В рамках «Клуба друзей перестройки» в 1987–1988 годах нами стали организовываться встречи с политиками и учёными, проводились дискуссии по актуальным проблемам, таким как: «Национальный вопрос», «Программа — IME», «Языковые отношения в Эстонии», «Демократия и её судьба в СССР», «О роли КПСС в политической системе общества» и многие другие.
Заседания клуба чаще всего вели Рэм Блюм или Виктор Пальм.
В дискуссиях участвовали известные учёные и деятели культуры: Михаил Бронштейн, Рэм Блюм, Чеслав Лущик, Юрий Лотман, Яан Каплинский, Леонид Столович, Павел Рейфман, Марью Лауристин, Евгений Голиков, Ивар Райк, Рафик Григорян, Артур Кузнецов, Аду Муст, Юрий Тамару, Кайдо Яансон и многие другие.
По итогам этих дискуссий принимались соответствующие резолюции, писались статьи в газетах, организовывались лекции на заводах, в клубах, в школах, в воинских частях, в больницах, в структурах МВД, даже в отделениях КГБ и т. д. Эти резолюции отправлялись в партийные и советские органы власти. Насколько это было эффективно, мне трудно сказать, но реакция на них была.
Пробуждение народа начинается тогда, когда люди начинают осознавать свою роль в обществе, свою ответственность за изменения и необходимость активно участвовать в жизни своей страны. Пробуждение может происходить через образование, осмысление политических и социальных процессов, стремление к справедливости и правам. Пробуждение народа — это коллективное движение, когда каждый осознаёт, что его голос и действия важны для общего блага.
Был у меня весьма необычный и волнительный опыт — выступать перед работниками КГБ. Ситуации, когда люди взаимодействуют с такими структурами, могут вызывать смешанные эмоции, особенно если речь идёт о выступлении на темы, затрагивающие важные политические, социальные или исторические вопросы.
По приглашению начальника отделения КГБ в Тарту Анти Талура я выступил перед сотрудниками на улице Ванемуйне с лекцией о сути, целях и задачах Народного фронта Эстонии. Учитывая, как этот орган власти вёл себя с Ю. Лотманом и Р. Блюмом, я шёл туда с некоторой опаской. Однако, посоветовавшись с Р. Блюмом, решил говорить уверенно, без робости и смущения.
Подстраиваться под чужие мнения, лебезить и говорить лишь то, что приятно слушать другим, — это было вовсе не в моём стиле. Я всегда стремился быть искренним перед аудиторией, делился своими знаниями и мыслями без прикрас, оставаясь верным себе, даже если мои слова могли не совпадать с ожиданиями окружающих. Твёрдо верил в то, что говорил, и был готов отстаивать свои взгляды. Это потребовало не только внутренней силы, но и ясного понимания темы, о которой шла речь.
Анти Талур, окончивший юридический факультет Тартуского университета и будучи активным членом комитета ЛКСМЭ Тартуского университета, вероятнее всего, был завербован для работы в органах государственной безопасности. Мне о нём было известно немного, разве что в период с 1982 года он занимал должность начальника КГБ в городе Тарту. Со мной он был вежлив и ничем не проявлял какую-либо агрессию.
Под его руководством Тартуское отделение КГБ отличалось относительно либеральным отношением к общественным движениям. Известен случай, когда 16 ноября 1988 года, после принятия в Эстонии декларации «О суверенитете», тартуское отделение КГБ поддержало это решение. Сегодня об этом редко вспоминают, так как это не вписывается в чёрно-белое восприятие мира, к которому привыкли многие. Однако жизнь — сложная и многогранная вещь, в ней нет простых и однозначных ответов.
Это была не первая моя лекция среди работников КГБ. Помню, как в начале 1980-х годов мне пришлось выступать с докладом о движении «Солидарность» в Польше. Когда меня спросили, откуда я черпаю данные, я ответил, что если у человека есть большое стремление к познанию, то он найдёт, откуда черпать необходимую информацию, даже если она ограничена или запрещена.
Нередко мне приходилось читать «Атласы ТАСС», откуда можно было почерпнуть некоторые факты. «Белый Атлас» и «Синий Атлас» были специфическими пропагандистскими изданиями, выпускаемыми в Советском Союзе в 1970-е и 1980-е годы. Они представляли собой собрания инфографики, диаграмм и карт, иллюстрирующих различные политические, экономические и социальные аспекты как внутри страны, так и на международной арене. «Белый Атлас» был чаще посвящён вопросам внешней политики, в то время как «Синий Атлас» — экономическим аспектам.
Конечно, информация в них подавалась сквозь призму государственной идеологии, но мы научились читать между строк и интерпретировать данные не так, как это предполагали партийные и идеологические структуры, а также спецслужбы.
В огромном потоке информации мы приобрели важный навык — умение отличать пропаганду от научных данных. Научные данные, как правило, публиковались в проверяемых и авторитетных источниках, таких как научные журналы или университетские исследования. Пропаганда же распространялась через малоизвестные источники, часто связанные с конкретными идеологическими или политическими целями.
Научные работы опираются на факты, данные, обоснованные выводы и ссылки на исследования. Пропагандистские материалы, напротив, часто используют эмоциональные призывы, упрощённые тезисы и манипуляции для влияния на аудиторию.
Научные материалы всегда сопровождаются ссылками на исследования, методологию и данные, что позволяет другим специалистам проверить выводы. Пропаганда редко предоставляет такие ссылки или факты, предпочитая строить аргументы на основе мнений и утверждений партийных или политических деятелей, не подлежащих проверке.
У науки одна цель — поиск истины, опираясь на доказательства и эксперименты. Пропаганда, напротив, имеет цель продвинуть определённую идеологию и повлиять на общественное мнение, искажая или выборочно интерпретируя факты.
Одним из основных отличительных моментов является способность личности подвергать информацию сомнению и проверять её достоверность. Научные данные всегда должны быть открыты для проверки и пересмотра. Пропагандистские материалы часто утверждают абсолютную правоту и отвергают альтернативные мнения. Как писал В. Ленин: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».
Обладая этими навыками, каждый человек с критическим мышлением может эффективно фильтровать информацию и формировать объективное понимание мира, несмотря на обилие искажающих факторов.
Кроме того, слушая радиостанции «Голос Америки», «Свободу», «Би-би-си» и другие, мы имели возможность сравнивать пропагандистскую информацию обеих сторон и формировать собственное мнение о происходящем.
В отличие от начала 1980-х годов, к концу десятилетия я уже критиковал советский режим гораздо жёстче. На лекции в КГБ я заявил, что курс на демократизацию может вновь захлебнуться, а страна вернётся к сталинско-брежневскому тоталитарному порядку, если перестройка не получит народной поддержки. Такие термины, как «сталинизм» и «тоталитаризм», в советских изданиях не использовались и чаще встречались в зарубежных источниках.
В тот момент секретарь партийной организации отделения КГБ, присутствовавший на встрече, воскликнул: «Как же я теперь напишу отчёт о нашей встрече? Всё, что сказано, идёт вразрез с линией КГБ СССР». На это Анти Талур спокойно ответил: «Не волнуйтесь, что-нибудь напишем». Меня не беспокоило, что именно они напишут. Я больше не боялся их. Страх, который когда-то был, я давно подавил в себе. В свою очередь, они понимали, что ситуация в стране выходит из-под контроля, и уже не знали, как реагировать, кого и за что преследовать.
По итогам дискуссий в «Клубе друзей перестройки» составлялись резолюции с рекомендациями, которые затем направлялись в высшие партийные органы республики и в редакции газет, чтобы способствовать проведению реальной политики перестройки. Такой активности гражданское общество прежде никогда не проявляло. Граждане Советского Союза, особенно в западных республиках, таких как Армения, Эстония, Латвия, Литва, Грузия, Молдова, Украина и Белоруссия, начали более активно выражать свои мнения. В России наибольшую активность проявляли крупные города — Москва, Ленинград, Свердловск, Новгород и другие.
В этих городах и республиках проходили массовые митинги и демонстрации. Люди выходили на улицы, требуя политических свобод, экономических реформ и национальной независимости. Повсеместно создавались независимые общественные организации, возникали неформальные группы, экологические движения, правозащитные организации и другие объединения.
Интересные публикации начали появляться в независимых СМИ, которые осмеливались публиковать материалы, ранее находившиеся под запретом. Особое влияние оказали самиздатовские газеты («Хроника текущих событий», «Атмода», «Вестник Народного фронта» и другие), распространявшие свободные мысли и альтернативные взгляды, что существенно влияло на мировоззрение людей. Самиздатовские газеты 1980-х годов играли важную роль в распространении информации в Советском Союзе, особенно среди оппозиционно настроенных граждан и диссидентов. Это был хороший способ обхода официальной цензуры и репрессий. Они часто освещали события и проблемы, которые официальная пресса игнорировала или искажала.
Кроме самиздата, особо хотелось бы отметить такие официальные издания, как «Литературная газета», «Эдази», «Советская культура», «Московские новости», «Аргументы и факты», журналы — «Огонёк», «Радуга», «Век XX и мир» и другие. Они также стремились дать более объективное изображение действительности.
В Эстонии официальные газеты на эстонском языке, в отличие от русскоязычной периодики, как я уже отмечал, чаще публиковали дискуссионные материалы. Это происходило либо через переводные статьи, либо в форме дайджестов. Эстонские издания были более открытыми к новым идеям и дебатам, касающимся перестройки и демократических реформ.
В то же время русскоязычная пресса продолжала занимать крайне консервативную позицию, отказываясь публиковать материалы, не одобренные партийными органами. Такая разница в редакционной политике отражала раскол в восприятии происходящих изменений между различными частями общества.
Партийные органы прекрасно осознавали, что публикация и распространение протестных материалов, особенно на русском языке, были связаны с большими рисками. Русскоязычная пресса находилась под особенно жёстким контролем, так как её аудитория охватывала широкие слои населения, и любые отклонения от партийной линии могли спровоцировать значительные волнения.
Редакторы таких изданий испытывали сильное давление со стороны Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС, а также его аналогичных подразделений в каждой союзной республике. Эти отделы были ключевыми структурами, отвечавшими за контроль над информацией и манипулирование общественным мнением в Советском Союзе, что позволяло партии сохранять контроль над идеологическим пространством и предотвращать распространение оппозиционных взглядов.
Руководил этим отделом при ЦК КПСС с 1970 по 1984 год Владимир Севрук (1919–2008), номенклатурный партийный деятель, который осуществлял контроль над печатью, радио и телевидением, чтобы обеспечить соответствие материалов партийной идеологии и предотвратить распространение критической информации. Сотрудники отдела, включая самого Севрука, занимались созданием и распространением идеологических материалов, направленных на укрепление позиций КПСС и формирование положительного имиджа Советского Союза как внутри страны, так и за её пределами. Они писали заказные статьи, готовили речи для руководства, проводили агитационные мероприятия и координировали свою деятельность с другими партийными структурами для обеспечения единой линии партии в вопросах идеологии и пропаганды.
В условиях строгой цензуры и государственного контроля в Советском Союзе Владимир Севрук стал ключевой фигурой в подавлении альтернативных точек зрения. Его непосредственным руководителем был Егор Лигачёв, секретарь ЦК КПСС по идеологии, фактически второй человек в партийной иерархии.
Лигачёв, сменивший на этой должности Михаила Суслова, играл значимую роль в формировании идеологической политики, обеспечивая её неукоснительное соблюдение и предотвращая распространение нежелательной информации. Его усилия были направлены на поддержание единства партийной линии.
В Эстонии одной из самых одиозных фигур был секретарь ЦК КП Эстонии по идеологии Рейн Ристлаан, которого первый секретарь КПЭ Карл Вайно поспешно сделал «лично ответственным» за все идеологические проблемы. На VII пленуме ЦК 16 января 1988 года Р. Ристлаан был отправлен в отставку, а на его место был назначен Индрек Тооме.
Это, без сомнения, было одним из удачных назначений. С 1972 по 1990 год И. Тооме занимал различные руководящие посты, начиная с комсомольских организаций и постепенно переходя на высокие должности в КП Эстонии. В 1978–1984 годах, когда он был секретарём Тартуского городского комитета КПЭ, наше знакомство стало более близким. Тооме оказался одним из тех, кто пытался помочь мне с получением квартиры.
Позднее, занимая пост первого заместителя председателя Совета Министров Эстонской ССР, он вручил мне Почётную грамоту от имени Совета Министров ЭССР и Эстонского республиканского Совета профсоюзов. Когда И. Тооме стал секретарём ЦК КПЭ, он проявлял интерес к моему мнению по вопросу возникновения и роли Народного фронта в Эстонии, оказал также помощь в период землетрясения в Армении.
Уже будучи премьер-министром Эстонии, И. Тооме часто вместе с А. Рюйтелем присутствовали на заседаниях правления Народного фронта Эстонии в Доме профсоюзов. Участие руководителей, с одной стороны, придавало важность обсуждаемым вопросам, подчёркивая их значимость и привлекая больше внимания к проблемам, а с другой стороны, позволяло руководителям оставаться в курсе народных настроений и процессов, участвуя непосредственно в движении и сохраняя связь с массами.