В следующую среду исполнится ровно два года, как в центре Петербурга прогремел взрыв. Погиб человек, а ещё 52, включая меня и Сергея Чаулина, получили повреждения различной степени тяжести. Всего тогда было признано потерпевшими 83 человека. Террористку*, которая 2 апреля 2023 года принесла взрывчатку в кафе в Петербурге, поймали уже на следующий день. Следствие шло семь месяцев, дальше был суд, который признал обвиняемую виновной и приговорил её к 27 годам колонии. Так она стала самой знаменитой преступницей современной России, получив максимальный среди женщин срок заключения. Второй фигурант, прятавший террористку в своей квартире, получил один год и девять месяцев колонии общего режима за укрывательство.
Что же мы имеем спустя два года? Следствие продолжается — исполнители-то пойманы, но организаторы теракта пока на свободе. Террористка отбывает наказание. Судя по тому, что суд запросил с тех из нас, чьи иски были признаны целесообразными, реквизиты для перечисления средств, она исправно и много работает. А вот гадёныш-укрыватель на днях выходит на свободу — у него истекает срок заключения.
По новой, хотя и грустной традиции накануне обозначенной даты рассказываю о том, что изменилось в моём житии-бытии.
Проза жизни
Если честно, в этом году я сильно волновалась, что у меня будет такой же мандраж, что и в прошлом. Переживая, что вскоре придётся переживать, я по собственному недотёпству чуть было не подвернула ногу, чуть было не посеяла телефон, чуть было не уехала в командировку, забыв дома сумочку с паспортом. Но сигнал, что происходит что-то не то, поступил в мозг, лишь когда я перепутала время важной встречи — хорошо хоть, что приехала на час раньше, а не опоздала.
Вот тогда, плюнув на всё «важное и срочное», я помчалась в оперу — слушать «Псковитянку». В театре отвлеклась и переключилась: помимо роскошной постановки, мои мысли оказались заняты «газовой» атакой справа — соседка явно переборщила с духами. Странным образом это беспокоило меня, но не трогало её кавалера с бицепсами, выпирающими из коротких рукавов футболки. Судя по тому, что все четыре часа они просидели, держась за руки, в театр их привела ранняя стадия конфетно-букетного периода.
А вот интересно: что можно сделать, если ты чуть ли не сознание от парфюмерных волн теряешь? Не просить же капельдинера пересадить влюблённых?..
В общем, жизнь продолжается. И вполне себе качественно — раз есть возможность вырваться из рутины, посещать театры и хватает сил внутренне повозмущаться тем, что кто-то опрокинул на себя флакон духов.
Пару недель назад во время одного из интервью мне был задан вопрос коллегой-журналистом:
― 2 апреля у Вас теперь второй день рождения?
— Вы знаете… не думаю. Да, 2 апреля 2023 года я осталась жива. Но это не второй день рождения…
День рождения — это праздник, которому ты рада, который ты отмечаешь и хочешь отмечать. Тут же о «праздновании» речь не идёт: уже второй год подряд на 2 апреля я заказываю панихиду и молебен в Александро-Невской лавре, а вечером еду с цветами к злополучному зданию на Васильевском острове, где в 18 часов 11 минут прогремел взрыв.
Нежелание считать 2 апреля вторым днём рождения не означает, что я хочу забыть и тот день, и всё случившееся. Нет, ни в коем случае. И я никогда не прощу ни нежить-террористку, ни гадёныша-укрывателя, ни их ещё не пойманных кураторов, трусливо притаившихся за границей. Более того: несмотря на высочайшие возможности современной косметологии, я не стала убирать шрам с бедра, оставшийся после удаления осколков. Оставила, чтобы помнить и чтобы не простить, чтобы желать скорейшего и суровейшего возмездия всем сопричастным.
Но я и не хочу всю свою дальнейшую жизнь строить, отталкиваясь от трагических событий того дня. Вполне достаточно того, что я почти полтора года не могла прийти в себя — пока не случилась знаковая история со сломавшимся на мосту через Неву велосипедом (об этом я писала в «Воскресном антидепрессанте Любиной: косичка-выручалочка»). Нет-нет, а я и по сей день регулярно вздрагиваю то от упавшей вилки, то от выстрела полуденной пушки с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости. Но это не повод к тому, чтобы не жить полноценной жизнью и не наслаждаться каждым отпущенным днём — раз уж у Господа на меня другие планы.
Что конкретно поменялось за два года?..
«Остановись мгновенье — ты прекрасно!»
Не откладывать жизнь «на потом», жить «здесь и сейчас» оказалось не так-то просто. Первый раз я осознанно ощутила изменения в своём мироощущении в мае 2024. Тогда я принимала участие в медиаконгрессе журналистов, проходившем в Эрмитаже и Главном штабе. Отсидев официальную часть, пошла бродить по залам — бейдж мероприятия позволял это делать беспрепятственно. Я ходила и всхлипывала от счастья.
В конце первого дня вышла на Дворцовую набережную — подождать машину до дома. И несмотря на час пик и сплошной поток автомобилей, я уловила запах… воды. Это было так неожиданно! Но ещё более удивительным оказалось то, что среди моих друзей и знакомых буквально все были в курсе, что невская вода пахнет свежестью. Теперь вот и я пришла к тому же выводу.
Всё лето я старалась наверстать упущенное по собственной лености: разведение мостов, праздничные салюты, музеи, концерты, театральные премьеры — я старалась успеть побывать где только можно… Разумеется, будучи уроженкой этого города, я с детства успела посетить большую часть достопримечательностей, но вот восприятие «тогда» и «сейчас» оказалось разным — местами более восторженным, местами более критичным или же просто иным.
«Люди, будьте бдительны!»
Безопасность — теперь мой пунктик: кажется, я уже почти эксперт по качеству досмотра при посещении театров, больниц, торговых центров, стадионов, гостиниц, учреждений, аэропортов и вокзалов.
«Нашего» взрыва могло бы и не быть: коробку с начинённым взрывчаткой бюстом парнишка, ответственный за встречу гостей, оставил в гардеробе. Но в битком набитом людьми зале она всё-таки оказалась — её принесли по просьбе самого Владлена, когда о подарке ему прилюдно рассказала террористка. А металлоискателя на входе в кафе не было…
Через месяц после того, как я окончательно вышла из госпиталя, я попросила друга сводить меня… на футбольный матч. Он отчаянный фанат, но просьба отвезти меня на один из крупнейших стадионов мира — вместимость «Газпром арены» составляет 63 тысячи мест — его прямо-таки изумила. Я была непреклонна: сидеть вечно дома я не буду, а в том, что на стадионе со мной ничего не случится, была уверена — при входе досмотр там наисерьёзнейший. Помнится, по просьбе досматривающих я и водичку из бутылочки попивала, и зонтик раскрывала, и цвет губной помады демонстрировала (почувствуйте разницу с тем, когда вас просят лишь приоткрыть (!) сумочку или рюкзак).
Раз уж я затронула эту тему, то поделюсь ещё одним примером из жизни. Он тоже о безопасности, но немного о другой. Дело было задолго до описываемых выше событий — лет так семь назад. На Пасхальную службу я пришла в Троицкий собор Александро-Невской лавры. Он огромный. Но народа было столько, что люди стояли даже на ступенях при входе.
Начинается служба, выходят священники, выстраиваются согласно канонам. И тут владыка вытягивает руки в сторону прихожан и говорит примерно следующее… Мол, дорогие братья и сестры, времена нынче непростые, поэтому прослушайте, пожалуйста, объявление относительно вашей безопасности. Вы заходили через центральный вход, но наш храм оборудован двумя запасными выходами, они расположены слева и справа от вас. И руками показывает, где они, ну прямо как стюардесса! Прихожане поворачиваются туда, куда показывает владыка, а он продолжает: «Не оставляйте вещи без присмотра, детей держите в поле зрения, а выходя, берите за руки».
Помню, я тогда внутренне похихикала: мол, в храме, как в салоне самолёта. А сейчас понимаю — а ведь прав же был владыка!
Возвращаясь к фразе, вынесенной в подзаголовок — её полная версия такова: «Люди, я любил вас, будьте бдительны!». Такими словами заканчивается книга «Репортаж с петлёй на шее». Чешский журналист, коммунист и антифашист Юлиус Фучик написал её в пражской тюрьме в апреле 1942 года незадолго до своей казни. Ах, как же сейчас она актуальна…
«Не виноватая я!»
В ходе суда тогда ещё просто подсудимая и её адвокат всячески пытались выкрутиться и не признать вину. Но, как видно из приговора, суд им не поверил. Я же сейчас не о них — кому интересно, о том, как тогда всё происходило, всегда можно прочитать мои репортажи «Преступление и наказание — финал», «Взрывные хроники», «Взрывные хроники: занавес».
Я о том, как эту «невинную» парочку, их злодеяния и показания описывали коллеги-журналисты. Её ведь некоторые и «девушкой» называли (26 лет, треть земного срока, а всё дитятко, ага), и за чистую монету её россказни принимали, да и попросту жалели.
Собственно, именно на суде я и решила, что мне самой придётся описывать то, что вижу и слышу — во всех других статьях и репортажах я находила неточности и смещение акцентов.
После того, как был вынесен приговор, я заметила у себя новое свойство: я напрочь перестала воспринимать чужие оценочные суждения — во всех сферах, начиная от искусства и заканчивая политической обстановкой в мире. Вернее, критическим мышление у меня было всегда, иначе в том же банке мне бы работалось гораздо легче. Но тут оно вообще обострилось. Это и не плохо и не хорошо — теперь это данность.
Ощущать себя этаким «детектором лжи» бывает трудновато. В такие вот моменты приходится срочно переключаться на просмотр мелодрам времён «Золотого века Голливуда» или сказок моего советского детства. Ну, или так же срочно в театр бежать — как, собственно, и в день, с описания которого я начала этот «антидепрессант».
Человеческий фактор
В завершение — о том, как за эти два года изменился мой круг общения. Приятельница, с которой мы в тот день пришли в кафе, с тех пор стала бывшей. Нет, мы не ссорились: она попросту перестала общаться и выходить на связь. Друзья-мужчины пытались найти ей оправдание: мол, она слабая, ей трудно. Ну да, а я прям железобетонная, и мне было легко пережить и ранения, и пять операций, и ПТСР, и два месяца в госпитале!
Тем не менее по паре комментариев в соцсетях я делаю вывод, что за моей жизнью экс-знакомая хотя бы изредка, но наблюдает. О себе, правда, того же сказать не могу.
Встречаться со мной перестала ещё пара-тройка человек. Мы вполне дружелюбно переписываемся в тех же соцсетях, но мои предложения встретиться и попить кофе так и остались без ответа. Что ж, как говорится, «на нет и суда нет».
Кое-кого отвергла сама: я категорически не приемлю людей, которые хотят сделать на нашем горе себе имя — вплоть до приписывания себе вымышленных контузий и травм, о которых они потом направо и налево рассказывают всем подряд.
Зато большая часть знакомых и друзей никуда не делась. К тому же их ряды даже пополнились: у меня теперь две новые подруги и трое новых хороших знакомых из нашей «потерпевшей» компании. И пусть это покажется странным, но я буду рада с ними увидеться даже 2 апреля 2025 года…
Жизнь продолжается!
* Внесена в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга.