Разговор художник начал с того, что процитировал сказанные ему когда-то слова отца, которые он потом повторил уже своим детям: «Найди дело, без которого ты ни дышать, ни жить не сможешь». Именно они стали ключевыми в его поисках себя в этом мире и помогли состояться в жизни. К витражу Андрей пришёл далеко не сразу, освоив сначала профессию инженера-строителя, потом познакомившись с возможностями хореографии и, наконец, став студентом Таллиннского художественного института. Начав изучать живопись, он на третьем курсе прошёл практику в мастерских художественного комбината “Ars”.
— Что-то внутри подсказало — иди попробуй. Я пошёл. Специалисты, которые меня оценивали, вначале сказали, что у меня ничего не получится: ручки тоненькие, мускулатуры нет, а витраж — это тяжёлый физический труд. Но у меня всё пошло с первого раза — и нарезка, и сборка. И в конце практики, которая длилась месяц, рядом с моей фамилией они поставили галочку, а не крестик, что означало — перспективы в этом деле у меня есть, что, конечно, обрадовало.
В 1989 году Андрей Лобанов, ещё не закончив обучение на отделении монументальной живописи, изготовил свой первый витраж для церкви и был невероятно счастлив, потому что эффект получился потрясающий. Витраж структурирует дневной свет, тот самый божественный свет, который падает в интерьер церкви. Его воздействие, чисто психологическое, десятикратно превышает эффект от рассматривания графики, когда человек видит лишь то, что отражается от её поверхности. Через витраж же свет попадает в глаза непосредственно. Не случайно столетия назад в храмах стали использовать цветные стёкла.
Творческие личности учатся всю жизнь
Со стороны отца у Андрея Лобанова петербургские корни. Отец — морской офицер, закончивший «Макаровку», научивший его «прямой спине» (всё должно быть по чести), научивший чтить традиции и свою культуру. Маме Андрей Лобанов благодарен за то, что она научила любить — жизнь и людей. Первый раз в Петербурге он оказался, когда его, как «начинку в бутерброде», привезли на мотоцикле из Таллинна показать бабушке. Ему было восемь месяцев. Первый визит в Эрмитаж состоялся в четыре года, после чего в подобных местах хотелось бывать всё больше и больше.
— Поход на выставку или в музей — это на самом деле большая работа. Когда человек смотрит «Данаю» в альбоме — это одно, когда смотрит её в ящике компьютера — абсолютно другое, а когда он стоит перед «Данаей» в Эрмитаже, то утром видит одно, вечером — другое и в зависимости от собственного состояния видит ещё и третье, и четвёртое и так далее. Живой контакт с произведением просто необходим.
Художник много ездил — по России, Европе. Оказавшись в Афинах и посетив Музей археологии, он потом десять дней ходил в него, как на работу, уже все смотрительницы с ним здоровались. Художник топтал ногами мраморные плиты Акрополя, ездил по греческим островам. Попав однажды на Делос, духовную столицу Греции в период высокой классики, он в местном музее просто «растаял». Впитав Грецию в таком объёме, Андрей, по его собственным словам, понял, что эта страна — колыбель того самого европейского искусства, которое долгое время называлось римским.
— У меня имеется отнюдь не маленькая практика преподавания, и меня поражает сегодняшняя молодёжь, считающая, что в интернете есть всё. Отсюда и её нежелание посещать музеи. Одна студентка как-то заявила: зачем мне ехать в большие музеи, если я была в музее в Хельсинки. Единственный вопрос, который у меня тогда возник: «Что вы там видели?» Я уж не говорю про Эстонию, где музеи просто бедненькие. Надо ходить, ездить, смотреть, всё увиденное набирается, как грибы в лукошко. И лучше, если оно будет всегда с верхом.
Путник, куда направляешь путь свой?
Ещё одним витражом — перед окончанием института — стал витраж в церкви Олевисте в эстонской столице. Работая над орнаментикой в ризнице, Лобанов понял, что труд художника-витражиста подразумевает не просто эрудицию, а очень глубокое изучение материала — по эпохам, стилям и так далее. Тогда же, в начале 90-х годов, у него появилась возможность работать в консистории Эстонской евангелическо-лютеранской церкви.
— Это были мастерские площадью 800 квадратных метров на Вышгороде. Их окна выходили на Домский собор и на бывшую библиотеку. Всё было замечательно, если бы не один большой минус — зимой в средневековом здании со стенами толщиной в метр-полтора было очень холодно. Поэтому я обставлялся радиаторами и был похож на какого-то беглеца из-под Сталинграда. Самое же неприятное заключалось в том, что работать приходилось в перчатках, в то время как стекло необходимо чувствовать руками.
И тогда Андрей Лобанов и известная эстонская художница-витражист Долорес Хоффман стали обустраивать свою мастерскую, тоже в Старом городе, на улочке Катарийна кяйк, где она благополучно существует до сих пор. В ней Андрей проведёт пятнадцать лет. По его признанию, это была интересная жизнь: двери мастерской были открыты для всех, там постоянно находились какие-то люди — посетители, художники.
— Но в начале двухтысячных я всё-таки оттуда ушел, найдя в Кадриорге место, которое греет душу. Оказываясь здесь, вы понимаете, что рядом — один из немногих дворцов в Эстонии, Кадриоргский, в котором располагается художественный музей. Сбоку от него — музей частных коллекций Миккеля, дальше — ещё один музей, KUMU. Заказчикам, называя свой адрес, я всегда говорю, что моя мастерская находится на музейной улице.
Искусство — Божий дар
Как сказал художник, есть несколько мест на земле, где он совершенно растворяется, получая невероятную энергетическую подпитку. Одно из них — Санкт-Петербург, а второе — поселок Мстёра во Владимирской области, крупнейший в России центр традиционных художественных промыслов, население которого по большей части составляют художники, связанные с искусством лаковой миниатюры, вышивкой, ювелирным делом, а также иконописцы. Первый раз Андрей Лобанов оказался там лет десять назад, приехав из Эстонии делать витражи для женского монастыря Иоанна Милостивого.
— Очень большой по объёму витражей объект, где у меня получилось около двадцати фигур, некоторые из них в человеческий рост. Работа продолжалась более шести лет. Могу сказать: чтобы сделать для церкви православного монастыря витражи, надо иметь соответствующую подготовку. В Эстонии эти традиции очень сильны, и я сейчас повторю со слов тех, кто принимал работу, что мои витражи не только пришлись им по душе, но туда теперь приезжают автобусные экскурсии «на чудо чудное» посмотреть.
Из последних своих работ Лобанов выделил витраж, изготовленный им для лютеранской церкви в эстонском местечке Куусалу. Его он считает итогом совместной деятельности с эстонскими музыкантами, у которых родилась оригинальная идея — отобразить в витраже образ замечательного эстонского органиста, известного в Советском Союзе музыканта Хуго Лепнурма. Его ученик, органист и педагог Эстонской академии музыки Андрес Уйбо, собрав остальных учеников Лепнурма, организовал целую кампанию, чтобы воплотить этот проект в жизнь.
— Это было также и желание священника церкви, одной из старейших каменных церквей в Эстонии 13-го века, Яануса Ялакаса. Там неплохой орган, на котором Хуго Лепнурм в своё время играл, и они таким образом решили увековечить память музыканта, скончавшегося более 20 лет назад. Предложено было сделать персональное окно с портретом Лепнурма, под которым была бы надпись: «Орган — один из лучших инструментов, располагающих к Богу». К ней мы потом добавили ещё две надписи из Нового и Старого заветов — о музыке. Было очень интересно осуществлять проект, в результате чего церковь приобрела вот такое «идейное» окно.
Время движется Мастерами и надеется на Мастеров
Рассказал Андрей Лобанов и об одном удивительном нецерковном примере. В церквях он, как сам выразился, работает «за счастье», и там к тому же необходимо придерживаться установленных канонов, а светские заказы он любит за то, что они предполагают свободу творчества, здесь можно в полной мере выразить себя, претворив в стекле все свои фантазии.
— Был один объект, частное жильё, где нужно было запустить свет на нижний, довольно тёмный этаж, зато верхний, просторный, был полон этого самого света из-за множества имеющихся окон. И мы с дизайнером решили на первом этаже сделать плафон на потолке, но не с искусственным освещением, а со светом со второго этажа. И тогда заходящий на второй этаж человек будет наступать на двухсантиметровый стеклянный пол, под которым лежит витраж. В итоге на нижнем этаже — уйма света. Заказчик остался доволен.
Ещё один интересный объект — резиденция главы компании «Лукойл» в Когалыме, где решено было сделать две невероятных размеров объёмные конструкции — три метра в ширину и четыре метра в высоту. Поскольку был миллениум, то художник предложил сделать спираль: с потолка свисает лента, и вся эта лента — витражная, с подсветкой изнутри. «Северное сияние» — назвали её потом. Каждая конструкция весила 800 килограммов. Как сказал собеседник, тут-то ему как раз и помогло его первое инженерное образование.
В 2016 году по инициативе эстонского депутата Европарламента Яны Тоом в Брюсселе прошла выставка Андрея Лобанова. Называлась «Европа как родина витража». В экспозиции, помимо витражей, было много картона — эскизов, выполненных карандашом в натуральный размер, и рядом — фотографии с уже готовыми работами. Выставка оказалась очень интересна для публики, среди которой были и специалисты, привлечённые в первую очередь тем, что художник показывал весь процесс изготовления витража.
— Я представлял эстонское искусство в Брюсселе, а что такое Эстония? Что в Эстонии есть? Значительную её часть омывает море, а есть ещё реки, озёра и болота. Так родилась «водяная» тема моей выставки. Кстати, о болотах там вообще ничего не знали. По окончании выставки мой отъезд домой совершенно неожиданно оказался отложен: после Брюсселя мне предложили показать её ещё и в Страсбурге, где тоже всё прошло очень удачно.
Справка
Андрей Лобанов — член Союза художников Эстонии. Его работы находятся в Новоапостольской церкви в Тарту, церкви Пёйде на Сааремаа, таллиннских церкви Иоанна Предтечи, Никольской церкви, монастыре Святой Бригитты, нарвской Александровской церкви, церкви святого Сергия Радонежского в Палдиски, эстонских церквях Йыеляхтме, Ийсаку, Леэзи, Люганусе, в церкви Яани в Санкт-Петербурге, храмах Мстёры, Ярославля, Гороховца, российском и австрийском посольствах в Таллинне и во многих других общественных зданиях и частных помещениях в Эстонии, России, Франции, Италии, Англии.
Материал подготовлен при частичной финансовой поддержке фонда «Русский мир»
Читайте по теме:
«Время! Я тебя миную». Художник-график мирового масштаба из Эстонии Владислав Станишевский
От Таллинна и Перми до Одессы — как развивает искусство первый советский арт-дилер Марат Гельман
Выставка: Смесь искусства и дизайна в Эстонии позднесоветского периода