Назвать работников музеев в русской «глубинке» самоотверженными, по моему твёрдому убеждению, никакой ошибкой не будет. Пожалуйста — историко-мемориальный музей в Онеге. После Эрмитажа или, скажем, Петродворца, Кремля или Третьяковки вы, наверное, удивитесь: билет в музей — 60 рублей, а если с экскурсией — аж целых сто. Меньше евро. Комментариев много не требуется. У меня был только один, правда: как выживают музей и его работники? Цены в северных магазинах сильно отличаются от музейного прейскуранта и не в лучшую сторону, уверяю. «Но мы работаем, — говорят, — нельзя, чтобы память потерялась. Потому что беспамятство — самое последнее дело. Так и себя забыть можно».
Музей находится в доме Кучиных, известной на Севере семьи. Одним из ярких её представителей был Александр Степанович Кучин, полярный исследователь, много потрудившийся для изучения Шпицбергена, а также Северного морского пути. Александр родился в 1888 году в Онежском уезде, затем окончил церковноприходскую школу в Онеге, и уровень тогдашнего образования был настолько качественным, что позволил ему после подготовки в Архангельске стать штурманом, а затем исполнить мечту — океанографом. Причём таким океанографом, ради которого Руаль Амундсен, «Наполеон полярных стран», как называли этого норвежского исследователя недоброжелатели-англичане, нарушил все мыслимые и немыслимые постановления стортинга и настоял на включении Кучина в команду «Фрама», направлявшегося в Антарктиду. Причина простая: «В числе национальной норвежской экспедиции состоит уроженец Архангельской губернии А. С. Кучин. Кучин включён в состав экспедиции вопреки постановлению стортинга, который высказался за то, чтобы она носила исключительно норвежский национальный характер. Такое нарушение организатором экспедиции было сделано ввиду исключительных способностей и таланта А. С. Кучина в области океанографии», — писала норвежская «Моргенбладет». Таким образом, Кучин стал первым среди русских моряков, вступившим на землю Антарктиды в 1910 году, провёл океанографические исследования в Южной Атлантике.
«Попутно» Александр Степанович составил «Малый русско-норвежский словарь», включавший 4000 наиболее употребимых слов.
Кучин вообще любил Норвегию, даже нашел там невесту, Аслауг Паульсон. Но любил страну-соседа по-русски, без самоуничижения. Вот что он писал родителям в Онегу: «Я люблю Норвегию, но вместе с тем я русский и телом, и душой. И раз сама Норвегия в виде моей маленькой Аслауг переселится в Россию, то…»
А дальше, увы, многоточие, причём трагическое. Сразу после возвращения из Антарктики Кучин был приглашён Владимиром Александровичем Русановым в команду «Геркулеса» для изучения Шпицбергена и Северного морского пути. Экспедиция началась в 1912 году, и на самом Шпицбергене ею были открыты угольные месторождения, проведены серьёзные гидрологические исследования. Оттуда в 1913 году «Геркулес» отправился к Новой Земле. Последнее сообщение было из Маточкиного Шара: «Идём на Восток». После этого никаких сведений об экспедиции не было — команда сгинула, как считают, у побережья Таймыра. Следы погибшей экспедиции были найдены лишь 1934 году на одном из островов близ Таймыра, а вероятное захоронение А. С. Кучина — экспедицией Валерия Сальникова в 2000 году.
Печальная судьба ждала и родителей исследователя, по словам сотрудников музея: за участие в экспедиции «Фрама» норвежцы прислали его отцу Степану Григорьевичу 300 марок, но было это уже при советском строе. Разумеется, присланные из Норвегии деньги возбудили подозрения ответственных товарищей, и семья выдающегося полярного исследователя вынуждена была от греха подальше уехать из Онеги в тогдашний Ленинград, где жила в коммунальной квартире, а потом погибла, по словам работников музея, во время блокады.
Невеста Александра Степановича пережила жениха на 74 года: Аслауг Паульсон, называвшая его «мой русский капитан», скончалась в Норвегии в 1987 году. Замуж она не вышла. После пропажи экспедиции, говорят, долго ещё в Онегу шли письма из Норвегии: «Я так долго не имею от тебя вестей, но верю в то, что ты жив, что любишь меня. Пусть любовь сохраняет нас, людей».
Печальная, но светлая история — любви, самоотверженности, желания и умения служить своей стране, своему народу и друг другу. Хорошие, на мой взгляд, качества, очень достойные. Мы в них очень нуждаемся, судя по вызовам нынешнего времени. И хорошо, что наши скромные музеи берегут память о таких скромных героях.
Читайте по теме:
Карантинные беженцы в русской деревне — заметки с Севера России