Царьков: Мечта о Западе — договор с условиями мелким шрифтом

Выбирая путь к «западному уровню жизни», мы редко спрашиваем себя — для кого именно этот уровень? И что будет стоять в графе «оплата»?

Прочитал статью Мати Вяэртныу «Нейтралитет даёт нам больше возможностей, чем вассальная зависимость от США». Статья сама по себе важная — уже потому, что в ней речь идёт не о военных угрозах и страхах, а о праве страны на самостоятельную внешнюю политику. О возможности делать выбор, не оглядываясь на Вашингтон.

Но, признаюсь, удивило другое: сама статья появилась на русскоязычном портале, и написана эстонским автором. В Эстонии давно существуют два медиапространства, почти не пересекающихся. Русскоязычное — со своим кругом тем и своей болью. Эстонскоязычное — с другим взглядом на мир. Факт появления такой статьи здесь — уже событие.

Больше всего меня зацепили слова:

Нам наивно задают вопрос вроде: «Разве ты не хочешь западного уровня жизни для себя?», не понимая при этом, что такой уровень жизни обеспечен регулярным убийством людей в странах третьего мира.

Здесь сказано то, о чём в Эстонии публично вслух не говорят. А если и думают — то шёпотом, на кухне, в кругу тех, кто «поймёт». И потому я захотел об этом написать.

Иллюзия «западного уровня жизни» — и почему мы не хотим знать, чем он обеспечен

Когда в Эстонии говорят про «жизнь, как на Западе», почти всегда это звучит как аксиома. Как нечто само собой разумеющееся. Мол, все хотят — кто ж не хочет? Это как чистая вода или тёплая квартира: разве нужно объяснять?

Если спросить, а что это конкретно значит? — чаще всего ответ будет бытовым: высокий доход, уютный дом, две машины у подъезда, отдых на Гавайях или хотя бы в Европе, хорошие школы, страховка, свобода путешествовать, и желательно — чтобы «ни в чём себе не отказывать».

Но это — картинка снаружи, не устройство системы.

Потому что жить «как на Западе» — это не просто красиво потреблять. Это огромные пласты — от медицины до жилья, от финансовых систем до судов. И за всем этим — инфраструктура, которую невозможно построить только старанием, подражанием или хорошими законами. Это система, в которой вращаются миллиарды и триллионы. Где обычный человек может отсудить миллионы — за моральный ущерб, за врачебную ошибку, за неправильное увольнение. Потому что эти миллионы есть — они присутствуют в экономике, они откуда-то поступают.

А откуда?

Вот тут начинается то, о чём не любят говорить. Потому что признать, что этот уровень жизни — не просто результат честной игры, а результат глобальной пирамиды, в которой кто-то даёт, чтобы кто-то брал, — уже тяжело.

А ещё сложнее признать, что не давать не может, потому что в противном случае последуют санкции, экономическое давление, смена режима, дестабилизация, вмешательство, война.

Участие в этой системе — не акт доброй воли, а форма принуждения.

Западный уровень жизни держится на том, что остальные не живут на таком уровне. Это система неравенства, в которой одни обязаны отдавать, чтобы другие могли потреблять — и где отказ от этой роли влечёт за собой наказание.

Следовать примеру — не значит получить то же самое

И вот тогда возникает главный вопрос:
Когда мы говорим «следовать их примеру», мы что имеем в виду?
Подражать всему подряд?
Строить такие же суды и школы? Банковскую систему и фондовые рынки?
Разрешить сомнительному капиталу наполнять венчурные фонды и открыть границы для притока талантов со всего мира?
Или всё же просто делать то, что они скажут?

В реальности чаще оказывается, что «следование примеру» означает выполнение чужих политических указаний под прикрытием красивой риторики о ценностях. А всё, что касается реальных механизмов создания благополучия — финансовых потоков, контроля за ресурсами, перераспределения прибыли — остаётся вне зоны доступа для подражателей. Мы можем копировать их стиль, но не получить их содержание.

Подражание не делает нас сильнее. Оно делает нас предсказуемыми.
Оно не даёт суверенитет — оно его замещает ролью функционального вассала.

Куда ведёт этот путь — и кто по нему действительно пройдёт

И вот тут — главный обман. Нам говорят: следуйте примеру, интегрируйтесь, лояльность будет вознаграждена, и вы получите уровень жизни как в Америке. И кто-то верит. Кто-то надеется. А кто-то — просто боится сказать, что не верит.

Но если мы остановимся и посмотрим трезво, становится ясно: этот путь ведёт к благополучию — но не к нашему. Или, в лучшем случае, не к общему.

Да, наверху есть и будут те, кто получит доступ к западным стандартам жизни:

• международным карьерным лифтам — порадуемся за семью Каллас?,

• защите и привилегиям — кто же не мечтает, как Урсула, подписывать миллиардные контракты по СМС и потом «терять» квитанции — без последствий и ответственности,

• собственности за рубежом,

• инвестициям, налоговым схемам, паспортам, университетам, медицинским полисам.

Эти люди будут «жить как в Америке» — вне зависимости от того, где именно они находятся физически.

Но это — не про народ.
Это — про слой, у которого есть доступ к системам, дающим реальные, а не декоративные привилегии.

А остальным достанется образ этой жизни — в телевизоре, в Инстаграме, в рекламных роликах.

И, может быть, небольшая версия долга, оформленного под видом помощи. Потому что Америка, или любой другой центр силы, никогда не даёт ничего просто так. Она даёт с расчётом. И когда придёт время платить — мало кто спросит, по силам ли это.

Платёж может быть не только деньгами.
Платёж может быть — территорией, участием в войне, разрушением собственной экономики, отказом от части людей или идей.

Читатель, тебе не кажется, что ты это уже где-то слышал? Может быть, в новостных колонках последних лет?

Главное — чтобы в момент выбора мы всё ещё помнили, что обещания красивой жизни не освобождают от расплаты.

Мы думаем, что покупаем билет в светлое будущее.
А может статься, что нам просто выдали счёт за чужой образ жизни — и вручили ручку, чтобы подписать согласие.

Надежда — в праве задавать себе неудобные вопросы

Можно было бы закончить всё это пессимистично: мол, поздно, система запущена, счёт уже выставлен. Но я думаю иначе.

Надежда начинается с момента, когда человек впервые разрешает себе сомневаться.
Когда он задаёт вопрос, который раньше считал «опасным» или «глупым».
Когда он впервые не отвечает автоматически: «Ну конечно же мы хотим жить, как на Западе», — а спрашивает себя:
а кто на самом деле будет так жить? за чей счёт? и где в этой схеме моё место — моё настоящее, не картинка?

Именно поэтому я так зацепился за аннотацию к статье Тармо Вяэртнуу. Не за статью — за эти несколько фраз, в которых вдруг прозвучала непривычная честность. Кто бы её ни написал — автор или редакция — это уже не важно. Важно, что эти слова вообще появились в открытом публичном поле на эстонском языке.

Это значит, что кто-то начал видеть. Кто-то начал называть вещи своими именами. А значит — движение началось.

Да, это только первый шаг. Да, общество может ещё долго отказываться смотреть в зеркало. Но один текст, один вопрос, одна неудобная фраза — уже могут сдвинуть неподвижную плиту. Потому что настоящая независимость начинается не с флага, не с армий и не с деклараций. Она начинается с права думать самостоятельно — даже если это не нравится тем, кто привык думать за тебя.