поддержки В. Тоотса из Москвы даже приехала специальный корреспондент газеты «Правда». Имя корреспондента, однако, не сохранилось в памяти.

В разгар острой полемики сердце Рэма Блюма не выдержало. Вдруг он схватился за грудь и вышел из кабинета. За ним сразу же последовал Юрий Таммару, который вскоре вернулся, чтобы позвать на помощь. Врач Ральф Аликвеэ  выбежал и попытался оказать помощь, но его усилия оказались безуспешными. Скорая помощь прибыла быстро, но спасти профессора Блюма не удалось — он скончался от инфаркта прямо на месте.

Я не знал, как быть и что сказать его супруге Анне Александровне, ведь она провожала его на экзамен, не предполагая, что произойдет такая трагедия.

Это была невосполнимая утрата. Рэм Блюм был идейным и организационным руководителем Народного фронта Эстонии, а также Русской секции НФЭ. Он воспитал многих видных деятелей науки, культуры и политики Эстонии, среди которых были Яак Аллик, Юло Вооглайд, Рейн Вейдеманн, Марью Лауристин, Микк Титма, Сулев Каннике, Евгений Голиков, Лена Блюм и многие другие.

На наших глазах скончался близкий человек, для которого свобода была не просто словом, а высшей ценностью, ради которой он посвятил свою жизнь. Рэм Блюм обладал энциклопедическими знаниями. Коллеги часто обращались к нему за советом, и он никогда не отказывал в помощи. Когда возник вопрос суверенитета Эстонии, он без колебаний встал на защиту борьбы за свободную Эстонию.

О Рэме Блюме можно сказать многое, как, например, это сделал доктор философских наук Евгений Голиков, посвятив Рэму Блюму отдельную монографию («Рэм Блюм в поисках путей к свободе. Книга о моем учителе»), в которой детально описал процесс становления и развитие его мировоззрения, жизнь и научную деятельность в Тарту.

К сожалению, большинство из упомянутых мной ученых не дожили до наших дней. Находиться в их обществе, слушать, как они спорят и обсуждают актуальные общественно-политические проблемы, наблюдать за ходом их рассуждений и манерой ведения дискуссий, а также общаться с ними на равных — это была не только замечательная школа интеллектуального развития, но и большая удача, подарок судьбы.

Несмотря на то, что они не были профессиональными политиками, они продемонстрировали, как сочетать политику с нравственными и моральными принципами. Каждый из них внес значительный вклад в науку и политику, обогатил мир своим талантом и оставил незабвенный след в истории. Их достижения и идеи вдохновляют будущие поколения.

Я благодарен судьбе за возможность общения с такими выдающимися людьми, поскольку без них мой мир был бы гораздо более тусклым и ограниченным.

продолжение следует…