Там Алексей Максимович эмоционально описывает, как однажды, в романтической тишине итальянской ночи, его пробудило радио, доносившееся из отеля по соседству. Из пристанища «богачей, живущих чужим трудом». Вот как красочно Горький передает свои впечатления:
«Но вдруг в чуткую тишину начинает сухо стучать какой-то идиотский молоточек — раз, два, три, десять, двадцать ударов, и вслед за ними, точно кусок грязи в чистейшую, прозрачную воду, падает дикий визг, свист, грохот, вой, рёв, треск; врываются нечеловеческие голоса, напоминая лошадиное ржание, раздаётся хрюканье медной свиньи, вопли ослов, любовное кваканье огромной лягушки; весь этот оскорбительный хаос бешеных звуков подчиняется ритму едва уловимому, и, послушав эти вопли минуту, две, начинаешь невольно воображать, что это играет оркестр безумных, они сошли с ума на сексуальной почве, а дирижирует ими какой-то человек-жеребец, размахивая огромным фаллосом…»
И ещё:
«Нечеловеческий бас ревёт английские слова, оглушает какая-то дикая труба, напоминая крики обозлённого верблюда, грохочет барабан, верещит скверненькая дудочка, раздирая уши, крякает и гнусаво гудит саксофон. Раскачивая жирные бёдра, шаркают и топают тысячи, десятки тысяч жирных ног…»
«Нечеловеческий бас» — это, конечно, был неподражаемый Луи Армстронг. Всемирно признанный король джаза…
Современный меломан может насмехаться над возмущениями бывшего литературного классика. Но не только он один, а и многие другие тогдашние культурологи сих новых веяний не понимали. Особенно на территории бывшей Российской империи, где превалировали красивая классическая музыка, романсы и сколь незатейливые и простые, столь же и гениальные народные мотивы.
Некоторые, кстати, не понимают джаза в полной мере и до сих пор. В том числе, честно признаться, и автор этих строк. То есть и теоретическое представление имеется, и желание проникнуться композициями тоже. А вот «балдежа», «кайфа» от них — ну никак. Хотя ещё давным-давно, в студенческие годы, слушали мы с ребятами контрафактные пластинки, потом бренькали, пытаясь воспроизвести… Все эти суетные, вроде бы разрушающие гармонию, но обязательно остающиеся в ней музыкальные лабиринты вызывали у нас уважение. Но всё же они не были теми мотивами, которые, как говорится, для души.
Кстати, «джаз» так и переводится — как «суета». Это слово появилось в США в 1910-х годах и первоначально относилось к сленгу бейсбола, самой популярной американской игры. В значении «джазовая музыка» оно стало употребляться с 1913 года. Его не приняли очень многие сторонники привычной музыки, так что не следует слишком пенять Горькому и любителям романсов и классики. Ведь даже сейчас пишутся целые трактаты о том, как нужно по-научному пробовать проникнуться «музыкой толстых»
Вот, например, что рассказывал о своем понимании джаза музыкальный критик Александр Беляев:
«…Я пришёл к такому выводу: джаз — это в определённом смысле «подлый жанр». Чтобы его слушать с удовольствием, надо, конечно, разбираться. Но чтобы разобраться, надо слушать и при этом знать, что именно слушать…»
Другой музыковед написал так:
«Лучше всего, если это похоже на то, что вы любите. В моём случае это была рок-музыка, поэтому мне повезло, что изначально мне выпал фьюжн. Настоящий, хороший фьюжн. А не порно-джаз, в который он частично выродился…»
Видимо, именно с этих позиций (чтобы было похоже на «то, что вы любите») и родились первые советские джазовые коллективы. Самый известный и «долгоиграющий» из них — это «Теа-джаз», оркестр Леонида Утёсова. Он восхищает слушателей до сих пор. Его первое выступление состоялось в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) 8 марта 1929 года и имело потрясающий успех. Но утёсовцы играли простые и понятные мелодии, в них не было нотной суеты (как, кстати говоря, и в большинстве мелодий Армстронга). А джазом эта «банда», как и все другие подобные коллективы, называлась не в связи со стилем музыки, а по определённому набору инструментов. Вообще все ансамбли в то время причислялись к разряду джазовых, если в них имелись барабаны и саксофон, а уж тем более банджо. Ими игралась смешанная музыка, с элементами из грустных цыганско-молдавских, весёлых одесско-еврейских и разнообразных европейских мелодий, в основном — танцевальных.
Что же касается «суетного», или «истинно американского» джаза, экзотического для многих советских слушателей, чуждых дискомфортной ритмики, то широко он начал распространяться вместе со «стилягами» 1950-х — 60-х годов. И сразу подпал под цензурный каток. Именно тогда и родилось двустишие: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!» Его исполнителей журналисты клеймили в газетах позором, а обыватели на улицах — нехорошими словами.
И всё равно поклонники этого направления всегда старались пробиться к своей публике. В топе его пионеров почётные места занимают эстонские энтузиасты. Первый джаз-оркестр в Эстонии появился в 1925 году. Тогда, в июне месяце, в кафе Marcelle на Ратушной площади в Таллинне состоялось выступление профессионального коллектива The Murphy Band. Руководителем его был Курт Штробель (1904–1982), считавшийся среди знатоков наиболее выдающимся барабанщиком раннего эстонского джаза. С данного концерта и началось триумфально шествие «суеты» по республике. И хотя его исполнители никаких связей с американцами не имели, они старались учиться по грамзаписям, передачам Би-би-си и нотам, передаваемым из рук в руки.
Во время Второй мировой войны и немецкой оккупации джаз в Эстонии, что называется, почти полностью завял. Дело в том, что в гитлеровской Германии он был объявлен «дегенеративной музыкой». Хотя и в это время известный тогда свинговый оркестр Kuldne 7 под управлением Ханса Спеэка пытался пробиваться сквозь запреты, маскируя свои композиции под «музыку варьете».
После изгнания из Эстонии нацистов, ещё до Победы (25 сентября 1944 года), был организован джазовый оркестр Эстонского радио под названием «Джазовый оркестр Эстонского государственного ансамбля искусств». 23 ноября его передали филармонии. Это стало днём рождения «Джазового оркестра Государственной филармонии Эстонской ССР».
А в 1945 году возник аналогичный бэнд в Таллиннской 1-й средней школе (гимназии им. Густава Адольфа). Ученики назвали его Mickeys — в честь персонажа мультфильмов Уолта Диснея.
Mickeys проработал беспрерывно долгие десятилетия, пережив и гонения, и экономические постсоветские проблемы. Он стал союзом музыкантов, профессионалов и любителей, объединённых общей энергией и любовью к избранному ими стилю. Он выступал с большим успехом на международных джазовых фестивалях, в частности, в Иматре (Финляндия).
Вообще, что касается фестивалей, они начали в Эстонии регулярно проводиться с конца 1950-х. Например, в Таллинне и в Тарту. Самый известный из них — легендарный «Таллинн-67», куда съехались все сливки советского джаза, а также прибыл и квартет популярнейшего в США саксофониста Чарльза Ллойда. После триумфа этого мероприятия подобные концерты стали проводиться в Тбилиси, Ленинграде, Донецке, Ярославле, Вильнюсе и других городах.
В наше время столицей джаза Эстонией неоднократно становился город Силламяэ. Эстафету легендарных исполнителей на нём и других съездах приняли такие коллективы, певцы и музыканты, как бэнд Soul Now и солистка, участница конкурса Eesti Laul Инга Тислар, Микк Каазик, Анастасия Сивовол, Александр Пааль, контрабасист Михкель Мяльганд, барабанщик Танель Рубен, пианист Владимир Высоцкий и др.
Напоследок приведём слова организатора фестиваля iDeeJazz, музыканта и композитора Олега Писаренко:
«Музыка может привнести в жизнь людей радость, душевное равновесие и тёплые эмоции, которые особенно необходимы в наше непростое время».
С таким отношением к искусству, конечно, одинаково тепло становится и тем, кто понимает «музыку толстых», и тем, кто далёк от неё.
Читайте по теме:
Дом восходящего винила, или Как устроен магазин виниловых пластинок