Вячеслав Иванов: Эстонская Мона Лиза? А почему нет…

Довольно часто приходится слышать ностальгические вздохи: ах, мол, Таллинн — не Питер и не Москва, где есть Эрмитаж, Русский музей, Новая и Старая Третьяковка… и так далее. А здесь, мол… и опять «так далее». Обычно я спрашиваю в таких случаях, если есть настроение: а вы давно были во Дворце Кадриорга, где располагается «одноимённый» художественный музей? Или в музее Йоханнеса Миккеля? Или в Kumu?

Вы удивитесь, но слово «недавно» я слышу в ответ чрезвычайно редко. Чаще всего — «давно», но совсем не единичны и варианты: «А что это такое?» или «А это где?».

Даже пытаться не стану убедить вас, что являюсь записным завсегдатаем названных культурных учреждений. Но раза три-четыре в год мы с семьёй их посещаем. Обычно — открывающуюся новую экспозицию, но всегда попутно — чтобы освежить в памяти — и постоянную коллекцию. Ну интересно же…

Неуловимо странный взгляд

В одно из таких посещений мне и попалась на глаза эта картина. Про себя я назвал её «странная девочка». Да, не улыбка Джоконды, но не менее загадочное (на моё восприятие) и запоминающееся лицо: плотно поджатые губы; взгляд чуть напряжённый, вопрошающий, насторожённый, чего-то смутно ожидающий и на что-то непонятное надеющийся. Взгляд полу-девушки, ещё недо-женщины, но уже пере-ребёнка…

Судя по дате написания, ей не больше пятнадцати. Она ровесница двадцатого века. Века-волкодава, как определил его Осип Мандельштам.

Что с ней сталось? Что выпало на её долю? Нигде об этом ни слова. Во всяком случае, я не нашёл ни в гугле, ни в Яндексе, ни в вездесущей и всеведущей Википедии.

…Недавно мы были в Kumu на выставке «Зеркало в зеркале» (Spiegel in Spiegel) — первом совместном проекте Эстонского художественного музея и Государственного художественного собрания Дрездена, организованном в рамках культурных связей Германии и Эстонии. Экспозиция, в числе прочего, включала живопись Герхарда Рихтера и музыку Арво Пярта. Но я не удержался и повёл своих в зал, где экспонируется Конрад Мяги. Его странная девочка была на месте…

Умом понимаю, что такие сравнения могут показаться слишком пафосными, но я руководствуюсь исключительно своим эмоциональным восприятием визуального искусства. Не на уровне «нравится / не нравится», а на производимом впечатлении. По-французски impression. Знакомое слово, правда?

Кому нравиться, а кому — нет

А, кстати, о Джоконде. Повезло нам побывать и в Лувре. Признаться, этот портрет не настолько впечатлил, как ожидалось… Правда, при этом вспомнился почти такой же, как сама картина, знаменитый анекдот из апокрифического цикла «от Раневской». Кто-то при ней высказался в таком роде: мол, не понравилась мне Джоконда.

На что Фаина Георгиевна якобы ответила: «Молодой человек! Вы знаете, Джоконда уже столько веков всем нравится, что она может сама выбирать — кому ей нравиться, а кому — нет».

В нашем случае, впрочем, не виноваты ни мы, ни дама с портрета. Просто, во-первых, слишком много видено девальвирующих оригинал репродукций, вплоть до кое-как выполненных на продуктовых пластиковых пакетах; во-вторых, полотно уже было помещено в «саркофаг» из бронированного стекла, что само по себе снижает эффект общения с картиной. И, наконец, в-третьих, эти вездесущие японцы с их кино-фотокамерами, которые они, несмотря на запреты, протаскивают повсюду и своими вспышками «бликуют» на стекле, не давая вообще рассмотреть, что там, за стеклом, находится…

Думается, сравнение творений эстонских мастеров с великими образцами мирового искусства отнюдь не так излишне-пафосно, как кому-то кажется.

Может быть, вы и сами видели этот сюжет в передаче «Кофе+» на ETV+ или читали сообщение на портале ERR (11 октября) о том, что в Бельгии, в Музее изящных искусств (город Монс) проходит выставка «Песнь земли. Дэвид Хокни», где наряду с произведениями Винсента Ван Гога, Эдварда Мунка и Дэвида Хокни представлены картины Конрада Мяги.

Комментируя это событие, директор Кадриоргского художественного музея Александра Мурре сообщила: «Эстонское искусство долгое время находилось за „железным занавесом“, и в Западной Европе оно было практически неизвестно. Так что сейчас мы активно работаем над тем, чтобы наше искусство можно было увидеть и за рубежом».

И подчеркнула: «Чаще всего за рубежом экспонируются работы Конрада Мяги. Западная Европа устала от классических имён, а картины Мяги опубликованы во множестве каталогов, поэтому его имя теперь хорошо известно. Музеи других стран запрашивают его работы — например, в следующем году большая выставка Мяги отправится в Лондон».

Однако не следует считать, что Конрад Мяги — единственный представитель эстонского искусства, кого знают и чтут за рубежом. Не будем углубляться в историю, хотя там и немало славных имён. А из современных, начиная с первой половины ХХ века, назовём хотя бы Эдуарда Вийральта — человека, который жил и умер в Париже (о чём мечтал, но так и не посмел эту мечту реализовать, великий пролетарский поэт Владимир Владимирович… нет-нет — Маяковский).

Эстонский художественный музей обладает одной из богатейших коллекций графики этого непревзойдённого мастера фантасмагории, помноженной на самый реалистичный реализм, а затем поделённой на него же. Вот уж кто в этом не уступает ни Иерониму Босху, ни — тем более — Сальвадору Дали. Произведения последнего, кстати, в оригинале сильно проигрывают своим же репродукциям; по-моему, единственный пример такого рода в мировом искусстве вообще. Впрочем, это сугубо моё личное мнение.

…Однако, пора закругляться. И напоследок вам скажу: Kumu, конечно, не Третьяковка, а Кадриорг — не Эрмитаж. Ну так та же Третьяковка — не Прадо, а Русский музей — не Лувр. А Лувр — не галерея Уффици, и Цвингер — не Петергоф… Перечислять можно бесконечно, но такие сравнения бессмысленны. И слава Богу, что все эти сокровищницы культуры самодостаточны и не повторяют одна другую.

А, к слову, я не очень уверен, что те, кто сетует по этому поводу, так уж и зачастили бы в музеи и картинные галереи Питера и Первопрестольной, если бы жили именно там, а не в Таллинне…

Читайте по теме:

Музей в Кадриорге превратился в «Сад наслаждений»