Почему Джон Фаулз?
Случилось так, что в трёх театрах Таллинна сейчас идут спектакли по двум первым романам гениального английского писателя Джона Фаулза (1926–2005), «Коллекционеру» и «Магу» (или, как в одном из русских переводов, «Волхву»). «Коллекционер», под альтернативным названием «Ловец бабочек» в инсценировке и постановке Керсти Хейнлоо идёт в Келлертеатре третий сезон. «Коллекционер» театра PUNKT и «Маг» Эстонского драматического театра (инсценировка Роос Лизетте Пармас, постановка Ринго Раммуля) вышли почти одновременно.
Случайное совпадение?
У самого Фаулза, ни в одном из его семи романов, нет ничего случайного: каждый мотив, каждая деталь важна, если не в момент появления, то она протянется через ткань повествования и убедит в своей необходимости тогда, когда вы о ней уже стали забывать. Фаулз работал над «Коллекционером» и «Магом», можно сказать, одновременно; читая их, догадываешься, что они находятся в связке, в сцепке, но об этом позже. Театрам стало необходимо обратиться к Фаулзу, потому что он, по собственному признанию, стал писателем потому, что хотел не только выразить себя, но и улучшить общество посредством влияния на отдельного человека, ставя своих героев перед вечным и до сих пор окончательно не сделанным выбором, между Добром и Злом. И борьба эта проходит, не раз утверждал Фаулз, внутри каждого человека. С очень разными исходами. Да, конечно, вспомнилось из «Братьев Карамазовых»: «Тут дьявол с богом борется, а поле битвы — сердца людей». Всё, что творится вокруг нас, заставляет смотреть на вероятный исход этой борьбы без особого оптимизма и постоянно задавать себе вопрос: «Да что же с нами — личностями и, ещё в большей степени, с социумом — такое творится?» Фаулз не даёт ответа — да и кто даст? Потому что: «бойтесь единственно только того, кто скажет: Я знаю, как надо!» (Александр Галич).
Фаулз не даёт ответа, но даёт прекрасный материал, чтобы театры (и кинематограф, но это отдельная тема) искали способ задать его вопросы на своём художественном языке.
Я смотрел «Коллекционера» в двух пространствах: на домашней крохотной сценической площадке PUNKT’a и на Конной мельнице, где и сцена просторнее, и зрительских мест намного больше, что очень важно для театра, билеты на спектакли которого надолго вперёд sold out — радостно для театра, но огорчительно для тех, кто не успел позаботиться о билетах. «Выездное» оформление (сценография Артёма Гареева) прекрасно стало на сцену, саундтрек (музыкальное оформление Артёма Гареева и Виктора Марвина) звучал в акустике этого зала потрясающе, свет (художник по свету Алексей Нефёдов) в «пространстве Фредерика», добротно обставлённом кабинете, был мягок и уютен, а в «пространстве Миранды», подвале, в котором находилось пленница Фредерика, мертвенно-белым, безжизненным — а каким ещё ему быть в тюрьме?
Я подробно останавливаюсь на деталях, потому что для Гареева — как и для Фаулза, сюжет которого он переводит на язык театра — нет ничего, чем можно пренебречь, сделать «как-нибудь». Гареев — режиссёр-перфекционист, он ставит или первоклассный материал («Враг» Амели Нотомб, «Бред вдвоём» Эжена Ионеско, «Август: графство Осейдж» Трейси Леттса, сюда же относится и «Коллекционер»), или материал, в котором есть потенциал, позволяющий в постановке дотянуть его до первоклассного («Хор Харона» Ярославы Пулинович, «Война ещё не началась» Михаила Дурненкова, «Будет — не будет», фантазия о том, какой станет Эстония через сто лет). Несущая колонна посреди Конной мельницы создаёт проблемы — для публики, но, значит, и для театра — она разрезает видимое из зала пространство сцены на две половины, и зрители должны ухищряться, чтобы видеть всё, происходящее на «не их половине», но и это препятствие режиссёр обратил на то, чтобы сделать постановку ещё выразительнее: перед этой колонной Дарья Гаврильченко бросает в зал самый важный монолог Миранды, бросающий вызов торжествующей тупой серости, конформизму, мелочной самовлюбленности и самоуверенности и прочим бедам сегодняшнего общества — и в этот момент её героиня (обречённая, это очень важно!) приравнена к стоящей на костре Жанне д’Арк!
Добро пожаловать в коллекцию!
На сцене — двое. Герои Виктора Марвина и Дарьи Гаврильченко.
Коллекционер — и девушка, которую он постарался приобщить к своей коллекции; вообще-то он собирал бабочек, умерщвлял их и красиво оформлял экспонаты, гордился тем, что в его коллекции есть редкие виды. (Перейти от насекомых — к людям для него, как потом станет ясно, не так уж сложно: достаточно поймать первую жертву, а после всё пойдет по накатанной колее.)
Коллекционер (Виктор Марвин) называет себя Фредериком. Его настоящее имя — Фердинанд, оно ему не нравится, в спектакле эта подробность опущена, она действительно здесь не нужна, но всё-таки запомним.
**
Вам нравятся бабочки? Вы хотите быть бабочкой?
(Когда-то в Русском театре с огромным успехом шёл спектакль «Эти свободные бабочки» — с Александром Ивашкевичем и Ларисой Саванковой в главных ролях.)
Вы хотели быть свободной бабочкой?
А бабочкой в коллекции?
**
Центральная тема постановки Гареева — столкновение несовместимого: свободы и несвободы. Физических — и духовных. «Коллекционер» Фредерик (будем его называть так) Клегг внутренне закрепощен. Он выиграл в лотерею большие деньги, ему кажется, что теперь он может делать всё, что хочет, но его «Я» зажато в очень тесные рамки, он ущербен — хотя сам того не понимает; социум — как 60 лет назад, когда был написан роман, так и сегодня, сегодня даже больше — воспроизводит, как конвейерную продукцию, обезличенных, со стёртой личностью, индивидов, Фредерик таков, и его образ открывает нам очень нелицеприятную правду о современном человеке. Здесь задет живой нерв жизни, в повседневном существовании мы не очень задумываемся об этом — но Фаулз и Гареев заставляют задуматься
Виктор Марвин в роли Клегга с самого начала спектакля вступает в диалог с залом, призывает его в сторонники. Его Фредерик обаятелен, кажется искренним (а не будь в нём внешней привлекательности, не будь герой так контактен и так убеждён в своей правоте и своей правде, конфликт, которым движется спектакль, не возник бы). Фредерик делится с нами самым сокровенным: как он нашёл уединённый коттедж с подвалом, как оборудовал его, как Миранда очаровала его и зародила в нем непреодолимое желание власти, обладания (не о сексе речь, всё гораздо сложнее), и каких трудов стоило заполучить в коллекцию такой бесценный экземпляр!
**
«Ловец бабочек» Келлертеатра был обескураживающе прост. Подсвеченный снизу помост, воздушные шарики (символизирующие бабочек и всё прочее, что требовалось символизировать), очень молодые актёры Марис Ныльвак и Сандер Роозимяги; Миранда — Марис Ныльвак вела свою роль на крике, часто переходившем в истерику, здесь почти совсем не было тонкого и коварного манипулирования, к которому у Фаулза (и у Гареева!) прибегают обе стороны: он — чтобы заставить её признать свою власть, она — чтобы усыпить его бдительность и вырваться на свободу; скорее, шла дуэль двух натур, кто кого пересилит. Роман превращался в сюжет из полицейской хроники. (Вообще-то именно эту «делянку» и обрабатывает Келлертеатр; в его репертуаре преобладают детективы и триллеры и чаще всего — очень убедительно сделанные, но тут слишком сложный материал выскользнул из рук. Хотя спектакль до сих пор держится в репертуаре и не жалуется на нехватку публики.)
Фото: Сийм Вахур.
Что вы думаете о водородной бомбе?
«Коллекционер» театра PUNKT — совсем другой жанр. Театр решает экзистенциальные вопросы и раскрывает внутренний мир своих героев умно и тонко, уходя от слишком явной определённости, не позволяя себе впасть в плоскостное изображение. Только постепенно мы начинаем видеть, что Фредерик дико закомплексован, одномерен, в нём есть какой-то внешний лоск, герой Марвина пытается показать Миранде свои хорошие манеры (или то, что он считает хорошими манерами), но за всем этим слишком явственно виден тюремщик. И/или — ничтожество, которому так нужно самоутверждение. (А самоутверждаться он может только за счёт кого-то.)
Фредерик первый раз раскрывается, когда, видя, что иначе ему не навязать свою волю Миранде, грубо толкает девушку, так что она не может удержаться на ногах. Учтивость —учтивостью, но помни, кто тут хозяин!
Душу Миранды, душу человека творческого (она учится в художественном колледже) Фредерику не понять. Всё, что за пределами его мира, Фредерика не интересует.
Сцена, в которой Миранда пытается завязать разговор о судьбах мира, о той тонкой грани, которая отделяет человечество от самоуничтожения, решена с таким великолепным визуальным подтекстом, что я мысленно аплодирую всем четверым: Фаулзу, Гарееву, Марвину и Гаврильченко.
— Что вы думаете о водородной бомбе? — спрашивает Миранда.
— А что о ней думать? Надеюсь, она на нас не упадёт.
— И вам всё равно, что случится с человечеством?
— Всё равно — не всё равно, — какое это имеет значение? Нас ведь не спросят.
Вот здесь Фредерик раскрывается как типичный человек из толпы. Но — при каких обстоятельствах. Как раз в этот момент он моет унитаз и откликается на реплики Миранды, не прекращая своего занятия. Обескураживающе убийственное столкновение высокого и низкого, судеб мира и дыры, в которую, если случится непоправимое, будет слит этот мир.
**
В романе повествование ведётся то от лица Фредерика, то от лица Миранды. У каждого свой взгляд на мир. Своя правда. В спектакле композиция романа, естественно, не моделируется, но принцип двух голосов, двух точек зрения, двух правд — свободы и несвободы, творческой и уныло филистерской — соблюдён и заострен.
В романе (именно в том эпизоде, где речь идёт о водородной бомбе) Миранда в своём дневнике называет Клегга Калибаном. Персонажем из последней драмы Шекспира «Буря». Действие происходит на пустынном острове, которым владеет маг Просперо, его дочь зовут Мирандой, потом у берега разобьётся корабль, среди спасённых с него будет юноша Фердинанд. А Калибан — мерзкое существо, тупая скотина, разрушитель.
В написанном почти одновременно с «Коллекционером» романе «Маг» («Волхв») действие происходило на маленьком греческом острове; герой романа Ник Урфе встречался там с загадочным Кончисом, человеком, утончённо мистифицирующим окружающих, и прежде всего — самого Ника; Ник тоже был своего рода коллекционером, только коллекционировал он девушек — и та, которая имела несчастье по-настоящему полюбить этого безответственного эгоцентриста, погибала. Правда, смерть её тоже оказывалась мистификацией: Кончис превращал жизнь в метатеатр, все вокруг него были втянуты в сложную игру, в которой они одновременно актёры и зрители. Кончис был явной реинкарнацией шекспировского Просперо, а двух (или трёх) других персонажей, Миранду и Калибана/Фердинанда/Фредерика Фаулз поместил не на острове, а в уединённом коттедже с подвалом-тюрьмой.
В Эстонском драматическом театре из огромного романа выкроили камерную инсценировку на 110 минут, попытка явно была безумством храбрых, она строилась на нескольких ударных эпизодах, не читавший роман вряд ли разобрался бы в происходившем на сцене, хотя артист Иво Ууккиви в роли Кончиса был если не магом, то как минимум прекрасно разбиравшемся во всех тёмных уголках человеческой натуры мудрецом.
Впрочем, «Маг» оказался не по зубам и кинематографу. Фильм Гая Грина провалился, хотя Кончиса играл великий Энтони Куин, а Урфе — ослепительно красивый тогда (1968) Майкл Кейн. Я вспомнил о «Маге» только из-за связи двух романов Фаулза и ещё потому, что магическое начало «Волхва» распространяется и на «Коллекционера». На роман. И на постановку тоже.
Два персонажа — и ещё два
Миранда в одном монологе говорит о том, что причислять художников к каким-то школам, постмодернизму, импрессионизму и т. д. — то же самое, что убивать и раскладывать по ящикам с приклеенными этикетками. В Фредерике её отталкивает прежде всего это мертвящее стремление всё распределить по клеточкам, создать плоскую и примитивную картину мира. В её словах есть глубокий смысл. Если мы отнесём прозу Фаулза к постмодернизму или к магическому реализму, станем ли мы лучше её понимать? То же самое о спектакле театра PUNKT — какой смысл препарировать его, если ты не способен проникнуться обращённым к тебе посланием театра, пропустить его через разум и сердце? Он требует сопереживания, соучастия.
Кроме двух персонажей, сыгранных Виктором Марвиным и Дарьей Гаврильченко, в этой постановке действуют ещё два. Назовём их условно закадровыми, внесценическими. Один из них — Джордж, художник, человек, который раскрыл перед Мирандой суть творчества, его высокие требования к человеку, который решается войти в этот мир. «Если ты истинный художник, ты отдаёшь себя творчеству целиком, без остатка. Ни малейших уступок себе!» Миранда требует, чтобы Фредерик добыл ей всё, нужное для рисования, именно потому, что в работе она и в своей темнице выкроит для себя кусочек свободы. И ещё одна грань того, что дал ей Джордж, обнаруживается, когда Фредерик по её просьбе покупает в художественном магазине картину Джорджа, написанную давно, Миранде неизвестную. С огромной любовью она прикасается к этой картине, видя в ней послание от человека, который ей неизъяснимо дорог. Фредерику её отношение к Джорджу, разумеется, не понять. Но и для зрителя здесь должна остаться недосказанность — именно потому, что в сценическом искусстве есть и должно сохраняться нечто, не выразимое словом.
А четвёртый «персонаж» — вы, я, каждый из нас, кто смотрел «Коллекционера» на сцене PUNKT’а или на Конной мельнице. Тот, кого вербуют в союзники сначала обаятельный Фредерик, а потом, в своих отчаянных бунтарских монологах, Миранда. Обоим нужно склонить этого четвёртого на свою сторону. Только Фредерик самоуверен, он не представляет себе, что может быть иначе. В игре Марвина чётко читается, как его герой зарабатывает доверие своей (наигранной? искренней? — в том-то и штука, что не разобрать) откровенностью, он умелый манипулятор и знает это.
Миранде сделать «четвёртого» своим союзником труднее, она — в буквальном смысле, но и в переносном тоже — скована, Фредерик время от времени затыкает ей рот, но её можно связать, однако унизить нельзя. Она бунтарка, гордячка, в ней есть душевный аристократизм, иногда слишком переходящий в надменность — но это от того, что ей хочется побольнее задеть тюремщика. Именно в пространстве Конной мельницы сильно и отчаянно прозвучал её монолог: «Ты должен творить всегда и во всём. Если ты веришь во что-либо, ты должен действовать… Если испытываешь по-настоящему глубокое чувство, не стыдись его проявлять… Не стыдись своей национальности. Не иди на компромиссы со своим окружением… Ненавижу невежество и необразованность. Напыщенность и фальшь. Злобу и зависть. Ворчливость, низость и мелочность… Люблю честность, свободолюбие, стремление отдавать. Созидание и творчество. Люблю всё, что противоположно пассивному наблюдательству, подражательству, омертвению души».
Как современны эти слова, написанные 60 лет назад, и как убедительно они прозвучали в устах актрисы Дарьи Гаврильченко! Повторю — в эти мгновения её героиня стала для меня в один ряд с Жанной д’Арк в то хмурое утро 30 мая 1431 года в Руане.
В монологе Миранды есть ещё одна потрясающая фраза: «Научиться жить так, будто Бога нет». В ней глубокий смысл. Не уповать на то, что на тебя свалится что-то свыше, пробиваться самому. И не терять веры. В себя и в людей.
Есть две правды?
«Коллекционер» — из тех спектаклей, которые развиваются крещендо, эмоциональное напряжение нарастает, и характеры в них раскрываются по ходу действия, но всегда остаётся что-то недосказанное и непредсказуемое
Сцена «прощального вечера» — кульминация. Четыре недели «заключения» прошли, наступил срок освобождения, который выговорила себе Миранда, и мы видим, что ни она, ни Фредерик не знают, что дальше. Обнажилась грань между манипулированием и искренностью, оба на этой грани — и оба пытаются понять, в какую сторону каждого из них приведёт этот вечер. Находясь в зале, ты не сможешь ответить себе на этот вопрос — в том-то заключается магическое очарование постановки.
Миранда, прелестная в длинном вечернем платье, «соблазняет» Фредерика. Что за стоит за этим порывом? Благодарность Фредерику за то, что он (как кажется девушке) готов честно соблюсти договор и освободить её? Внезапная вспышка чувственности? Жалость? Фредерика пугает близость с женщиной: ему нужна власть над ней, её абсолютная покорность, он и замуж её зовет только потому, что иначе лучший экспонат его коллекции упорхнёт, он не хочет секса, боится его, потому что догадывается о своей мужской несостоятельности. Эта сцена и следующая, грубого извращённого насилия, очень откровенны, но здесь нет никакой пошлости — есть просто кусок жизни. Для Фредерика коллекционирование стало замещением нормальной чувственной страсти; Фрейд считал, что коллекционеры переносят свою сексуальную неудовлетворённость и неудачи на коллекцию. Не уверен, что это абсолютная истина, но здесь — тот самый частный случай.
Именно после этого отношение Фредерика к Миранде меняется. Он мстит ей за своё фиаско.
После этого «доверительные отношения» у Фредерика остаются только со зрителем. Марвин замечательно проводит финальный монолог. Не буду его цитировать, лучше вспомню один абзац из «Волхва»:
«Ты — мерзкий надутый подонок, который и помыслить не может, что в чем-то неполноценен — наоборот, поперёк дороги не становись. Ты так устроился, что тебе всё нипочём. Натворишь что-нибудь, а потом скажешь: я не виноват. Ты всегда на коне. Всегда готов к новым подвигам».
Это сказано про Никласа Урфе, но и к Фредерику относится. Он уже присмотрел девушку, которую собирается похитить. «Конечно, она не такая красивая, как Миранда, самая обыкновенная продавщица из магазина, но в том и была моя ошибка, что я слишком высокие цели себе ставил, я ещё раньше должен был понять, что от такой, как Миранда, никогда не получу того, что мне надо. А у этой девушки размер и рост такой, как у Миранды. Значит, одёжки, которые я для неё покупал, подойдут…»
В финальном монологе Фредерик говорит, что есть две правды. Его и Миранды. Но это значит: моя — и неправильная. Как узнаваемо!
P.S. Следующие спектакли PUNKT сыграет на домашней площадке. Однако театру нужны сцена и зал нормальных для камерных спектаклей размеров. В городе такие имеются. Вопрос в том, кто предоставит их и во что это может обойтись.
PUNKT — очень талантливая труппа и — в связи с недавними событиями, о которых упоминать не хочется, вы и так понимаете, о чём я, — в неё наверняка в скором времени придут новые талантливые и опытные актёры. Тем не менее пока что PUNKT вынужден учиться жить так, будто Бога нет. Но ведь кроме Бога есть люди, которым небезразлично подлинно творческое начало.
Талантам надо помогать. Бездарности пробьются сами. Мы с вами тому свидетели.
Читайте по теме:
«Маленькие трагедии» XXI века — в творческом пространстве PUNКТ
Клоуны [из Театра Сюдалинна] летят на Марс!
60 лет ожидания: Таллиннский городской театр вновь распахнул свои двери, исполнив мечту