Его перу принадлежат исторические повести и романы о Чингисхане, Батые, Александре Македонском, Спартаке и других знаменитых личностях и событиях древности. Его произведения переведены на 50 языков в 30 странах мира. Всесоюзную и мировую известность ему принесла трилогия «Нашествие монголов», состоящая из романов «Чингисхан» (1939), «Батый» (1941) и «К последнему морю» (1955; вышел после смерти автора). За «Батыя» писатель был удостоен Сталинской премии первой степени (100 тыс. руб. — огромные по тем временам деньги)…
Как там у Окуджавы?
«Исторический роман
Сочинял я понемногу,
Пробираясь, как в туман,
От пролога к эпилогу.
Были дали голубы,
Было вымысла в избытке.
И из собственной судьбы
Я выдёргивал по нитке.
В путь героев провожал,
Наводил о прошлом справки
И поручиком в отставке
Сам себя воображал…
Вымысел не есть обман,
Замысел — ещё не точка.
Дайте дописать роман
До последнего листочка…»
Мы не знаем, выдёргивал ли Василий Ян «нитки» из собственной судьбы. Но Чингисханом, Батыем или Македонским, скорее всего, себя воображал. Или, уж во всяком случае, на основании справок о прошлом пытался глубоко проникнуть в их психологию — а как иначе сделать образ полнокровным и объёмным? Но кто уж точно мнил себя правителем под стать им или даже более величественным — так это сын сапожника Иосиф Джугашвили. Потому-то он и благоволил к создателям подобных произведений, в первую очередь — к «красному графу» Алексею Толстому (роман «Пётр Первый»), Сергею Эйзенштейну (сценарий и режиссура фильма «Иван Грозный») и Василию Яну.
Усатого вождя интересовало прежде всего, конечно, мифотворчество. Чтобы вымысел был как раз обманом. Оно должно было заключаться в оправдании тирании необходимостью борьбы против внешних и внутренних врагов, в проведении линии «царь хороший — бояре плохие» и в аналогиях с его собственным «величием реформатора и отца народов». Если всё это присутствовало, книги издавались огромными тиражами, а их авторы получали просто-таки звёздные почести и привилегии. Если нет — летели под откос. Как произошло с Эйзенштейном после второй серии «Грозного» (1946), где, в отличие от первой, Иван IV выглядел просто жестоким, но уже не мудрым и не справедливым. Вот какое постановление тогда приняло Оргбюро ЦК ВКП (б):
«Режиссёр С. Эйзенштейн во второй серии фильма «Иван Грозный» обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного [аналогия с НКВД и МГБ] в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, — слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета»…
Наш романист родился в Киеве в семье специалиста по античности, преподавателя греческого и латинского языков Григория Янчевецкого. Мать Варвара была редактором. А старшим братом его был востоковед, педагог и писатель Дмитрий Янчевецкий.
В 1876 году отца перевели на должность учителя древних языков в Рижскую Александровскую гимназию, а в 1890-м — в Ревель (ныне — Таллинн), уже директором гимназии. Там Вася, большую часть детства проведший в Риге, оканчивал старшие классы. Очень любил читать, благо у родителей имелась большая библиотека. Благодаря наличию в ней книг о монгольском эпосе увлёкся востоковедением, хотя его любимым произведением в ранней юности была «Одиссея» Гомера. Паренёк усиленно конспектировал прочитанное — привычка, которая впоследствии, несомненно, помогла в литературном творчестве. А ещё грезил о путешествиях и приключениях. И однажды, начитавшись «Острова сокровищ», попытался сбежать из дома в море…
В 1892-м поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. И тогда же начал печатать свои первые стихи и рассказы под псевдонимом «Садко».
Дальнейшая судьба его была очень бурной. Вскоре после окончания университета начал работать «чиновником по особым поручениям» в Туркестанском крае. Изучал там местные наречия и боролся с контрабандистами. Ездил в экспедиции: Каракумы, Бухара, Хива, приграничье с Индией. Когда вспыхнула Русско-японская война, добровольно отправился на Дальний Восток в качестве спецкора недавно образованного Санкт-Петербургского телеграфного агентства (будущий ТАСС). Быстро превратился в высококвалифицированного журналиста и был принят в центральную имперскую газету «Россия». А чуть позже сделался ещё и педагогом и разведчиком. Основал «Легион юных разведчиков» при Санкт-Петербургской 1-й мужской гимназии. Освещал гражданскую войну в Иране, занимался журналистско-разведывательной деятельностью в Турции и Румынии. В 1917-м, после Октябрьского переворота 1917 года, который он категорически отверг, взялся за издание антибольшевистской газеты «Республиканец». Сотрудничал со знаменитым белым полковником М. Дроздовским, знал генерала А. Деникина и барона П. Врангеля. А вскоре и сам стал полковником Белой гвардии, активно поддерживающим А. Колчака.
«Личность адмирала Колчака привлекает внимание и симпатии русских людей своим рыцарским ореолом», — так писал он в одной из публикаций, посвящённых Верховному правителю России.
Когда белое дело было проиграно, Василий Янчевецкий (Яном он назовётся только в 1931 году) отказался эмигрировать и остался на родине. Устроился работать учителем в Туве. Воспитывал пионеров, пропагандировал коммунизм и ленинизм. В 1924-м, после смерти Ленина, написал пьесу «Вперёд по ленинской дороге». Некоторые историки считают, что он так «перекрасился», потому что «цари и белые генералы на этом поприще подвели, оставалось надеяться на советскую власть». Не будем в это вдаваться и тем более осуждать. Наша задача иная — проследить, как увлечение монгольским эпосом, которым он загорелся во время учёбы в таллиннской гимназии, привело в итоге к созданию популярнейших произведений.
В 1931-м выходит его повесть об Александре Македонском «Финикийский корабль», подписанная «Василий Ян» (вероятно, чтобы не наводить ГПУ на воспоминания о царском и белогвардейском журналисте и разведчике Янчевецком). Автор отправил её горячо любимому брату Дмитрию, который томился в Соловецком лагере. Затем появились «Огни на курганах» — о том же Македонском — и «Чингисхан» — о Золотой Орде. Успех у них был ошеломляющий. Ну а когда буквально в канун Великой Отечественной войны вышел «Батый», где повествовалось о нашествии Орды на Русь, ему сразу решили присудить Сталинскую премию. Поскольку посчитали, что такая книга является очень своевременной во время гитлеровского нашествия.
Произведения В. Яна выдержали 179 (!) переизданий. И что интересно, они выпускались громадными тиражами и потому не были в дефиците, как другая культовая беллетристика. Автор этих строк с детства отлично помнит толстый фолиант на нашей книжной полке с надписью: «Батый»…
«Ни до, ни после не было ничего столь масштабного и сильного о тех эпохальных потрясениях Евразии», — так писал один из исследователей творчества Яна.
Правда, довольно благополучная личная и творческая жизнь писателя была омрачена гибелью его близких людей. Умерли жена, брат и зять, на фронте погибли оба внука. Другие родственники сидели в лагерях. Да и он сам, когда за ним прислали правительственный ЗИМ, чтобы отвезти на вручение премии, собрал вещи, поскольку думал, что поедет на допрос. Но всё повернулось по-иному. И вплоть до самой смерти «органы» его не трогали…
Популярность его книг в СССР и за рубежом была столь велика, что некоторые журналисты даже считали: именно благодаря его роману в 1970-х появилась известная западногерманская рок-группа «Чингисхан». Потому что вряд ли её, скажем так, довольно примитивные участники хорошо разбирались в востоковедении. А вот перевод из советской литературы, может, и освоили…
Читайте по теме:
Игорь Круглов: Эстонские издательства — от сталинских «ГИЗов» до свободы печати