Нет-нет, я не зову вас искать пару. Вы это уже проходили, и результат смотрите выше. Пойдите в зоомагазин и купите себе друга. Ну, даже если не купите, то выйдете умиротворенными.Один человек написал мне, мол, дескать, в “Мустикасе” продают скунса. Все слышали про него, про скунса. Мало кто его нюхал в рассерженном состоянии. Говорят, впечатляет. Верю. Оттого, несмотря на картинки, где маленькое гордое существо ходит с распушенным хвостом, под которым у него заветная дружеская железа с запасом аромата на случай третьей мировой войны, несмотря на прелестную расцветку… в общем, я не пошел смотреть. Вдруг бы купил. Правда, потом я узнал, что ту железу вроде как не то купировали, не то просто удалили. И скунсик стал безобиден. А зачем мне такой ненастоящий скунс? И так не то, и эдак тоже. С виду страшно опасен, а на деле живое чучело, шутка таксидермиста. Что стерлядь без икры… Тоже грустно.
Люди еще сильно любят собак. Так они говорят. Собаки помалкивают. Боятся ляпнуть лишнее, это точно. Зима была не самая мягкая, а на улицах рыскали у контейнеров с мусором очень породистые псы. Пока шли декабрь-январь, пора свадеб и мимолетных собачьих браков – еще туда-сюда. У них в это время течка-вязка и мутовка.
Собаки – дальтоники, светофоров не различают, но в самые морозы мир для них становится голубым и зеленым. И розовым тоже. Но потом всё проходит, и они тоже остаются наедине с прозой – жрать нечего, жить негде. Ну, так меня бросила любимая, у меня грянула ангина, а начальство призналось мне в нелюбви. И тогда я решил завести кошку. Не собаку, нет. Они преданные, норовят вас облобызать сверху до шнурков, но они требуют уж совсем немыслимого ухода: их надо водить гулять, нельзя оставлять дома одних на сутки (а командировки, а суточные дежурства, а запарка на работе?..) Вот отчего так много брошенных собак на улицах. Нет. Делать еще одно существо несчастным – никогда! И так где-то ходят женщины с занозой в сердце, которую там оставил именно я. У мусорных ящиков я их не встречал, но порой получаю в “Одноклассниках” “колы” и “двойки” за фото с моими новыми пассиями именно от этих милых когда-то дам.
Если пес будет ученый и сделает себе адрес на этом сайте, он тоже начнет портить мне статистику. Нет, правда, шерсть по углам, беготня за песиком с полиэтиленовым мешочком на прогулках, оглядка по сторонам в поисках зеленых мундиров МуПо… Они же ждут не дождутся, когда мой Трезор или как его там, закинет ногу на ствол опавшего клена и пометит кору: “Здесь был Трезя!” Тут и штраф, и какой-нибудь “Я –журналист” из “Дельфи” с мерзким снимком. Зачем собачке такие переживания?
Котенка найти –не поле перейти. Нет малых котят, пусть и беспородных. Раньше были, а теперь не встречаю объявлений: “Отдам котенка в добрые руки”. Или топят, или разбирают, или сдают в приют. Или руки добрые кончились. Поотрубали. Я поехал в приют. Там с радостью мне всучили трехгодовалую белую ангорскую турецкую кошку с глазами разорившейся владелицы публичного дома в Стамбуле. Выписали паспорт с прививками, дали на ее шею антиблошиный ошейник, проводили до дверей всем коллективом и долго смотрели вслед… Потом быстро заперли дверь на засов. Взрослая кошка к моим потугам подружиться отнеслась с высокомерным удивлением. И еще у нее обнаружилась странная реакция на ласку. После почесывания между лопатками она писала в мои тапки. Стабильно! Тапки улетели в мусор, она стала писать на кровать. Хотя туалет для нее был приобретен высшего класса. Она просто не понимала, что это такое. Спала неизвестно где –я не мог найти ее, чтобы уложить на мягкую подстилку. Просто не мог – пряталась хорошо.
Кошка ушла через подло оставленное мною открытым окно. Квартира на первом этаже… всё отлично. Дня через два мне позвонили из приюта, куда она – за несколько километров – вернулась жить. От кошки я отказался: не сошлись характерами. Мне пригрозили штрафом. Но дом пропах турецко-ангорскими делами так, что диван, коврик (про тапки я говорил) пришлось тащить на помойку и прикупать новые.
После моего решительного отказа на том конце провода тяжело и безнадежно зарыдали. Оставалось заводить молчаливого питона. Ест раз в полгода. Лежит в стеклянном ящике под светом лампы и молчит. Молчит понимающе и всепрощающе. Глаза круглые. Чешуя красивая. Самое то. Питон стоил очень дорого. Рептилия. Черепахи – те болеют и могут помереть, перевернувшись на спину, жалко. Питону всё совершенно до лампочки. Ну, чисто я сам. Но питон существо земноводное. И тоже не прочь прошвырнуться по бульвару. Как-то раз я забыл запереть на защелку стеклянную крышку его просторного ящика. Все окна и двери были закрыты, так что удрать из квартиры он мог только через розетку. Но всё же талия у него была потолще дырочек в стене. Два дня его не было. Я знал: он тут и появится. На третий день я почувствовал беспокойство. Это было что-то странное. Мороз по коже. Было утро, я занимался мыслительной деятельностью в ватерклозете. Бросил взгляд вниз и заметил пристальный взгляд… питона. Воду любит. По канализации совершал променад. С питоном пришлось тоже расстаться. Мне не по душе неожиданные взоры с такого ракурса. Я от них теряюсь.
Грусть-тоска без друга меня снедали полгода, пока я не получил на время из рук занятой трудовыми проблемами дочери матерого декоративного крыса с клеткой, шалашиком из прессованного сена, автопоилкой, лесенками и запасом корма. Крыс был большой, умный, вежливый, не грыз провода компьютера, не жрал что попало, а коли справлял очень большую нужду случайно на полу во время прогулки по квартире, то его нужда был столь маленькой по размерам, что помещалась в обычной салфетке. Но вне своего дома он всё же старался сдерживаться с этим делом. Он не писал в тапки и тоже любил, когда ему чесали спинку. Он не плавал в канализации и не гипнотизировал вас оттуда немигающим взглядом. Только раз я слышал его голосишко, когда по собственной дурости поспешил закрыть за ним решетчатую дверку и слегка придавил ему пузцо. Он пискнул. Скорее – от неожиданности. И когда теперь мы сидим с ним дома вдвоем, а я пишу на компьютере всякую чушь про экономику, политику или разбитую любовь, то советуюсь с этим взрослым парнем по поводу существительных и всяких там отглагольных прилагательных. Его молчание воспринимается мной как знак согласия. Приятно чувствовать себя умным….
Мне не нравится, что они все живут меньше, чем мы. Они уходят словно невзначай и раньше нас. И почему-то по ночам. Но не заводить себе друга по душе – исключительное свинство. Ибо даже жаба, или скунс, или питон-экстремал, не говоря уж о моем приятеле – розовоносом и усатом крысе, привыкают к нам. И как-то даже не мыслят себя без нас. Хотя мы не цари, не боги, а довольно неприятные существа, шумные, забывчивые, эгоистичные и ленивые. И беспокоит нас всякий вздор. Не чистка клетки, подача еды вовремя или прогулка на природе, а какие-то выборы или ссоры ревности. И как они нас еще терпят и даже воспринимают… не знаю. Мы ведь покруче скунсов по отношению друг к другу. Хм… Даже загрустил.
А вы подумайте: вам друг нужен? Может, среди людей поискать, а не мучить жаб и кошек? Не всякому же везет, как мне.
Александр ИКОННИКОВ