Митрополит Евгений: Обвинения в политизированности, с одной стороны, удручают, с другой — вызывают улыбку

Беседа Петра Давыдова с митрополитом Евгением состоялась 14 февраля 2022 года — до начала военных действий России на территории Украины.

«Наши отношения могут быть лучше — было бы желание»

— Ваше Высокопреосвященство, какими являются и могли бы стать отношения Эстонской Церкви с эстонским государством на фоне нынешних непростых отношений Эстонии и России? Мешает ли политика установлению добрых отношений?

— Политика всегда как-то влияет на общую жизнь, и мы это воочию видим. На Церковь это тоже в определённой степени влияет — ведь что такое Церковь? Церковь — это христиане, верующие люди, которые ходят в храмы, но, будучи людьми, они где-то учатся, работают, от остального социума не изолированы. Они живут в том же самом мире, что и все остальные. Другое дело, что их воззрения на происходящее в мире могут отличаться от тех, что часто так назойливо и безапелляционно предлагают масс-медиа, и на политические события верующие люди часто смотрят по-другому, с другой, мне кажется, более достойной перспективы.

Что же касается отношений нашей Церкви с эстонским государством, то я бы назвал их позитивными, в большей степени — конструктивными. Надо отдать должное, и мы благодарны эстонскому государству за это, что, когда почти во всём мире и в Эстонии в частности были строгие ограничения, связанные с пандемией, то государство поддержало все религиозные конфессии и нас — Эстонскую Православную Церковь — в том числе. Уверен, без этой поддержки нам было бы весьма непросто в материальном плане. Ведь нужно было платить за коммунальные услуги, а зимой плата возрастает. Отопление, электричество — всё это недёшево. Но, слава Богу, государство здесь поддержало, и благодаря этой поддержке мы справились с большими трудностями.

С другой стороны, в прошлом году возникли трудности с празднованием Пасхи, Воскресения Христова — главного для православных христиан праздника. Пасха была 2 мая, а правительство отменило официальные ограничения на проведение массовых мероприятий с 3 мая. Мы очень рассчитывали, что ради православных можно было бы сделать поправку на одни сутки и снять ограничения на день раньше. Было обращение Совета Церквей Эстонии, нас поддержали все конфессии, просили местные власти пойти навстречу. Было открытое обращение мэра Таллинна  Михаила Кылварта к премьер-министру, чтобы как-то, хотя бы на день раньше, сдвинуть эти ограничения. Но, видимо, возобладала буква, а не дух закона, и Пасху мы встречали в самоизоляции, что, согласитесь, весьма печально.

Если бы речь шла о трёх-четырёх днях ограничений, то да, тут можно было бы проявить строгость, наверное. В нашем же случае один день не имел принципиального значения.

Поставили церковь в один ряд с увеселительными заведениями: до такого-то числа нельзя работать, а с понедельника — можно. Церковь и увеселительные заведения —это всё-таки разные инстанции. Прямо скажу, что этим актом правительство свой имидж ослабило, и, думаю, не только среди православных граждан Эстонии.

В Эстонию я приехал в 2018 году. Одним из первых официальных визитов была встреча с тогда председателем Таллиннского Горсобрания Михаилом Кылвартом. Это ведь нормальное явление — новый предстоятель, митрополит прибыл и представился местным властям. Я встретился также с премьер-министром, тогда им был Юри Ратас. Прекрасно пообщались. Но вот на мою просьбу встретиться с главой парламента был получен отказ. Причина неизвестна, но, по-моему, звучало, что он — атеист. Хотя не вижу здесь препятствий для встречи, для элементарного проявления уважения друг к другу. Он — глава парламента целого государства, а быть атеистом или не атеистом — это уже его личные взгляды. И хотя объяснение прозвучало как-то не совсем понятно, мы не обижаемся.

В местной прессе звучали в наш адрес какие-то обвинения и даже политические претензии — в связи с т. н. украинским церковным расколом. Уверяю: в Церкви никакой политики нет, речь идёт исключительно о канонической чистоте Православия и о преодолении раскола. И неважно, где происходит раскол, ибо он является одной из самых страшных бед для Церкви! Если он лютует на Украине, мы и говорим об Украине. Если в Америке или Сингапуре, или ещё где-то — мы и будем говорить об этих странах, невзирая на политические конъюнктуру и установку. Понимаю, что многим политическим силам очень хотелось бы задействовать в своей риторике т. н. «фактор церкви», но для самой Церкви руководствоваться сиюминутными (и быстро преходящими) политическими устремлениями было бы крайне вредно, да и неэтично, в конце концов. Повторяю: речь идёт о соблюдении канонических правил, о церковной дисциплине. В какой-то степени можно сравнить эту ситуацию с наведением порядка в школе: если в одном из классов ученики ведут себя недостойно, срывают уроки, хамят педагогам, то задача администрации — восстановить элементарный порядок, а не позволять хаосу распространиться на всё учебное заведение.

 

Почему мы молимся о государстве?

— Владыка, вы сказали, что православные христиане живут тем же самым, что и все остальные люди в мире, но только у них другой взгляд на события. Можно ли сказать, что христиане смотрят или, по крайней мере, должны смотреть на мир, в т. ч. на политику, взглядом добрым, не позволяя эмоциям или страстям руководить собой?

— Конечно, и здесь надо отметить, что православный человек, как и любой другой, обладающий критическим мышлением, хочет верить, что политики, принимающие неправильное решение, просто заблуждаются. Вопрос тут другой: как он реагирует на неправоту!? По моему глубочайшему убеждению, основной реакцией истинного христианина на политическую неправоту является молитва. И ничего странного в этом нет, речь не идёт о какой-то угодливости, заискивании перед сильными мира сего. Иногда нам чуть ли не с усмешкой говорят: как же вы молитесь за власти?! Но вспомним апостола Павла, который призывал своих учеников молиться за императора: «Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех людей, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте…» (1 Тим. 2:1-2). Законная власть — это гарант стабильности, своеобразная стена, преграждающая путь хаосу, междоусобице и взаимному истреблению.

— А какой император был в ту эпоху? Нерон, который в крови топил всё христианство, страшные гонения, пытки, казни. Сенкевич в «Quo vadis?» очень красочно описывает то время. Почти как при советской власти положение.

— Мне кажется, здесь важно не отношение власти к Церкви, а христиан — к власти. Там, где речь идёт о внешнем устройстве империи, любого другого государства, социума со своими правилами (разумными, конечно же), христианин вполне лоялен власти. Вспомним, многие римские воины, даже преторианцы, а также представители действительных политических элит были христианами, святыми людьми, правда, чаще всего — мучениками. Давайте подумаем, что уж точно не без влияния верующих людей изменились как само государство, так и психология, менталитет человека. Не без влияния христианства для всех нас рабство, например, — дикость, к жестокости (даже по отношению к животным) мы относимся с должным возмущением и т. д. и т. п. Так что если человек действительно, а не номинально является православным, то его жизнь будет иметь добрые последствия — что для отдельных людей, что для человечества в целом. И в этом смысле молитва за власть необходима — никакого подхалимства здесь нет.

— То есть неслучайно у православных на каждой службе звучит среди прочих и такое обращение к Богу: «О хранимой Богом стране нашей, властях и воинстве её Господу помолимся».

— Совершенно верно. Как, добавлю, и прошение о «добрых и полезных душам нашим и мира мирови», т. е. о даровании мира всему миру молятся православные. Помните этот советский лозунг: «Миру — мир!»? Вот не совсем он советский. Точнее — совершенно не советский!

Так что… обвинения в политизированности Православной Церкви в Эстонии, честно говоря, с одной стороны, удручают, с другой — вызывают улыбку, правда, тоже печальную.

Знаете, можно было бы придраться и к пророку Иоанну Крестителю, обвинить и его в каких-нибудь «политических амбициях» — он же общался с самыми разными людьми! К нему приходили и солдаты, и таможенники, и много ещё всякого народа. Воинам он говорил: «Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем»; мытарям (таможенникам): «Ничего не требуйте более определённого вам»; и всем абсолютно: «Сотворите плоды достойные покаяния». Ну и какая же здесь политика?! Никакой! Скорее, призыв к тому, чтобы и в политике люди руководствовались здравым рассудком, совестью и любовью к ближнему. Что же в этом плохого? Конечно, можно руководствоваться принципом «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать», обвиняя человека или Церковь в том, что сам себе навыдумывал, но вряд ли это приведёт к миру и согласию, в т. ч. самого выдумщика.

Церковь должна умиротворять человека, приносить мир в его сердце и ум. К сожалению, не все это понимают и пытаются использовать Церковь, в том числе и Эстонскую Православную Церковь, в своих нечистоплотных целях. Поэтому, когда идёт грубейшее нарушение канонических правил со стороны определённых людей, надо называть вещи своими именами. В противном случае — о мире говорить будет крайне сложно.

— Грубо говоря, если у меня человек вытаскивает кошелёк или «отжимает» квартиру, то я должен назвать вещи своими именами. И это моё сопротивление не означает отступления от христианской этики?

— Разумеется. В данном случае этого человека нужно остановить! Если его не остановить, то он впадёт ещё в больший грех. Есть ведь разница между христианством и толстовством!

Ходит ли митрополит в российское посольство «за инструкциями»?

— Координирует ли Эстонская Православная Церковь свои действия с официальными властями Российской Федерации?

— Что можно назвать «координацией»? Согласование каких-либо своих действий с правилами, принятыми в определённой стране. Как это происходило, например, во время последней пандемии, когда действовали строгие ограничения, и мы должны были координировать наши действия с местными властями. Так же и в отношениях с Россией!

Этот вопрос имеет, наверное, в виду ещё и следующее: а будет ли поддерживать Церковь государство в каких-то чаяниях?! Ответим так: если это не противоречит Евангелию — да, а если противоречит, то — нет! Но вообще мы не вторгаемся в политику. Видите ли, политика имеет одну особенность: высказываются какие-то суждения, а потом проходит какое-то время — и оказывается, они были ложными или ошибочными. Поэтому Церковь старается всё-таки не вторгаться во всякие политические баталии. У неё есть прямая задача: как способствовать миру в сердце человека, так и на земле в целом.

Повторюсь: политика — не наша сфера! Проведу другую параллель. По уставу духовенство — епископы, священники — не могут быть членами какой-либо партии. К священнику не может прийти представитель какой-либо партии с политическими лозунгами и сказать: «Ты меня поддержи как политика». Ему совершенно обоснованно ответят в Церкви: «Ты пришёл не по адресу». Если же политик придёт со своими внутренними чаяниями, с запросами духовного порядка, то это совершенно другая история, и тут общение не просто возможно — оно необходимо. Нет, Церковь — не место для политических споров и баталий!

— Будь то депутат консервативной партии, будь то либерал или ещё кто — священник не должен руководствоваться политическими пристрастиями?

— Если политические убеждения человека идут вразрез с Евангелием, против Христа и Его заповедей, то священник может и должен ему указать на неправильность его мышления. Если же он пришёл на «внутреннюю» беседу, просит помочь решить (вместе с ним!) какие-то внутренние проблемы, пришёл с проблемами семейного порядка, переживаниями духовного плана, конечно, священник должен помочь ему, не должен отвернуться от него. Здесь надо эти вещи различать. Хотя сейчас в свободном обществе — что в России, что в Эстонии или ещё где, часто спрашивают священнослужителей: «А вы за кого?» Вот здесь Церковь твердо говорит: «Ни за кого, кроме Бога! Политические вопросы решайте сами». Это относится к любому обществу — эстонскому, российскому, немецкому и т. д.

— Владыка, простите, но я своими глазами видел обратное, когда при стечении множества народа, по большей части начальников, в одном древнем русском городе епископ кропил святой водой изображение орденов Ленина и Октябрьской Революции на здании администрации. Я не могу это назвать освящением и не могу это считать невовлечённостью в политику.

— Я согласен, бывают вещи, которые вызывают удивление. Это уже личная ответственность того человека, который на это пошёл. Но это не является общей стратегией Церкви. Церковь официально отделена от государства. Но она не может быть отделена от общества, потому что общество — это люди. Я приведу другой пример. В одной области перед очередными выборами приходит кандидат и говорит, что хочет прийти в храм и подарить икону. Ну, хочет и хочет, прекрасно! Когда заканчивается служба, этот человек торжественно заходит в церковь, преподносит икону. Священник благодарит его за этот дар, делается фотография на память. А на следующий день появляется сообщение в газете: «Церковь поддержала нашего кандидата!» Вот такие вещи случаются. А потом возмущаются: «Как это Церковь поддержала этого кандидата?!» И начинаются «политические склоки» — всё из-за стремления использовать Церковь в своих интересах. К сожалению, такие провокационные моменты везде бывали — жизнь есть жизнь. Приходится преодолевать все эти недоразумения, объяснять в сотый, тысячный раз: оставьте политику за порогом храма.

— Как складываются отношения с местной Православной Церковью Константинопольского Патриархата?

— Мы встречаемся, поскольку вместе заседаем в Совете Церквей Эстонии, решаем какие-то общие вопросы вместе с другими конфессиями, но каких-то конкретных контактов у нас нет.

— Почему? 

— Те решения, которые приняты между Церквями, приняты на самом высоком официальном уровне. Пока спорные вопросы между Константинополем и Москвой не будут разрешены на том же уровне, мы здесь не можем приступить к какой-то плодотворной работе. Именно поэтому сейчас эти отношения «заморожены».

— Для Вас это боль?

— Любое разделение — это всегда боль! Живут с нами на одной Земле православные люди, архиереи, священники… Одно у нас с ними вероучение, та же самая догматика, канонические правила и так далее, но мы не можем сослужить друг с другом в церкви — вот это противоестественное разделение доставляет страдания обеим сторонам. Но разделения эти, увы, существуют, и их причины мы постарались отразить в специальном выпуске нашего «Православного собеседника» (прим. — официальное издание ЭПЦ МП). В ответ получили негативную реакцию: Эстонскую Православную Церковь обвинили в «продвижении политики Кремля» и прочих разрушительных для государства устремлениях. В каких-то случаях, разумеется, лучше промолчать, потому что хлёсткие эмоции и ангажированность могут завести слишком далеко, но в данном случае мы, спокойно и взвешенно обосновав свою позицию, назвали вещи своими именами.

— Одна из самых главных причин, наверное, существующего разделения между Московским и Константинопольским Патриархатами — это просто страсти?

— Любое разделение основывается на страстях и нестроениях. Вот, произошло нарушение канонических правил. Началось это ещё с бывшего митрополита Филарета (Михаила Денисенко), который был осуждён Собором, но, руководствуясь (гео-)политическими пристрастиями, Константинопольский Патриарх принял решение его легализовать. Однако никаким указом, приказом, распоряжением любого должностного лица сделать это невозможно, это грубейшее каноническое нарушение! И ни у кого не было сомнений по этому поводу ещё несколько лет назад: Константинопольский, Александрийский Патриархи высказывались на эту тему — говорили, что всё правильно сделано. Они не поддерживали раскол: если Русская Церковь запретила, она должна и снять запрет, но при этом должно быть покаяние затеявшего смуту человека. Никакой административный акт не делает нелегальную структуру легализованной. Почему и архиереи Кипрской Православной Церкви — митрополит Киккский и Тиллирийский Никифор и митрополит Тамасосский и Оринийский Исайя — чётко назвали вещи своими именами, равно как и представители Элладской Церкви. Полностью идёт нарушение канонических правил! Полностью! Более того, митрополит Пирейский Серафим сказал, что легализация раскола в украинском Православии — это одна из главных причин кризиса христианства в Европе.

— Вы видите кризис христианства в Европе?

— Конечно. Причин много. Украина — православная страна, и вдруг там наносится очень мощный удар по Православию. Это не может не повлиять на всю Европу и на всё мировое Православие! Посмотрите, что говорят два Кипрских митрополита: «Одностороннее решение Патриарха Варфоломея по Украине грозит всеправославному единству расколом чудовищных размеров». Читаем в преамбуле их доклада: «Как митрополиту Никифору, так и мне (митр. Исайе), и другим Кипрским архиереям было совсем не просто писать, говорить и в целом выступать по данной теме. Потому что, как вы знаете, геополитические события заставляют Кипр следовать в русле евро-американской политики со всеми вытекающими отсюда последствиями. Несмотря на это, мы и говорим, и пишем, а также умоляем Бога просветить нас «право править слово Истины». Вот тут видно воздействие политики, и они смело назвали вещи своими именами!

— Здесь, по Вашим словам, и проявляются те самые печальные последствия, когда люди Церкви начинают руководствоваться не заповедями, а политикой, страстями. Вы сказали о кризисе христианства в Европе. Только ли в расколах этот кризис заметен?

— Не только. Вы посмотрите: парламентами отдельных государств признаны однополые «браки», бурно обсуждается вопрос легализации эвтаназии… Это что?! Это и есть кризис христианства, кризис общего духовного состояния в Европе! Заметно падение нравов.

Напомню, кстати, что «кризис» по-гречески значит «суд». Расколы на политической почве — одна сторона, но есть и вопиющее падение нравов, которое выражается в решениях парламентов многих государств легализовать различные аморальные проявления жизни. Назвать христианским общество, принимающее, а то и приветствующее такие изменения, уже невозможно.

— Я не могу не вспомнить слова Христа: «По причине увеличения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф.24:12). Хотя слово «любовь» уже опошлено.

— Совершенно верно, сейчас опошлили это слово, опустив до самых низменных взаимоотношений людей, причём даже одного пола, вот парадокс в чём. Хотя когда апостол Иоанн Богослов говорит: «Бог есть любовь», это говорит о состоянии души, которое человек приобретает в борьбе со своими грехами. Увы, все эти процессы придания ложного, низменного смысла возвышенным понятиям говорят об общем падении нравов.

— Есть ли совместная деятельность Эстонской Православной Церкви с Российским посольством и российскими фондами?

— С российскими фондами практических связей у нас нет, а вот с Российским посольством есть контакты — приглашают на официальные приёмы. Впрочем, как митрополита меня приглашают в посольства и других государств. Сейчас в связи с пандемией не стало этих приёмов, но все посольства и консульства всегда приглашали на официальные мероприятия, и я думаю, что с окончанием пандемии, дай Бог, наши контакты возобновятся.

— Т. е. митрополит Евгений не ходит в российское посольство, где получает инструкции от администрации президента Путина?

— (Смеётся). Нет, конечно. Это, знаете, полный абсурд. Абсурд, достойный жёлтой прессы.

— Есть ли какие-то возможности для расширения деятельности Церкви на территории Эстонии?

— В связи с ковидными ограничениями, наоборот, произошло ущемление нашей деятельности, не ущемление даже — затруднение. С этим столкнулись абсолютно все конфессии. Здесь сказался и определённый страх людей — боязнь прийти в храм. Когда на государственном уровне были запрещены какие-либо собрания, мы вынуждены были прекратить занятия в воскресных школах. И вся работа Молодёжного отдела была прекращена. Сейчас некоторые ограничения сняты, поэтому мы, соблюдая все меры безопасности, возобновляем деятельность, но очень чувствуются последствия запретов. Восстанавливать всегда сложней.

— Есть ли сейчас эстонские студенты, которые учатся в высших духовных учебных заведениях России?

— Да, есть: три студента учатся сейчас в Московской Духовной академии. К счастью, удалось преодолеть эти «ковидные преграды», и ребята получили учебные визы в Россию. По этому вопросу мы как раз и были в контакте с российским посольством. Надеюсь, скоро и все желающие смогут спокойно ездить друг к другу в гости. Знаю, как любят в России Пюхтицкий Успенский монастырь, очень надеюсь, что количество паломников увеличится. Да и православные жители Эстонии, уверен, тоскуют по святыням России. Помоги нам Бог преодолеть это неспокойное время.

— Эстония по статистике — одна из самых атеистических стран Европы. Как привлечь в церковь молодёжь, которую ничего, кроме виртуального мира, не интересует? Или слово «привлечь» здесь неправильное?

— Нет, Вы знаете, слово «привлечь» вполне к месту, я считаю. Другое дело, что нельзя его путать со словом «гоняться»: что значит «гоняться»? Хватать за рукав — и пошли? Конечно, никто этого делать не будет. Невольник — не богомольник, как говорят.

В Православии трудней жить церковной жизнью, потому что всё-таки церковный устав предполагает некоторые ограничения. Современное общество кичится свободой, я бы сказал. Сделало из свободы фетиш, не понимая до конца значения и смысла подлинной свободы. Везде — «свобода, свобода, свобода», но мы не понимаем, что путаем свободу с произволом. Современное общество, опрометчиво называя себя свободным, попадает в рабство греху. Простите, где же здесь свобода, если ты позволяешь страстям поработить тебя?! И самое страшное, что люди не замечают и не дают себе отчёта, что находятся в рабстве.

Как-то я встречался с преподавателями воскресных школ, мы обсуждали отток подростков из их классов. Всем известный факт: когда дети ещё маленькие, где-то 1-й — 3-й классы, они молятся, с радостью занимаются, у них огромный интерес к занятиям. А потом наступает подростковый возраст со своими испытаниями: конфликты в семье, «отцы и дети», максимализм, бунтарство, отрицание авторитетов — всем знакомо, наверное. И здесь происходит некая «ломка», и идёт отток ребят и девушек из воскресных школ. Если человек перестал ходить в воскресную школу, его никто насильно не потянет, это понятно. Что же делать в этом случае? И мы пришли к выводу: ни в коем случае нельзя отчаиваться. Я тогда обратился к учителям: «Не пропадёт ваш скорбный труд!» По опыту мы знаем, что когда пройдёт сложный период в жизни подростка (назовем это «перетиранием», «обтачиванием углов», «взрослением»), когда он вступит на самостоятельную стезю, столкнётся с проблемами, а то и бедами в своей жизни, когда почувствует сильнейшую тягу к свету, вот тогда появится необходимость в источнике света. Важно, чтобы у него был «адрес» этого «источника света». И хорошо, если таким «адресом» будет церковь: помня о светлом времени, когда-то проведённом здесь, человек будет воспринимать церковь своим домом, куда всегда можно прийти и где ему всегда помогут, встретят с любовью, а не с высокомерным фырканьем. Самое главное, человек снова попадает в ту среду, в которой он уже был в детские годы. Семя веры, посеянное в детстве, долгие годы находилось в сухой почве. А затем, когда человек вернулся в Церковь, появилась благодатная живительная влага, и семя взошло…

— Сразу возникает параллель с притчей о блудном сыне.

— Правильно. Как будто сын ушёл на «страну далече», а потом осознал своё незавидное духовное положение. Так вот: важно помочь осознать человеку, что у него есть куда прийти, куда вернуться. Он знает куда вернуться — в Церковь Христову! Всегда есть путь к покаянию — вот это самое главное! Вот ведь блудный сын вернулся к своему отцу… Знал, как вернуться…

— Это благодаря отцу, который не был тираном.

— Вот точно так же здесь церковь выступает в роли отца. Через какое-то время она примет любого человека, как бы у него там в жизни ни сложилось. Зерно уже заронено в душе! Но зерну необходимо время, чтобы созреть. Иногда — долгое время. Главное — отчаиваться не нужно!

— У Вас какой опыт работы педагогом?

— Семь лет преподавал, затем 26 лет был ректором. Это больше административные дела, тоже нелёгкие. Я бы назвал это работой на выживаемость, так сложно было — период начала 90-х годов, когда я в Ставропольской семинарии был и в Московской. Многое пришлось буквально с нуля восстанавливать. Но вспоминаю эти тяжёлые годы с воодушевлением: какой-то небольшой вклад, но ты внёс. Есть в этом плане такой оптимизм.

Что же касается Эстонии как одной из самых атеистических стран Европы, то замечу, что здесь нет такого озлобленного безбожия, как это было в России в советское время. По-моему, здесь больше некоей индифферентности: «Это ваше, а мы как хотим, так и живём, и просьба уважать друг друга». Вот тут опять мы возвращаемся к вопросу свободы.

— Старая знакомая тема: «Зачем мне церковь? У меня Бог в душе, и всё, и мне этого достаточно» — что можно ответить на это?

— Парадоксальная вещь. Христос сказал: «Создам Церковь Мою». Для чего-то Он её создал? А создал Он её для того, чтобы посредством Дома Своего помогать спасению людей. Но человек говорит: «А мне не больно-то и нужно ходить в церковь, достаточно того, что я верю в Бога!» Ну вот — человек верит в Бога и тут же противоречит самому себе, отделяя Бога от Церкви, не верит словам Самого Бога.

В Церкви совершаются Таинства. Без них спастись невозможно. Самое главное Таинство — это Святое Причащение. Если игнорировать Святое Причащение, Таинства покаяния и крещение, то значит — ты так и не стал членом Церкви, ты остался за бортом корабля! Ну и как же ты сможешь спастись? Это невозможно!

 

Не пугаться «людей в чёрном»

— Нынешние священники Эстонской Православной Церкви — какие они?

— Я бы сказал, что они — подвижники. Если священник один на приходе, он полностью чувствует свою ответственность за весь приход, начиная от его хозяйственно-материального обеспечения. Самое главное — то, что он должен дать пастве, людям — это духовное руководство. И вот этот груз ответственности, он так, может быть, внешне как-то не виден, но у настоящего пастыря, который живёт по Евангелию, именно такое отношение к пастве, и я это вижу воочию. Это сопереживание, соболезнование. Если что-то не получается, если кто-то почему-то отвернулся от церкви, это вот именно такое внутреннее сопереживание. В некоторых храмах, открытых каждый день, всегда есть дежурный священник, к которому любой человек может прийти и поговорить о том, о чём душа болит… Даже если человек не знает, что такое исповедь и как исповедоваться, можно просто сходить и побеседовать со священником.

— То есть не пугаться «людей в чёрном».

— Да, иногда есть такой барьер: как я пойду к священнику рассказывать свои грехи: у меня вот то-то и то-то. Поэтому надо всегда учитывать это любому человеку, смотреть на священника, как на связующее звено с Богом.

Здесь, конечно, есть некий психологический барьер, который надо преодолеть. Достоевский очень чётко сказал: Бог борется с дьяволом, и поле битвы — сердце человека. Человек неверующий не смог бы сказать таких слов. Писатель же, чётко осознавая суть, евангельские истины изложил литературным языком.

— А как же протесты «Мне не нужны посредники, у меня с Богом свои отношения»?

— Вот-вот. Вот потому тебе и кажется, что у тебя отношения, а перед тобой — стена, вот и всё. А стену один ты не преодолеешь, это законы духовной жизни. Самое главное — осознание, что ты исповедаешься перед Богом. Если это просто формальное перечисление грехов перед священником, даже если тот читает разрешительную молитву, в которой «прощаю и разрешаю», а Бог может сказать: «А Я не прощаю и не разрешаю».

— Вы наверняка знакомы с подвижниками Эстонской Церкви –—отцами Валерием Поведским, Владимиром Залипским…

— Много слышал о них, конечно. Знаю об этих и о других подвижниках и почитаю их. И беру пример. Мы считаем непростым наше время и по праву таким его считаем, а те пастыри застали советское время — эпоху гонений, но и тогда они обладали силами жить в соответствии с заповедями Христа. Что, спрашивается, мешает нам жить по их примеру?

Те люди, которые благодаря этим пастырям пришли в Церковь, стали по-настоящему верующими — это уже результат их служения как священников. Такие люди есть и среди духовенства, и среди мирян, и они очень живо и с благодарностью вспоминают этих пастырей. Я бы назвал жизнь и служение этих отцов подвигом, иначе это никак не назовёшь. В условиях советской действительности вести людей к Церкви — это большое дело.

— Бывают ли такие встречи с людьми, за которые хочется благодарно прославить Христа. Могут ли такие встречи научить чему-то?

— Жизнь всегда учит. Один из главных уроков, которые я получил в жизни — это учиться не отчаиваться ни в коем случае. Приведу пример из своей молодости, когда я был ещё студентом и жил в Троице-Сергиевой лавре. Один иеромонах рассказал мне эту историю. В Лавру приезжали люди со всей страны. Кто-то скрывался, тайно приходили на исповедь рано — в шесть утра, чтобы не быть замеченными (советское время с соглядатаями и т. д.). И был такой эпизод. Один из священников, принимающих исповедь, в ужасе был от услышанного — то аборты сделали, то ещё что-то, какие-то страшные грехи… Исповедь, к слову, всегда влияет и на человека, и на священника! Казалось бы, священник — просто свидетель покаяния, приносимого человеком, но ведь священник — тоже человек, и на него сильно влияет даже само перечисление грехов. После того, когда исповедь была закончена, а длилась она примерно 3-4 часа, священник пошёл домой в убитом состоянии, размышляя: «Господи, неужели уже такое падение нравов, что люди идут один за другим с такими страшными грехами! Ад пришёл на землю!» А когда пришёл домой, просто упал на кровать в таком измождении, что пошевелиться не мог. На следующий день он вновь идёт принимать исповедь. Но к нему один за другим идут такие светлые люди, делятся своей радостью, благодарят Христа, счастливы…И священник наполнился радостью за людей.

И иеромонах, рассказавший мне эту коротенькую историю, вдруг говорит мне: «Я им не соответствую по духовной жизни. Я им, казалось бы, обыкновенным мирянам, в подмётки не гожусь со всеми своими постами и правилами! Слава Богу, не всё потеряно!» И вот тут я увидел чудо — Бог открывает нам, что не всё потеряно, что ни в коем случае нельзя приходить в отчаяние. И таких встреч в жизни, думаю, у каждого из нас происходит много: мы просто встречаем какого-то «самого обыкновенного человека», а потом понимаем, что он помог нам взглянуть на Небо, чуть приблизиться к Богу. И заметьте: христианин никогда не будет осуждать кого-либо. Но глубину души такого настоящего христианина не разглядеть. Внешность бывает обманчива, а вот чтобы увидеть глубину любящего сердца, увидеть проявления духовности, надо иметь духовное зрение. Иногда это открывается в беседе. И именно в общении с таким человеком и происходит твоё внутреннее преображение. Всегда есть возможность учиться, независимо от возраста и положения, всегда можно увидеть, у кого можно учиться.

— И заодно познать собственное, скажем мягко, несовершенство.

— А это всегда так: любая борьба со своими грехами, она неминуемо приведет к познанию своей немощи. Если человек этого не осознал, значит, он на неправильном пути. Вместе с тем осознание своих грехов не должно приводить к унынию. Тут есть парадокс, конечно.

— Таким образом, несмотря на все имеющиеся трудности, беды — будь то внутри церкви, будь то в политике, общественной жизни — вы предпочитаете не поддаваться унынию, хотя, казалось бы, всё к этому располагает. «Не стоит прогибаться под изменчивый мир», как поётся в одной доброй песне?

— Именно так. Понимаете, если Бог нас поставил в такие условия, значит, Он считает их полезными для нас. Мы не выбираем время, в которое нам жить. Но мы можем прожить его достойно — с Христом! Или же в печали, тоске и унынии — без Христа! Лучшее средство от уныния — это вера в Бога, спокойный труд и молитва. Чем мы и пытаемся заниматься, сознательно выбирая жизнь с Богом.

Первую часть интервью читайте по этой ссылке.

Читайте по теме православия:

Владимир Залипский: священник из Таллинна, к которому приезжали тысячи

«Беспощадная правда Евангелия» — от богослова, родившегося в Эстонии

Кричать «Всё пропало!» не нужно. И вот почему… Беседа со священником Фомой Хирвоя из Таллинна