Рассказ о том, как мне повезло и не повезло одновременно, да ещё много-много лет назад, да ещё с последствиями длиною в жизнь. Теперь по порядку, с деталями, фактами и подробностями. Мораль описываемых событий в том, что высокий старт ― достойная шкала ценностей на дальнейшую жизнь.
Повезло, потому что при трудоустройстве я познакомилась С НИМ. Нет, не с будущим мужем. И не с лучшим из возлюбленных. И даже не с самым надёжным и верным другом. Я познакомилась с будущим шефом, который оказался впоследствии отличным начальником. Везение в том, что с начала моей трудовой деятельности планка делового общения была поставлена на недосягаемый уровень. Чему я и старалась соответствовать, работая в Сбербанке. Старалась ― ибо не всё зависело от меня и не всегда получалось выбирать подчинённых и начальников.
Не повезло ― как раз из-за этой высоченной планки. Ибо впоследствии было, да и есть с кем и с чем сравнивать. И далеко не во всех случаях сравнение в пользу преемников шефа. Длиною в жизнь ― потому что я старалась извлекать уроки из нашего сложного взаимодействия. Не всегда было просто, потому что я принадлежу к тем людям, для которых в любом деле важнее всего результат. Плюс я считала, да и продолжаю считать, что раз могу я, то смогут и другие. Вне зависимости от опыта, знаний и умений. Мне приходилось быть излишне требовательной и придирчивой, но, думаю, уровень зарплат, социальный пакет подчинённых того стоили.
Поделиться опытом работы в Сбербанке я решила не случайно: 12 ноября 2020 года Сбербанк, или «Сбер», встретил свое 179-летие. Из Сбербанка я уволилась три года назад, но до сих пор считаю работу в нём исключительной по значимости школой жизни. Не в последнюю очередь благодаря шефу.
Как человек шеф был вспыльчив, эмоционален, самолюбив, делил подчинённых на «своих» и на «чужих», обожал лесть, хотя за километр чувствовал ложь, приветствовал чужое мнение, только когда оно его интересовало или же мнение высказывал подчинённый, уже заслуживший шефские доверие и уважение. Я шефа обожала, уважала, даже не всегда будучи согласной с его методами управления.
Наше первое взаимодействие началось месяца через два после моего прихода в банк. Я была вполне себе смышлёным старшим экономистом, быстро выполняла поручения, а в оставшееся время играла в стрелялки на рабочем компьютере, пила кофе в банковской столовой и прогуливалась через Большеохтинский мост в обеденный перерыв. Вольготные условия работы длились ровно до того момента, когда Петрович однажды попросил остаться поговорить после окончания рабочего дня. [Имя изменено. Но бывшие коллеги по работе поймут, о ком идёт речь ― прим.автора]. Вот тут-то я услышала о себе много нового. В вежливой и корректной форме Петрович сообщил, что он думает о вольготном поведении новой подчинённой. Но была и положительная новость ― с первых месяцев работы он и его начальник заметили у меня явные производственные и управленческие таланты, склонность к оптимизации и нацеленность на результат. Сделав поэтому поблажку на неопытность молодого специалиста, шеф в нескольких словах обрисовал перспективы моего карьерного роста в банке. Условий было несколько, в том числе «завязать» с игрушками, чаепитиями и уходом ровно в 18:00 — вне зависимости от того, выполнена поставленная задача или нет. Надо сказать, что слово шеф сдержал: уже через полгода я стала сперва и. о., а потом и начальником отдела одного из самых влиятельных управлений банка.
Среди деловых и общечеловеческих качеств у шефа было то, которое я по сей день ценю в руководителях вне зависимости от их ранга ― это защита подчинённых от нападок, критики и претензий со стороны других руководителей и подразделений. Пока мы работали, неприкосновенность была полнейшей. Обладая в банке с некоторых пор значительным влиянием, шеф не прощал даже попытки «наехать» на кого-то из его подчинённых. Это не означало, что в случае промахов «расправа» обходила нас стороной. Разбор полётов происходил, но при закрытых дверях, без свидетелей и, тем паче, не в присутствии уже наших непосредственных подчинённых.
Как правило, моделей наказания было две. При первой от его рыка сотрясались стены, и я испытывала непреодолимое желание спрятаться под стол. Но шеф отличатся отходчивостью, и ничто не мешало через час после служебной разборки коллективу мирно сидеть в ресторане и отмечать чей-то день рождения.
Во втором случае шума не было, тебе доходчиво объясняли тяжесть проступка и сообщали процент месячного депремирования. Иногда хотелось второго, а не первого, но за 11 лет нашей совместной работы такое случилось раза три.
Первый раз меня лишили части премии, когда я уехала в отпуск, никому не передав ключ от сейфа. Сделала я это не от злого умысла, а по неопытности. Всё бы ничего, но отпуск пришёлся на проверку, и по закону подлости документы из злополучного сейфа понадобились, едва я ступила на гостеприимную испанскую землю. Отдых, к счастью, шеф портить не стал, и узнала я о сгустившихся над моей головой тучах уже по возвращении. Ничего не подозревая, я позвонила шефу из Москвы. Я хотела отпроситься на один день: мы прилетали в Петербург в понедельник в обед, да ещё с двумя чемоданами каждая. Хотелось довезти их до дому и выдохнуть после беготни по аэропортам. Получилось так, что в Испании мы с подругой пустились во все тяжкие, обошли все бутики на побережье, скупив что надо и не надо. Поэтому домой летели с перевесом в 40 кг. Услышав в трубке злобное шипение, я мигом очнулась от отпускного тумана и вместе с неподъемными чемоданами заспешила на работу. За время отпуска мы потратили все деньги, поэтому сокращение месячной премии на треть я запомнила надолго. Тем не менее ревизию мы пережили без потрясений, а по итогам ударной работы я даже заслужила похвалу шефа.
Второй случай пришёлся уже на последний год нашего сотрудничества. Петрович к тому моменту уже стал большим начальником, и общались мы редко. Непосредственный начальник той поры не имел ни одного из достоинств шефа. Плюс отличался крайне мелочным характером и был придирчивым самодуром. По таинственной причине я боялась поставить его на место, из-за чего этот чудесный человек постоянно меня третировал. Я чахла на глазах, но мысль об увольнении в голову тогда даже не приходила. Однажды я ждала возле банка старинного друга, с которым мы не виделись год. На кокетливый вопрос: «Как я выгляжу?» — Мишка грустно покачал головой и произнёс: «Хуже, чем сейчас, ты не выглядела никогда». Друг до сих пор утверждает, что более зелёного существа за последние 10 лет он в своём окружении припомнить не может. К слову сказать, карьера у моего мучителя не задалась, и с уходом Петровича из банка того вскоре попросили покинуть директорское кресло.
Работая в таких вот непростых условиях, я допустила косяк: умудрилась не проверить расчётный файл, который подготовила сотрудница. Вину усугубляло обстоятельство, что барышня регулярно допускала неточности различной степени тяжести, что априори делало проверки необходимыми. Разумеется, ошибка всплыла, причём уже в тот момент, когда менять или переделывать что-то было поздно. Всё бы ничего, но на основании наших некорректных цифр при определённых обстоятельствах у банка возникали финансовые риски.
Осознав последствия допущенной ошибки, я впала в уныние. Идти каяться к непосредственному начальнику смысла не имело. Мало того, что он сжил бы меня со свету, так и решения — как выпутаться, предложить или согласовать — он не мог, будучи по натуре человеком крайне боязливым и нерешительным. Так я и ходила по банку темнее тучи, пока на выходе из столовой меня не перехватил коллега из соседнего управления. Несмотря на молодость, Игоря отличали врождённая мудрость и деликатность. Мы по сей день не выпускаем друг друга из виду, изредка созваниваясь. Естественно, его интересовал вопрос, что такого катастрофического случилось? Я рассказала все, не утаив и собственную оплошность, и нежелание идти на поклон к человеку, который кроме очередных неприятностей ничего не сделает. Подумав, Игорь предложил выход, за который я благодарна до сих пор: «Почему бы не сходить к бывшему шефу? Он куратор вашего управления и должен знать, какие риски грозят при наступлении страхового случая. Ну и что, что через голову непосредственного начальника. Зато и его предупредишь, и вопрос решишь».
Удивившись, что подобный выход с расстройства мне в голову не пришёл, я попросилась на приём. Дрожащим голосом, с глазами в пол рассказала о случившемся. Шеф молча выслушал, потом спокойно и по-деловому задал два вопроса: почему теперь мы занимаемся подобными расчётами, а также мои предложения. Ответ его удовлетворил: «Так и поступай. Пронесёт ― хорошо. Всплывёт ― будешь наказана». Полегчало сразу. Не всплыло. Чуть позже с коллегой-техническим гением мы откорректировали расчёты и привели базу в порядок. Шеф к этому вопросу больше не возвращался.
Так случилось, что в дальнейшем мне довелось работать с вполне достойными руководителями. Налаживанию контактов помогали навыки, наработанные за годы общения с шефом. Хотя по его методам работы я скучала. Возможно, это были первые намёки, что пора принять решение и покинуть банк, но тогда я такие намёки не понимала. Тем не менее знакомство с шефом серьёзно откорректировало мою шкалу ценностей и отношение к людям, с которыми сталкивает жизнь.