Игорь Круглов: Давид Ойстрах — «царь скрипки», поклонник Пярну и ценитель эстонских роялей

Во-первых, потому что в нём участвовал великий Давид Фёдорович Ойстрах (1908–1974), которого именуют «царём скрипичной музыки» и который являлся ведущим мировым скрипачом середины XX века.

А во-вторых, гастроль эта была сама по себе уникальной, ибо прибыл он из СССР, из-за сталинского железного занавеса.

Вместе с ним выступал профессор Московской консерватории и пианист Г. Гинзбург, а аккомпанировал, как указывалось в релизе, «свободный художник» В. Топилин. В программе значились Ф. Шопен, Д. Кабалевский, Ф. Лист, И.-С. Бах, Д. Тартини, Я. Л. Ф. Мендельсон Бартольди и др. (Аналогичный концерт с аншлагом провели и в Нарве.)

Затем, 15 февраля, в том же зале прошёл съезд артистов из Латвии, Финляндии, Литвы и СССР. Надо понимать, с последующей неофициальной частью — застольем, объятиями с собратьями по искусству и хмельными беседами обо всём подряд. И, в частности, о культуре и политике стран, жёстко разделённых их правителями. Сии разговоры были очень опасны для представителей Страны Советов, где за любое «кривое» слово могла последовать жесточайшая ответственность. Но наш герой, насколько известно, её счастливо избежал (а может, и не участвовал в них вовсе, да и правильно делал, коли так). Как избежал он и репрессий за «сотрудничество с иностранными разведками», грозивших многим побывавшим в мире «загнивающего капитализма»…

Здесь хочется отметить, что, несомненно, подобные поездки советских артистов того периода заслуживают тщательного изучения со стороны историков и культурологов. Уже разворачивался «большой террор», и ни один простой житель СССР даже мечтать не мог хотя бы ненадолго прорваться за кордоны своего «первого в мире государства рабочих и крестьян». Ни рабочий, ни крестьянин, ни интеллигент — никто. Исключение делалось для очень немногих — поэта В. Маяковского, писателей И. Ильфа и Е. Петрова, режиссёров С. Эйзенштейна и Г. Александрова, академика П. Капицы и ещё весьма небольшого количества избранных. Вместе с тем даже любимцы Сталина не всегда удостаивались подобной чести — например, великолепный тенор И. Козловский долго оставался невыездным. В театральном мире по данному поводу ходила следующая история, передававшаяся из уст в уста.

Однажды Козловский обратился к «вождю народов» с просьбой отпустить его на гастроли за границу, чтобы там популяризировать советское певческое искусство.

— А ты не сбежишь? — спросил «кремлёвский горец».

— Да что вы, товарищ Сталин, мне моя родная деревня дороже всех заграниц!

— Да? Ну вот и поезжай в свою деревню, сделай там концерт для колхозников!

Но молодой музыкант Ойстрах в число избранных попал. И это даёт основания полагать, что уже тогда его мастерство было столь высокого уровня, что Сталин рискнул похвастаться им перед остальным миром. И не ошибся. После победы Ойстраха в 1935 году на 2-м Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей было решено отправлять его в заграничные турне. Так Давид сначала оказался в Варшаве, на Международном конкурс скрипачей им. Г. Венявского, где ему присудили 2-ю премию. А затем последовали Балтия и, в 1937-м, Бельгия, где в Брюсселе он выиграл очень престижный конкурс имени композитора и скрипача Э. Изаи и приобрёл мировую славу благодаря виртуозному владению инструментом, звучавшим тепло и ярко. Кроме того, с большим успехом выступал на советских концертных площадках — в частности, в Большом зале Ленинградской филармонии…

Но вернёмся к его эстонским гастролям. Скорее всего, именно после них он навсегда полюбил эту республику. И не зря уже после войны неоднократно приезжал туда — и с концертами, и просто как турист. Более 20 лет проводил летние отпуска в Пярну, где не только наслаждался красотами знаменитого курорта, его пляжем и заливом, а и устраивал музыкальные вечера с друзьями, коллегами и учениками. Они обменивались опытом и музицировали. После смерти гения, в 1978-м, ежегодным летним Дням музыки в Пярну было присвоено его имя. Потом какое-то время они не устраивались, но с 1997-го, благодаря усилиям известного эстонского виолончелиста А. Каазика, «ойстраховские» фестивали вновь стали проводиться в разных городах.

А ещё Д. Ойстраху очень нравились рояли «Эстония», которые начали выпускать после Второй мировой войны под руководством выдающегося мастера Э. Хийза. Первый из них был изготовлен самим Хийзом для Таллиннского комитета радиовещания. Услышав его звучание, Ойстрах пришёл в большой восторг (как, впрочем, и многие другие знаменитости, побывавшие в радиостудии). Скрипач подчёркивал, что сей инструмент «отличается великолепным, глубоким и сочным звуком, чёткостью и точностью механизма, большим динамическим диапазоном. Я убеждён, что в недалеком будущем эти первоклассные рояли будут украшать лучшие концертные залы нашей страны».

Зная об этой реакции, один журналист как-то неудачно пошутил в том смысле, что, может быть, Ойстраху следовало выбрать не лёгкую скрипку, а громоздкое «королевское фортепиано». И привёл анекдот о том, как пожарник поступал в консерваторию. На вопрос экзаменатора, чем отличается рояль от скрипки, ответил: «Рояль дольше горит». Журналист добавил от себя, что рояль тяжелее «стырить»…

Это произошло после того, как в 1968 году в западных СМИ появились месседжи: «В СССР запросто ограбили дом первого виртуоза мира Давида Ойстраха и унесли бесценную скрипку Антонио Страдивари!» Шумиха поднялась невероятная, сплетня перелицовывалась на все лады. Но шутка оказалась неуместной и крайне неудачной. Во-первых, «Страдивари» тогда не украли. А во-вторых, можно представить, как Д. Ф. перенервничал, так что какие уж тут шутки! Ведь из его московской квартиры, когда он был на гастролях в Италии, вынесли драгоценности, деньги в количестве 120 тысяч долларов, дорогущую технику для звукозаписи, фото великих деятелей искусств с автографами и многое другое. Однако на скрипку страховой стоимостью 1 миллион долларов взломщики внимания не обратили, не подозревая об её ценности…

Этот инструмент, созданный в 1671 году, был подарен музыканту бельгийской королевой Елизаветой. Ойстрах, говорят, играл на нём лишь дважды по причине миниатюрности изделия, неудобного для мужских рук. После смерти Давида Фёдоровича его близкие подарили скрипку Московскому государственному музею музыкальных инструментов им. Глинки…

Советские газеты о данном происшествии не писали ни слова: о таких позорных вещах в «благополучном» социалистическом обществе старались помалкивать. Но некоторое время спустя оно стало основой сначала для романа бывших «муровцев» бр. Вайнеров, а затем и телесериала «Визит к Минотавру» по нему. Только главным похищенным предметом в них была уже именно скрипка. Что же касается реально украденного добра, то оно было найдено в рекордные сроки — за три месяца. МУР и МВД, видимо, получив «накачку» от Политбюро, приложили все усилия, чтобы утихомирился скандал на Западе.

В романе и фильме скрипку крадут у музыканта Полякова в исполнении талантливого литовского актёра Л. Норейки (и тут любимая Ойстрахом Балтия!), имевшего значительное портретное сходство с прототипом. Но вообще-то Давид Фёдорович (при рождении — Фишелевич) родился в Одессе. Его отцом был купец второй гильдии, матерью — хористка прославленного Одесского оперного театра. Музыке Давид учился в консерватории у знаменитого педагога П. Столярского. Со студенческих лет выступал с Одесским симфоническим оркестром в качестве солиста и дирижёра. С 1934-го преподавал в Московской консерватории, где в 1939-м получил звание профессора.

После триумфа в Брюсселе на Ойстраха обратили внимание многие композиторы. И он начал активно сотрудничать с ними, в том числе, с А. Хачатуряном и Д. Шостаковичем. С последним они стали близкими друзьями. Вообще, как вспоминали современники, Д. Ф. умел дружить с людьми, причём из самых разных сфер общественной деятельности и социального положения. Отличался теплотой и честностью в отношениях. Ещё одним его товарищем был чемпион мира по шахматам М. Ботвинник, утверждавший, что Ойстрах играл в шахматы на уровне первого разряда. Ну и, конечно, эстонские друзья-приятели, сумевшие сохранить благодарную память о непревзойдённом маэстро…

Читайте по теме:

Игорь Круглов: Поэт Давид Самойлов, спасавшийся в Таллинне от «мутных дней»