Игорь Круглов: Владимир Соллогуб — «лучший повествователь» из Тартуского университета
«Бесспорно, нынешний наш лучший повествователь. Никто не щеголяет таким правильным, ловким и светским языком. Слог его точен и приличен во всех выраженьях и оборотах. Остроты, наблюдательности, познаний всего того, чем занято наше высшее модное общество, у него много. Один только недостаток: не набралась ещё собственная душа автора содержанья более строгого и не доведён ещё он своими внутренними событиями к тому, чтобы строже и отчётливей взглянуть вообще на жизнь. Но, если и это в нём совершится, он будет вполне верный живописец лучшего общества; значительность творений его выиграет больше чем сто на сто».
Это слова Николая Васильевича Гоголя посвящены Владимиру Александровичу Соллогубу (1814–1882) — графу, царскому сановнику в чине тайного советника, придворному мемуаристу, драматургу, прозаику и поэту. Гоголь написал их в 1846 году, когда Соллогуб ещё не достиг всех вершин на вышеупомянутых поприщах. Очевидно, его душа набралась «содержанья более строгого» позднее. Но и в тот период он уже был достаточно выдающимся деятелем, о чём и свидетельствует оценка его личности автором «Мёртвых душ».
О Владимире Соллогубе как о литераторе в высшей степени похвально отзывались и многие другие его современники. Например, критик В. Белинский — «неистовый Виссарион» — так писал о повести «История двух калош»:
«Какая прекрасная повесть «История двух калош» гр. [графа] Соллогуба. Чудо! Прелесть! Сколько душевной теплоты, сколько простоты, везде мысль!.. Лучшая повесть в «Отечественных записках» и редкое явление в современной русской литературе. Прекрасная мысль светится в одушевлённом и мастерском рассказе, которого душа заключается в глубоком чувстве человечности. Мы не говорим о простоте, безыскусственности, отсутствии всяких претензий: всё это необходимое условие всякого прекрасного произведения, а повесть гр. Соллогуба — прекрасный, благоухающий ароматом мысли и чувства литературный цветок».
После гибели Лермонтова Белинский поставил Соллогуба на второе место вслед за Гоголем.
Впрочем, были и другие оценки его творчества. Одни современники аплодировали ему за «многообещающий талант», другие, наоборот, ругали за «дилетантизм» и «подражательство», писали на него злые пародии. Но так или иначе его вещи («Большой свет», «Аптекарша», «Медведь», «Тарантас», «Старушка», «В двух танцах», «Через край», «Серёжа», «Три жениха», «Собачка», «Мастерская русского живописца», «Чиновник» и др.) равнодушия не порождали. Точку в этих дискуссиях, вероятно, навсегда поставили современные литературоведы. Похоже, что большинство из них пришло к мнению, что светские повести Соллогуба стали заметным явлением в русской литературе 1830-х и 1840-х годов.
В СССР царского тайного советника (генерала) Соллогуба издавали очень редко и мало. Так, когда-никогда. Годами и даже десятилетиями он являлся для советского Главлита «персоной нон грата». Что вполне объяснимо. Ведь он был не только графом, а и придворным историком и мемуаристом! Конечно, коммунистическая цензура не была в восторге от «приспешника самодержавия». Даже несмотря на то, что его восхвалял «правильный» литературный критик Белинский. И несмотря на то, что сам Соллогуб вступался за опального А. Герцена, которого, по выражению Ленина, «разбудили декабристы» для развития революционных настроений. Отнюдь не исключено, что в молодости В.С. не был чужд «вольнодумства», как и многие представители дворянского слоя.
Кстати, о Герцене, «вольнодумстве» и революциях. Немного отвлечёмся и приведём фрагменты из стихотворения замечательного поэта Наума Коржавина, содержащие размышления на сию тему. Оно называется «Баллада об историческом недосыпе»:
Любовь к Добру разбередила сердце им.
А Герцен спал, не ведая про зло…
Но декабристы разбудили Герцена.
Он недоспал. Отсюда всё пошло.
И, ошалев от их поступка дерзкого,
Он поднял страшный на весь мир трезвон.
Чем разбудил случайно Чернышевского,
Не зная сам, что этим сделал он.
А тот со сна, имея нервы слабые,
Стал к топору Россию призывать, —
Чем потревожил крепкий сон Желябова,
А тот Перовской не дал всласть поспать…
Всё обойтись могло с теченьем времени.
В порядок мог втянуться русский быт…
Какая сука разбудила Ленина?
Кому мешало, что ребёнок спит?
Мы спать хотим… И никуда не деться нам
От жажды сна и жажды всех судить…
Ах, декабристы! Не будите Герцена!
Нельзя в России никого будить.
Соллогуб хлопотал об освобождении Герцена из новосибирской ссылки в 1842 году, когда вступил в должность столоначальника в Государственной канцелярии и получил чин коллежского асессора. А до этого в его биографии были рождение в аристократической семье (литовский род Соллогубов), прекрасное домашнее образование и — учёба на философском факультете прославленного Тартуского (тогда Дерптского) университета (1830–1833).
Эти годы и реалии тартуской жизни он впоследствии описал в своих произведениях. С одной стороны, Владимир старался прилежно учиться, а с другой, несмотря на своё скромное материальное положение (семья обеднела), принимал участие во всякого рода «забавах», подражая поэту Н. Языкову, который окончил курс раньше него. В Тарту Соллогуб проживал и позднее, в 1959–1867 годах. Там жила и похоронена его первая жена Софья Михайловна Соллогуб (1820–1878, урожд. Виельгорская), графиня и культурная деятельница. Так что с Тарту графа связывало очень многое — от университетской скамьи и студенческих гулянок до поздних жизненных событий, в том числе драматических — расставания с супругой и устройства брака с новой женщиной, гораздо моложе его… Эту даму считали не парой именитому писателю и общественному деятелю. Высший свет осудил их связь. Но мы ни в коем случае не станем. Похоже, у него вспыхнула к ней неодолимая страсть, ради которой он расстался с супругой, что в те времена было очень предосудительно. И, возможно, драма, происходившая в душе тайного советника, была похожа на драму с советником титулярным, описанную поэтом П. Вейнбергом:
Он был титулярный советник,
Она — генеральская дочь;
Он робко в любви объяснился,
Она прогнала его прочь.
Пошёл титулярный советник
И пьянствовал с горя всю ночь,
И в винном тумане носилась
Пред ним генеральская дочь…
(Кстати, эти стишата прочно вошли в фольклор и потом не раз подвергались ремейкам. Например, у В. Высоцкого: «Я был батальонный разведчик, а он писаришка штабной…»)
Впрочем, титулярным советником Соллогуб был в самом начале своей карьеры. Потом — коллежским асессором (кстати, мы привыкли судить об этом звании как о ничтожном по повести Гоголя «Шинель», но это далеко не так). А вообще его путь к должностям и регалиям начался по окончании университета, когда его взяли в МИД и присвоили чин Госсекретаря. Много ездил по Европе, затем — по российским губерниям, составляя отчёты о том, как там поставлены управление и хозяйство.
В его биографии находим также службу в Министерствах внутренних дел и императорского двора (было и такое), других военных и гражданских ведомствах. Служил чиновником особых поручений при Рижском, Лифляндском, Эстляндском и Курляндском генерал-губернаторе. Жил на мызе Карлово, бывшей летней резиденции Ф. Булгарина. Занимался, кроме всего прочего, пенитенциарными вопросами, стараясь облегчить условия для заключённых. Провёл осмотры нескольких острогов, после чего пришёл к выводу о бездействии и злоупотреблениях администраций.
Параллельно много занимался журналистской и литературной деятельностью, причём в самых разных жанрах. Она была весьма обширна и многогранна, и одной статьи не хватит, чтобы подробно рассмотреть хотя бы некоторые из его произведений. А написал он их огромное количество. Вот таким был один из выдающихся отпрысков некогда знаменитого рода, существующего до сих пор.
Например, правнучкой В. А. Соллогуба является Маша Мериль — французская писательница, актриса и продюсер, вышедшая в 2014 году за композитора Мишеля Леграна…
Читайте по теме:
Игорь Круглов: Николай Языков — третий поэт Золотого века, учившийся в альма-матер в Тарту
Комментарии закрыты.