Первое упоминание о Кракове в исторических документах относится к 966 году. В 1039 году польский король Казимир I перенёс в Краков свою столицу. В 1596 году, по причине ремонта Вавельского дворца, король Сигизмунд III перенёс местопребывание двора в Варшаву, а в 1610 году закончился столичный статус Кракова. Казимир III Великий основал в 1364 году Краковский университет по модели университетов Болоньи и Падуи. Казимир хотел, чтобы университет прежде всего готовил юристов, которые могли бы укреплять государственную систему управления, о которой он так заботился. У студентов университета было много привилегий, в том числе освобождение от пошлин и сборов. После смерти короля прекратилось финансирование, и университет закрыли. Он был заново учреждён королем Владиславом Ягелло 26 июля 1400 года. Воссоздание университета стало возможным благодаря записи в завещании умершей в 1399 году королевы Ядвиги. Структура университета была пополнена кафедрой богословия, формально открытой уже в 1397 году. Старейшая и главная университетская коллегия была названа Королевской, а затем — Большой (Collegium Maius). В XV веке были созданы ещё две — Юридическая (Collegium Iuridicum) и Философская (Collegium Minus), а также несколько бурс для студентов и младших преподавателей.
Университет, расположенный в тогдашней столице Королевства Польского, не прекращал уже больше своей деятельности. Он является не только символом непрерывности польского государства, но и символом Кракова как одного из самых важных образовательных центров в стране. Кстати, в университете есть музей, расположенный в помещениях Collegium Maius и хранящий, кроме предметов быта тогдашних профессоров, несколько интересных реликвий. В библиотеке университета хранятся фонды Берлинки (исторические фонды Прусской государственной библиотеки в Берлине, которые Польша рассматривает как репарацию за ущерб, нанесённый Германией её культурному наследию, а Германия требует вернуть обратно), которые составляют более 300 000 единиц хранения, среди них много уникальных книг и рукописей. Например, рукописи Гёте, Мартина Лютера, Фридриха Шиллера, братьев Гримм, по некоторым данным, рукопись национального гимна «Песнь немцев» (Deutschlandlied), более 9000 писем выдающихся деятелей Германии, оригинальные партитуры Баха, Бетховена, Моцарта. В фонды Берлинки входит большая коллекция иудаики, много редких изданий на французском, испанском, итальянском и других языках. В то же время в фондах Берлинки есть много рукописей и инкунабул из польских монастырей. Фонды Берлинки до сих пор не полностью каталогизированы.
Впрочем, затеяв историческую справку, я уже невольно упомянул один из уникальных музеев. А впереди их ещё множество. Мы даже не сможем обо всех здесь рассказать, тем более что будет интересно также познакомить вас с кулинарными и пивными изысками, с музыкантами и художниками, заполняющими своим творчеством культурную среду Кракова.
При всей своей масштабности Краков дружелюбен к туристам. На его улицах можно услышать какую угодно речь, а отели, хостелы и апартаменты есть на любой вкус и кошелёк просто в невероятном количестве.
И вот, войдя в старый город через Флорианские ворота, которые прикрывает одна из немногих сохранившихся по сей день башен — Барбакан, мы начали знакомство с Краковом с дома, в котором жил и творил самый известный польский художник Ян Матейко. В своих картинах он изобразил основные этапы славной истории Польши, взлёты и падения Речи Посполитой. Он изучал документы и исторические реликвии, рисовал множество эскизов. Так возникали полотна, освещающие яркие моменты польской истории, с тщательностью прописывающие портреты главных действующих лиц. Художник-баталист добивался исторической достоверности, собирая богатейшую коллекцию оружия и предметов быта, одежды и украшений тех исторических периодов, о которых планировал писать свои картины. Впрочем, самые масштабные свои работы он писал в других местах, а в домашней мастерской на верхнем этаже, с естественным освещением, творил эскизы и полотна меньшего масштаба. Хранители дома-музея трепетно относятся к сохранению эффекта присутствия духа Мастера в его доме.
Наш собеседник — сотрудник Национального музея в Кракове, смотритель Дома Яна Матейко Кшиштоф Кравчик.
— Как вы ощущаете себя в этом доме?
— Я коренной житель Кракова, здесь жили и мои предки. Для меня ценны и сам город, и его главные исторические места. Личность Матейко мне интересна. Работая здесь, я глубже узнал его творчество, его натуру. Его заслуги перед нашим городом, перед всей Польшей огромны. Кроме живописи, он ещё занимался и другими важными делами, прежде всего — восстановлением исторических памятников. К сожалению, сейчас часто бывает так, что исторический объект сносится, а на его месте возникает новодел. Этот процесс болезненен для меня.
— А что для вас самое главное в Кракове? За что вы его любите?
— Это моя естественная среда. Не представляю себе жизни в другом месте. И в Польше, и в мире есть много красивых мест, но я эмоционально связан с нашим городом, его традициями.
Как я уже сказал, в Кракове множество самых разных музеев. Конечно, основу составляют экспозиции Национального музея, разместившего свои тематические коллекции в разных помещениях. Будь они все в одном, даже не представляю, как это можно было бы охватить.
А вот другие, наиболее интересные, станут героями наших путевых заметок.
Начнём, пожалуй, с достаточно традиционного для старых европейских городов Музея фармации. Казалось бы, что в нём может быть уникального? В Таллинне тоже есть своя Ратушная аптека. Такое же впечатление поначалу возникло и у нас, но услышав, что музей занимает три этажа, подвал и чердак, мы решили осмотреться и не были разочарованы.
Возник Музей фармации в 1946 году, с 1993 года принадлежит фармацевтическому факультету Медицинского колледжа Ягеллонского университета и занимается ещё и научно-дидактической деятельностью в области истории фармакологии.
Подвалы и первый этаж здания были построены в ХV веке. Есть в нём готические и ренессансные порталы и перекрытия. Стиль барокко отметился «колтриной» — бумажными обоями на перекрытии XVIII века.
В холле музея над витринами размещена латинская надпись: «Haec domus est Hygieia…», что переводится как «Это дом, который Гигея (богиня здоровья) посвятила своим больным, в котором всегда пусть будет лекарство против всех болезней. То, что рука Феба (Аполлона — бога- целителя) мудро пропишет, пусть рука аптекаря надлежаще выполнит. Пусть о нашем здоровье всегда заботится Божье Провидение».
Экспонаты музея собраны из различных старинных польских аптек: гербы, мебель, аптечная посуда, реестры рецептов, всевозможные инструменты, весы, штативы, микроскопы, в том числе и деревянный, датируемый началом ХІХ века, лупы, оборудование старинной аптечной лаборатории, засушенные экзотические животные и даже корень мандрагоры. На чердаке — богатейшая коллекция лекарственных трав. А в одном из подвалов — бочки для изготовления и хранения вина… Лечебные вина с добавлением лекарственных трав были в ходу вплоть до середины ХХ века, а ещё вино применялось для полоскания, приготовления отваров и настоек, для разбавления сухих лекарств.
Ещё мы обратили внимание на весы ХІХ века для взвешивания людей в сидячем положении!
Оказалось, что первую в мире керосиновую лампу в 1853 году изобрел магистр фармации Игнаций Лукасевич, изучавший, кроме всего прочего, фракционную дистилляцию нефти.
Не обошлось и без копии картины Яна Матейко, изображающей известного алхимика XVII века Михаила Сендзивого, демонстрирующего алхимический эксперимент королю Сигизмунду ІІІ.
Если вам показалось, что я слишком подробно описал Музей фармации, не смущайтесь, там осталось ещё множество интересных и уникальных объектов, о которых я не упомянул.
Следующий совершенно уникальный музей расположен недалеко от королевского замка Вавель, в обычном дворе. Это Краковский музей пинбола! Полумрак, лабиринт залов со сводчатыми потолками, весёлое мигание разноцветных табло и ярких лампочек. Классические флипперы (автоматы для игры в пинбол), современные электронно-компьютерные версии пинбола и современные компьютерные аркадные игры. Это буквально европейская версия Лас-Вегаса, только гораздо тише и спокойнее. Посетители просто арендуют время и без ограничений пробуют свои силы и умение на любом свободном аппарате. Я разыскал флиппер постарше, похожий на тот, о котором в экранизации Кена Рассела в рок-оперы «Томми» Элтон Джон поёт песню «Pinball Wizard» группы The Who. И что интересно, как новичок в этой игре я набрал сразу больше всего очков. В нескольких следующих играх я уже не смог повторить свой результат. И скажу честно: после флиппера в обычных стрелялки уже не так азартны, как внимательная слежка за шариком, который так и норовит убежать вниз, а ты стараешься его поймать хотя бы одной из двух флиппер-лопаток и отправить обратно в мелькание рожков и пружинок, сверкающих лампочек и звенящих колокольчиков. Красотища! А о самом музее лучше всего расскажет его хозяин Мачек.
— Как возник этот музей, как вы его создали?
— Здесь, в историческом подвале XV века, раньше была «кнайпа» — забегаловка, кабачок. Её хозяин купил первый пинбол-автомат. Он хорошо выглядел, светился, но ломался, поэтому он купил следующий. Потом втянулся и начал собирать эти аппараты. Сейчас в нашем баре только кофе, чай, газированные напитки. Пошли слухи, и сюда стали приходить люди, чтобы поиграть, а не только «на пиво». Так и возник лет десять назад этот Krakow Pinball Museum. Сейчас в нашей коллекции около 100 машин, среди которых достаточно много редких. Собирали их мы по всей Европе. Люди, которые заходят к нам впервые, поражаются разнообразию моделей флипперов, а знатоки ахают, увидев наши раритеты. Подобно коллекционерам автомобилей, есть и любители редких пинбол-автоматов. Их трудно найти, они очень дорогие, за ними гоняются коллекционеры. Самый старый автомат — Race the Clock (EM) — Williams 1955 года. Думаю, что сегодня мы — одно из самых интересных мест в Европе для любителей поиграть во флипперы. Мы не стоим на месте, всё время что-то добавляется, что-то ремонтируется, но пространство заполнено почти полностью. Часть места мы выделили для аркадных видеоигр — это больше для молодых посетителей.
Следующее интересное и в чём-то уникальное место — Музей польской авиации.
Ещё на подходе видны стоящие на газоне самолёты и вертолёты разных моделей, разной окраски. Самое уникальное средство для полёта датируется 1908 годом. Есть не только серийные, но и «самоделки», а также пробные экземпляры, которые по разным причинам не пошли в серию.
Расположился музей на территории бывшего аэродрома «Краков-Раковице-Чижины» (одного из старейших военных аэродромов мира). Он был создан в 1912 году для развития австро-венгерской авиации. В 1917 году стал одним из перевалочных пунктов первой в Европе регулярной почтовой авиакомпании, связавшей Вену с Киевом и Одессой. После восстановления независимости и захвата объектов аэропорта польскими военными властями была создана первая польская боевая часть, так называемая авиационная эскадрилья (позже 1-я эскадрилья). 18 июля 1923 года в Кракове был открыт гражданский аэродром, в результате чего был создан второй по величине аэропорт в Польше. Во время Второй мировой войны аэродром «Краков-Раковице-Чижины» перешёл в руки немцев, но после войны потерял своё значение из-за городской застройки прилегающих территорий. В 1963 году его закрыли.
Впрочем, и до сих пор он включён в перечень гражданских взлётно-посадочных полос как площадка для посадки самолётов. Организация же музея началась в 1963 году для размещения хранившейся в стране растущей коллекции самолётов, основу которой составляли экспонаты из бывшей немецкой коллекции, принятой в 1945 году. Большую часть экспонатов составляют переданные в дар музею предметы, изъятые из употребления армией или государственными органами. Часть экспонатов попала в музей благодаря обмену с другими музеями мира.
Несколько слов об экспозиции. В распоряжении музея находятся 25 самолётов из коллекции Германа Геринга, которые до войны находились в берлинской Deutsche Luftfahrt Sammlung (коллекции немецкой авиации), а после войны были переданы Польше как имущество, оставленное немцами в Кузнице-Чарнковской (перед войной расположенной в Германии). Почти 20 лет их возили по разным городам Польши и лишь в 1963 году наконец перевезли в Краков. В настоящее время они являются предметом претензий Германии к Польше. Британский самолёт De Havilland DH 9a 1918 года выпуска, входящий в коллекцию, подарок индийского принца Хайдарабада британским ВВС, был обменян в 1970-х годах в Великобритании на истребитель Spitfire LF Mk XVIE времён Второй мировой войны.
Командование ВВС Швеции передало в дар коллекции музея самолёт AJSF 37 Viggen с заводским номером 37954. 29 ноября 2005 года машина вылетела прямо со своей базы в Лулео (Швеция) и приземлилась в аэропорту Краков-Балице, а оттуда была перевезена в музей по улицам города. Curtiss Export Hawk II (D-IRIK), выставленный в ангаре, является одним из двух самолётов, приобретённых Германом Герингом для немецкого лётного аса Эрнста Удета, чтобы побудить его вступить в нацистскую партию в 1933 году. Этот самолёт использовался для демонстраций во время летних Олимпийских игр 1936 года в Берлине. Единственный в мире сохранившийся P.11c, находящийся в коллекции музея, принимал участие в боях во время сентябрьской кампании 1939 года. Его пилотировал 2-й лейтенант Вацлав Круль. 1 сентября он сбил самолёт-разведчик Hs 126 , а 5 сентября — He 111. Американский Northrop F-5E Tiger II с выставки под открытым небом — это военный захват периода войны во Вьетнаме. Эти машины экспортировались США во многие страны, в том числе в Южный Вьетнам. Некоторые из них были захвачены силами Северного Вьетнама и использованы ими. Один из таких самолётов передали Польскому авиационному институту для разработки технической документации по перевооружению самолёта пушками советского производства. Документация не была подготовлена, и самолёт в итоге оказался в музее.
Выставка «Крылья Великой войны» открылась в июле 2014 года, к столетию со дня начала Первой мировой войны. В модернизированном небольшом ангаре в повествовательно-постановочной форме представлена работа авиации в годы Первой мировой войны, вплоть до интерьера пивной, в которой отдыхали между полётами немецкие пилоты. На выставке «Крылья и люди ХХ века», открывшейся в марте 2021 года в модернизированном главном ангаре, гаражах 2-го авиационного полка и парашютной станции, в повествовательной форме представлена история авиации с начала ХХ века до 1990-х годов. Экспозиция дополнена инсталляцией об авиационной археологии, в которой показаны останки разбившихся боевых самолётов военных времён, как их находили в болотах, в земле и т. п.
В основной композиции музея можно увидеть и зенитно-ракетные комплексы от советской 85-миллиметровой зенитной пушки КС-12 1939 года. До стации обнаружения и наведения СУРН 1С91М1. Отдельно показаны 101 авиационный двигатель, 15 вертолётов, в том числе JK-1 «Шмель» — единственный сохранившийся образец экспериментального вертолёта с реактивным двигателем, вертолёт Ми-8, которым пользовался во время своих путешествий Папа Римский Иоанн Павел II.
Но в первую очередь всем интересны 27 планеров, из них два моторных, в основном польского производства, и более 100 самолетов, из них четыре — единственные сохранившиеся в мире экземпляры, а есть и уникальные авторские работы, например, «Кукулка» — польский любительский самолёт конструкции Эугениуша Пененжека , на котором он из-за притеснений со стороны властей 13 сентября 1971 года нелегально покинул территорию Польши и через Словакию и Венгрию прилетел в Суботицу в Югославии. Это был первый любительский самолёт, зарегистрированный в Польской Народной Республике 10 августа 1971 года с маркировкой SP-PHN. В 1992 году самолёт был зарегистрирован в Швеции с маркировкой SE-XKK. В 1997 году самолёт вновь оказался в Польше под номером SP-FKU. 13 сентября 2005 года конструктор передал самолёт в дар Музею польской авиации в Кракове. Об этом побеге Петр Залуский и Томаш Пиотровский сняли фильм под названием «В жизни нужно что-то делать». Рассматривать экспозицию этого музея можно несколько дней, так много там всего интересного.
Краков — город похожий на Таллинн
Прежде, чем мы прервём своё повествование, расскажу о встрече с нашим добрым знакомым Сержем Аболымовым, гражданином Эстонии, который с марта 2022 года с женой-украинкой и сыном Платоном живёт в Кракове. Он рок-музыкант, телеведущий, киноактёр (о нём мы писали). Пусть сам расскажет, как ему живётся в Кракове.
— Что для тебя Краков, как ты его воспринимаешь?
— Краков и Таллинн, с одной стороны, очень похожи. Много европейского, готического стиля и уклада жизни в них есть. Так как я родился и вырос в Таллинне, для меня нет особых новшеств в европейских городах. В Кракове та же аккуратность, та же культура. Пожив здесь, безусловно, я глубже узнал и увидел, что Краков, как и вся Польша, хороша для жизни нормальных, обычных людей, славян по происхождению. Здесь много близкого нам, здесь в чём-то похож язык, но при этом я всегда имею в виду нормальных славян, современных и не желающих с кем-то воевать, которые хотят просто нормально жить, существовать, работать и добра наживать. Здесь как раз именно то, что нужно. Краков, несомненно, считается культурным центром. Здесь много студентов, он напоминает в чём-то и наш Тарту. Поляки гордятся Краковом. Как и многие европейские города, он имеет достаточно древнюю культуру. Как говорят поляки, чтобы стать краковчанином, надо здесь пожить. Например, в Варшаве, чтобы стать варшавянином, нужно просто постоять на вокзале. Мы здесь живём уже почти два года, и нам нравится. На самом деле мы ехали из Киева в Варшаву, но получилось, что остановились здесь, в Кракове. По большому счёту, я такой человек, что мне всё равно где жить, в любом месте привыкаю, кроме бойцовских мест. И мне хочется просто жить, работать, что-то интересное делать. Здесь мы с женой нашего 12-летнего сына Платона спокойно отпускаем практически везде. Он выучил город. Я не боюсь, что к нему кто-то там пристанет, вытащит телефон, что с ним что-то может произойти. Я спокоен в этом смысле, и нам это подходит. Сейчас мне в каком-то смысле Краков даже больше нравится, чем мой родной Таллинн.
— А тебе удаётся как-то в Кракове реализовать свой творческий потенциал?
— Я снимаюсь в кино. Когда мы жили в Украине, мне это удавалось в меньшей степени — там не было интересных проектов, в основном реклама, хорошо, что зарубежная. А здесь я снялся в нескольких сериалах, в польском фильме «Бука» я играл в маленьком эпизоде какого-то российского десантника. Ещё я сыграл начальника полиции в немецком фильме. Если говорить о музыке, то пока нет реализации. Это связано с тем, что музыка — это всё-таки участники. SABO (группа Сергея — прим. автора) — это, кроме меня, прежде всего, гитарист Антон Иваникин, он живёт в Буче. Он же был моим основным соавтором. Музыка — это то, что воспринимают на слух. Без таких, как Антон, мне сложно. С местными музыкантами я не взаимодействую. Влиться в какой-то коллектив здесь и петь — достаточно непросто. У них есть всё свое. Привезти сюда группу у меня нет возможности. Группа — это деньги и большие организационные вопросы. Вот и всё, что касается музыки. Мы купили Платону гитару, и он на ней учится играть. Иногда и я на ней тренькаю. Но мы держим с Антоном Иваникиным связь, у нас есть новые идеи. Я надеюсь, что они воплотятся. Война, конечно, оказала своё сильное влияние на всех и на всё. Надо дождаться её конца. Я-то могу предполагать своё будущее. Антону труднее. Надеюсь, что со временем мы опять воссоединимся, и все опять услышат песни SABO на концертах.
Пора прерваться. О том, какие кулинарные изыски можно попробовать в Кракове, а также как лучше слушать джаз, любуясь полотнами абстрактной живописи, узнаете в ближайшее время.