Насчет священного, правда, вышли трудности. Дело в том, что водитель мой, Наиль, оказался верующим человеком. Не в Христа, правда: в кого угодно, только не в Христа. Чего и не скрывал: проезжая мимо очередного «места силы», по его словам, брался за амулет у лобового стекла, шептал какие-то «свои» мантры и вопросительно смотрел на меня: чего это я помалкиваю. А я вообще человек не то чтобы разговорчивый — в этом же случае ушёл совсем уж в глухую оборону и молился про себя: смотрю на действительно потрясающие красоты, Саяны вдалеке, холмы и леса, вспоминаю псалом «Вся премудростию сотворил еси» и стараюсь не реагировать на прозелитические поползновение Наиля. Хмуро так стараюсь. Далеко мне до совершенства, в общем. Наиль не унимается: «А вот тут, смотри, ещё одно «место силы» — здесь вода самая чистая, пошли наберём! Да, и вот тебе десять копеек — это жертва духам, чтобы всё было хорошо. Возьми — положишь, и всё сбудется!»
— Не, — говорю, — не тот случай.
Наиль аж поперхнулся:
— Это ещё почему?
— Потому что я христианин, и не пристало христианину деньги духам класть. Не те взаимоотношения.
— Но сколько ваших, православных, когда со мной на Байкал ездят, всегда кладут копеечку, чтобы духов задобрить. Странный ты какой-то православный.
— Сам боюсь.
Съездили на озеро, походили по берегу — о красотах говорить не буду, потому что лучше всё-таки самому увидеть. Обратно ехали, к счастью, обсуждая другие темы: Наиль понял, кажется, что бывают, оказывается, разные православные, и свои духоносные рассказы оставил. А меня терзало это его «сколько ваших кладут копеечку, духов задабривают». Интересные какие, думаю, наши.
Путь из Улан-Удэ до Улан-Батора — это тебе не из Москвы: если не считать границы, то часов за пять-шесть легко доберёшься. А монголы ещё и улыбнутся при встрече. Об этом, впрочем, позже. Первым делом, прибыв в местную столицу, я ринулся в Троицкий храм, испугал отца Антония, его настоятеля, и обрушил на батюшку свои байкальские переживания. Отец Антоний моментально справился с произведенным впечатлением от непричёсанного соплеменника (и не такое, говорит, видал) и вежливо предложил обсудить положение за чашкой чая в трапезной. Вот наш разговор с ним.
— Отец Антоний, как вести себя христианину в таких ситуациях? Едешь ты в машине, ничего плохого не делаешь, а тебя «лечат» историями о том, что духи могут обидеться, машину испортить, и вообще «ничего тут страшного нет, если им какие-то десять копеек пожертвуешь — так многие православные делают»?
— Такое встречается весьма часто, к сожалению. Подобные суеверия здесь, в Бурятии и Монголии, особенно распространены, что вполне естественно, учитывая как недостаток христианской миссии в этих краях, так и историческое, этнографическое наследие. Думаю, вы правильно сказали, что вы христианин и не должны участвовать в подобных ритуалах.
— А нужно было углубляться в подробности?
— Мне кажется, можно было бы немного рассказать водителю причину, по которой вы не стали делать приношения духам местности. Я в таких случаях говорю о том, что Бог является Творцом и Хозяином вселенной, Ему принадлежат все стихии, поэтому правильно поклоняться только Ему. Также можно сказать о том, как христианин понимает то, кто такие эти духи. Что духи эти в понимании христианина суть духи злобы, поэтому мы не должны им поклоняться и приносить жертву.
— Понимаете, отец Антоний, я не был уверен, что смогу говорить вежливо. Апостол Павел мог говорить, не стесняясь в выражениях, но он брал духом. Или — Духом. А из меня так себе апостол, к сожалению. Да и дипломат никудышный. Можно ли считать моё молчание разъяснением христианской позиции, а то и проповеди?
— Конечно, всё это нужно говорить без раздражения, нотаций, нравоучений. Помнить о том, что вы просто разъясняете свою позицию и не более. Удерживая такую мысль в уме, можно не оттолкнуть человека от себя, но при этом вы посеете зерно сомнения в его ум.
К вопросу о «молчаливой» проповеди. Согласен: в данном случае молчание возможно тогда, когда вы чувствуете раздражение и невозможность спокойно и с любовью разъяснить свою позицию.
— То, что парень говорил о православных, участвующих в «маленьких жертвоприношениях», — как относиться к этому?
— Перестаньте: какие это православные! Таких к нам в Монголию много наведывается — всё больше в поисках «мест силы». Какой там храм, какой там Христос, вы что! Только заикнёшься о Христе, на тебя смотрят как на отсталого. Приезжающие в Монголию «православные» в поисках «мест силы» в храм не ходят. Как я смотрю на эти поиски? Примерно так: люди ходят во тьме и не видят свет Христов. Или не хотят видеть. Понимаете, христианское вероучение, христианская философия очень трудны для того, чтобы стать частью жизни человека. Причина проста: христианство призывает изменить себя, отказаться от застарелых и укоренённых привычек (что крайне непросто даже с точки зрения физиологии), соединиться со Христом, следовать за Ним, подражать Его жизни. «Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» — страшные слова для человека, не познавшего любовь Божию.
Ведь что ищут люди на этих «местах силы»? Они надеются получить материальные блага здесь, на земле, выполнив набор простых ритуальных действий, — то, что вам и «втирал», по вашим словам, ваш попутчик-язычник. Потереться о камень плодородия, бросить монетку в источник, побрызгать молоком в разные стороны, пригласить шамана домой и выполнить другие ритуальные действия без изменения себя гораздо легче, чем изменить себя ради какого-то там неизвестного и непонятного Царствия Небесного, для достижения которого вам, видите ли, нужно трудиться всю жизнь. Так что — желаю всем нам разума, терпения и трудолюбия на этом пути. Да и денег пожалейте: копейка рубль бережёт. И главное — любви друг ко другу и к Христу.
О монгольском благоразумном разбойнике, маленьких чудесах, изменяющих жизнь, пользе путешествий, радостях и трудностях единственного православного прихода в Монголии, весёлых (и не очень) названиях блюд местной кухни, способности не унывать в пустыне и многом другом читайте в следующих материалах.