Вера Станишевская действительно рисовала с раннего детства, жаль только, что рисунки эти не сохранились: из-за работы отца семья несколько раз переезжала, живя сначала в Красноярске, потом близ него в Нарве (судьба как будто предупреждала художницу о будущем доме в Эстонии) и, наконец, в Измаиле Одесской области. Со сменой места жительства менялось и окружение, неизменной оставалась лишь жажда творчества.
— Самое главное открытие в своей жизни я сделала, когда мне исполнилось четыре года: я вдруг узнала, что есть такая профессия — художник, что можно, оказывается, заниматься тем, что тебе нравится — рисовать, и это будет твоей профессией. Но так как меня окружали люди сугубо технических специальностей — родители, их друзья, которые бы меня не поняли, скажи я такое, то я на всякий случай молчала и никому ничего не говорила.
Девятый класс Вера кончала в Измаиле. К тому, что дочь в свободное время рисовала, родители привыкли, при этом её занятия никто никогда не направлял в более профессиональное русло — и в художественной школе она не училась. Поэтому сюрпризом для родителей стало заявление дочери о том, что она собирается оставить школу и поступить в художественное училище.
— Как же так? Школа не окончена, аттестата нет, и вообще, что это за профессия такая — художник? Тем не менее родители перечить мне не стали. И даже когда я сказала, что поступать буду не в Одессе (что было бы логично — город Измаил находится в Одесской области, да и бывала я в ней не раз), а в соседней Молдове, Кишинёве, меня всё равно отпустили. Надеясь, впрочем, что я не поступлю, но я поступила. Так, в 16 лет, началась моя самостоятельная жизнь.
Рисуя маршрут
Незнакомый город приветливо встретил чужачку: впервые в своей жизни на экзамене рисовавшая натюрморт и тогда же впервые услышавшая слово «композиция» Вера Станишевская прошла все испытания и поступила в Кишинёвское художественное училище, выбрав для учебы декоративно-прикладное отделение. Когда, приехав к началу занятий, ей сообщили, что в училище открывается новая специальность — графика, и составляется группа желающих ею заниматься, она записалась в неё. Набирал группу Валентин Карякин.
— Не будучи выдающимся художником, он был талантливым педагогом, познакомившим нас со всеми техниками печатной графики. Сам он заканчивал художественный институт в Минске, уже тогда отличавшийся высоким уровнем графического искусства и сохраняющий его поныне. И он очень много показывал нам художественных альбомов, именно от него я узнала об эстонской графике и её мастерах. А ещё в классе Карякина была железная дисциплина, что потом мне очень помогло в жизни и профессии.
По словам художницы, к концу учёбы она стала думать об институте, в котором можно было бы продолжить образование. Съездив на зимние каникулы в Москву и Ленинград, посетив тамошние вузы и познакомившись с работами их студентов (во время сессии все они выставлялись в классах и коридорах на всеобщее обозрение), Вера поняла, что ни в одном из них учиться не хочет. Удручало засилье идеологических работ — сплошные сталевары и колхозники. Ещё она заметила, что все студенты повторяли манеру своего педагога, все были одинаковые.
— И тогда я вспомнила о Прибалтике, где обстановка в отношении творчества казалась свободнее. До этого мы с подругой специально летали в Москву на выставку эстонской художницы-графика Виве Толли, работы которой мне показались интересными. Так в моей жизни возник определивший не только мою профессиональную, но и человеческую судьбу Таллиннский художественный институт, в который я поступила в 1973 году. Именно там я встретила человека, ставшего моим спутником по жизни и другом, — художника Владислава Станишевского.
Прибалтийское братство
Профессор Пауль Лухтейн, народный художник Эстонской ССР, заведующий кафедрой графики Таллиннского художественного института, к студентам, обучавшимся у него, был так же строг, как и педагог Веры в Кишинёве. Например, в выставках им, не имевшим диплома, участвовать категорически запрещалось. Не дай бог, если он узнает, что студент где-то выставлялся или книжку какую иллюстрировал.
— Был целый скандал: стены тряслись, очки в его руках, которыми он размахивал, казалось, вот-вот разобьются. Лухтейн кричал, топал ногами, готов был нас в пыль стереть. Учившийся до войны в Таллинне, а потом в Академии графических искусств в Лейпциге, он участвовал во многих общесоюзных и международных выставках и прекрасно говорил по-русски. И ещё один народный художник, уже СССР, нам преподавал — Эвальд Окас. Наша кафедра была самая сильная в институте.
В одно время с Верой Станишевской на разных курсах учились тоже ставшие потом известными художниками и скульпторами Эстонии Анатолий Страхов, Слава Семериков, Александр Литвинов, Георг Коттер, а до её появления в институте обучение в нём закончил Валерий Лаур и ещё раньше — Валерий Смирнов.
Во время учёбы у меня родились дочки, двойняшки, поэтому институт я закончила только в 1980 году. Как и Влад, мой супруг, я получила направление на работу в республиканское самое крупное издательство «Ээсти Раамат» («Эстонская книга»), где меня определили в редакцию детской литературы. Это была моя мечта, я всегда хотела иллюстрировать детские книжки. Нам дали квартиру, и теперь все вечерники и праздники, дни рождения свои и чужие мы с друзьями встречали у нас дома.
Судьба — та же графика
Как заметила собеседница, издательский заказ — это работа, которую художник обязан выполнить прежде всего. Остальное — например, участие в выставках — он делает по своему усмотрению. В то время популярностью пользовались выставки книжной иллюстрации, в которых Станишевская регулярно участвовала, предоставляла свои работы и для традиционных весенних и осенних республиканских выставок в Таллиннском доме художников, а также совместных выставок республик Прибалтики и Беларуси.
— Участвовала и в молодёжных выставках. Скоро меня приняли в молодёжную секцию Союза художников Эстонии, а ещё через несколько лет незаметно для себя я стала членом Союза художников СССР, что было очень престижно. Для этого прежде всего необходимо организовать несколько своих персональных выставок, но если ты иллюстрируешь книгу, то эта работа приравнивается к выставке. А у меня ведь книги выходили — и довольно много.
Тогда же, в 80-е годы, у Владислава и Веры Станишевских установилась связь с художниками Ленинграда: они начали выставляться в городе на Неве, там стали печатать сначала гравюры Влада на дереве, а потом и офорты Веры. Одновременно открылись границы Европы, свои работы на конкурсы и выставки Станишевские посылали и туда.
— Жизнь была бурная, заказов интересных поступало много, порой, чтобы успеть выполнить их в срок, приходилось трудиться ночью. Всё кардинально изменилось с наступлением 90-х: Советский Союз распался, наше издательство перестало существовать, и мы остались без работы. Я потеряла половину своих готовых к печати оригинальных иллюстраций: своего Буратино, книжку Маршака, сборник итальянских сказок, сборник русских.
Как вспоминает Вера Станишевская, это был ужасный период, когда никому вдруг ничего не стало нужно. Какие книги, какое искусство? Особенно тяжело переживал всё это Влад, который потом говорил, что 90-е отняли у него десять лет жизни. Именно тогда Владислав Станишевский создал чуть ли не лучший свой цикл гравюр — к «Реквиему» Анны Ахматовой, который так и не стал книгой.
К счастью, в тот период мне стали поступать заказы от западных коллекционеров, заказывавших экслибрисы. Это был единственный реальный заработок, на котором держалась наша семья. И мы смогли остаться в профессии. При этом замечу, что никогда — ни раньше, ни теперь — я не ощущала предвзятого к себе отношения со стороны эстонцев. Мои коллеги-художники всегда относились с уважением к Владу и ко мне.
Ступень к Парнасу
В конце 90-х годов председатель Союза славянских просветительских и благотворительных обществ Эстонии Николай Соловей обратился к русским художникам республики, среди которых были и Станишевские, с предложением создать Объединение русских художников. Цель — сохранение русской культуры в стране. Все они уже входили в Эстонский союз художников и необходимости в создании новой организации не видели, но всё же Соловей сумел их убедить, и Объединение, работающее и поныне, в конце концов было создано.
— Цель у него была замечательная. Признавая себя представителями искусства Эстонии, получив здесь образование и состоявшись как художники, мы тем не менее ощущали и тесную связь с русскими культурой и искусством. Наши русские корни, видимо, видны и в творчестве, да и по отношению к жизни мы, наверное, тоже другие. К сожалению, половины из тех, кто создавал Объединение русских художников Эстонии, уже нет в живых: нет Николая Кормашова, Юрия Дубова, моего Влада, Валерия Смирнова. И заменить их некем.
Сегодня Вера Станишевская работает, кажется, интенсивнее прежнего: дочери, ставшие взрослыми и тоже нашедшие себя в искусстве, живут со своими семьями в другой стране, поэтому времени на творчество у неё остается больше. Вот только акценты в нём сместились, и хотя книга по-прежнему остаётся, но она иная — авторская.
— Сейчас я создаю цикл офортов, которые, будучи сброшюрованными, составят книгу, посвящённую Гекубе (в древнегреческой мифологии — жене Приама, правителя Трои). Гекуба — олицетворение трагического материнства: все её многочисленные дети, из которых больше, наверное, знают Гектора, сражавшегося с Ахиллесом, погибли. Вслед за этим циклом начну работу над следующим — «Десять литературных героинь». Одна из них, открою секрет, — Анна Каренина.
Станишевская рассказала, как работает художник-иллюстратор. Содержание книги — лишь отправная точка в его работе, необходимо собрать огромный дополнительный материал. Нужно буквально погрузиться в описываемое время и изучить, во что люди были одеты, как выглядели их жилища, что их окружало, чтобы потом всё это отбросить и рисовать свободно. Художник «пишет» свою историю героев.
— Искусство графики — это целый мир. Художников, работающих в нём, может быть, не так много, поэтому мы знаем, кто из нас чем занимается в настоящий момент. К сожалению, в Эстонии интереса к печатной графике сегодня нет. И с уходом мастеров старшего поколения, боюсь, никого вообще не останется. Наше искусство сложное, требует много времени и не стоит столько денег. Компьютер, конечно, прекрасный инструмент, обладающий большими возможностями, но ничто не заменит руки художника.
Не успел отступить смертоносный коронавирус, а Станишевская уже пригласила на рандеву в Таллинн своих друзей-художников, тех, с кем дружит по жизни. Их, известных, оказалось много. Живущие в разных странах, они прислали ей свои работы, ставшие равнозначным дополнением новой персональной выставки художницы в стенах Галереи дизайна и архитектуры. Экспозиция, включающая в себя новые произведения Станишевской, ещё раз подтвердила высочайший уровень её графики и показала всем, что она находится в авангарде этого древнейшего вида искусства.
Материал подготовлен при частичной финансовой поддержке фонда «Русский мир»
Читайте следующие материалы из рубрики «Русский мир»:
Мастер витража Андрей Лобанов: Стекло необходимо чувствовать руками
Время больших перемен. Дирижёр Нарвского симфонического оркестра Анатолий Щура
Кричать «Всё пропало!» не нужно. И вот почему… Беседа со священником Фомой Хирвоя…