Царьков: Эстония могла быть мостом между Востоком и Западом — не на словах, а по сути

Если фонарь не светит — не стоит красить его в яркий цвет. Нужно заменить
лампу.

Когда я прочитал статью Харри Кинго «Эстонии нужна реклама. Но рекламировать нечего» — мне не захотелось спорить. Потому что я с ней, к сожалению, согласен.

У нас действительно нет образа, который можно было бы «продавать» миру с чистой совестью. Нет той внутренней идеи, из которой могла бы вырасти внешняя привлекательность. Не потому что Эстония — страна без ресурсов или без талантов. А потому что она всё больше становится страной без направления. Страной, которая целенаправленно отказывается от самой себя.

А ведь был шанс. И был образ. Эстония могла быть мостом между Востоком и Западом — не на словах, а по сути. Мы знали язык и культуру Востока, потому что сами когда-то были его частью. Мы стали частью Запада — формально, политически, экономически. И только мы могли стать тем, кто понимает обе стороны. Это применимо во всём: в бизнесе, в науке, культуре, в человеческом общении.

Мы могли быть транзитной державой, воротами в Европу. Центром торговых потоков, логистики, обмена. Вместо этого мы начали сжигать мосты — в прямом и переносном смысле. Порвали связи, перекрыли маршруты и обрадовались собственной изоляции как победе.

Нам до сих пор пытаются продать образ цифрового государства. И да — он был правдой в зачатии. Но сегодня это уже тень от былого. Развитие остановилось. Вместо открытости и удобства — контроль, запреты, закрытая архитектура и цифровое администрирование в интересах власти, а не человека.

Можно ли всё это изменить? Думаю, да — пока ещё можно. У нас ещё не уничтожен полностью промышленный и энергетический потенциал. У нас компактная страна, в которой можно было бы реализовать любой разумный проект быстро и эффективно.

У нас есть шанс стать технологической площадкой для стартапов, прототипов, пилотных решений. И в чём-то это происходит. Но чтобы это стало устойчивым — нужен приток людей, идей, капиталов. А откуда они придут, если сегодняшняя политика делает всё, чтобы они не приходили? Мы не входим в топ стран по качеству жизни, климату или уровню зарплат. Мы могли бы компенсировать это доступностью, гибкостью, открытостью. Но делаем наоборот: повышаем налоги, закрываем границы, воюем с собственным разнообразием.

Можно ли в таких условиях говорить о «рекламе»? Сомневаюсь. Никакая реклама не спасёт, если ты продаёшь не то, что есть, а то, чего нет. Если в стране нет идеи — не помогут слоганы. Если народ живёт в тревоге и недоверии — не помогут яркие ролики. Если ты гордишься не тем, что создаёшь, а тем, кого отверг — это не реклама. Это идеология. И она, как правило, плохо продаётся.

Я не хочу принижать нашу страну. Я здесь живу. Моя семья, мой дом — здесь. Я просто не хочу больше слышать, что «мы лучшие», если всё, что за этим стоит — это чьё-то «не наши». Я не верю в будущее, построенное на исключении.

Харри Кинго прав: Эстонии нужна не реклама. Эстонии нужен проект. Настоящий. Убедительный. Такой, в который поверят сначала те, кто живёт здесь. Только тогда поверят и те, кто смотрит извне.

И я, как и он, вынужден признать: моя и, я верю, многих моих соотечественников настоящая и по-настоящему большая проблема в том, что, несмотря на то, что моя Эстония — маленькая, убогая, бедная, совсем жалкая на фоне этого большого мира и я не вижу у неё будущего, — я её люблю.

Даже если большинство — как он выразился, «его соотечественников» — не считают, что это и моя страна тоже. Даше если 150 000 таких, как я, были вычеркнуты из системы, лишены права голоса, но по-прежнему живут здесь, работают, платят налоги, растят детей. Тех, кого вчера лишили участия, а сегодня просят стать витриной.

Это и есть наша настоящая беда. Не в том, что нечего рекламировать. А в том, что даже тех, кто любит страну, — боятся услышать.