20 августа 1704 года русские войска под командованием Петра I после трёхнедельной осады штурмом овладели Нарвой. Победа имела важное стратегическое значение: она открыла России путь к Балтийскому морю и обеспечила контроль над важнейшей крепостью на границе русских земель с Эстляндией.
Вместе с городом российский царь получил и значительные военные трофеи. Подробно о них писал Н. И. Петров в книге «История Нарвы» (1901). Многие из нарвских трофеев упоминаются также в «Письмах и бумагах императора Петра Великого».
Победителям достались все пережившие штурм шведские пушки крепости. Историки утверждают, что в Нарве в момент штурма находилось от 200 до 230 орудий, включая крупные медные пушки. Это была ценнейшая добыча: артиллерия усилила русскую армию и активно использовалась в дальнейших операциях против шведов. В нарвской крепости располагались большие склады пороха, ядер, мушкетов и холодного оружия, которые также перешли в руки армии Петра.
Захваченные у шведов в Нарве знамёна, как и из других крепостей округа, были отправлены в Петербург. В дальнейшем они хранились в Оружейной палате Московского Кремля или в Петропавловском соборе одноимённой крепости как музейные трофеи.
Кроме чисто военных трофеев, в руки победителей перешли лошади, одежда, украшения и прочее имущество зажиточных горожан (в том числе золотые, серебряные и медные деньги), которые были розданы военным. Относительно раздела полученных в Нарве трофеев Пётр Великий уже на следующий день после штурма дал собственноручную инструкцию князю Репнину:
Серебро всякое, также и золотые вещи отдать тем, кто их принёс.
Всю медь, собрав, заплатить по три рубля солдатам, а прочим — по два.
Что принадлежит казне королевской, то даром взять.
Прочее всё, а также деньги, которыми надлежит платить солдатам за медь, разделить между офицерами и солдатами, назначенными на приступ.
(Из русских военных архивов).
Однако для жителей Нарвы штурм города стал катастрофой. Он сопровождался ожесточёнными боями и большими разрушениями. Как отмечал один из переживших это время современников: «Город остался почти в развалинах, улицы завалены трупами, а уцелевшие жители напуганы и обессилены».
Даже Пётр I, несмотря на радость от победы, признавал масштаб трагедии: «Нарва взята, но досталась нам дорогою ценою» (Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 4).
Первой задачей новой администрации стала санитарная очистка города. Русский царь, понимая опасность эпидемий, распорядился вывести за стены тела павших и захоронить их в братских могилах, а также организовать разбор завалов и вывоз строительного мусора.
Новые власти провели инвентаризацию уцелевших строений и приступили к восстановлению основных оборонительных сооружений. Особое внимание уделялось укреплению бастионов и стен, поскольку город должен был стать ключевым русским форпостом на границе со Швецией.
Практически сразу после окончания двух дней, данных военным «на разграбление города», в Нарве начались административные перемены. По указанию Петра была установлена военная администрация под руководством воеводы.
Являвшийся в шведское время главным органом местной власти магистрат хоть и сохранился, но отошел на второй план в руководстве. Городская жизнь теперь велась по военным порядкам, за соблюдением которых наблюдал воевода и назначенные им лица.
Часть жителей вернулась в свои дома, другие же были вынуждены жить в полуразрушенных строениях или в специально отведённых временных постройках. При этом власти города стремились удержать население от бегства. Жителям предоставлялись материалы для починки домов, а также временные льготы по налогам.
Символом нового времени стали крупные реформы в религиозной жизни. Обе лютеранские церкви Нарвы, шведская и немецкая, были отобраны у общин. Для лютеранского населения оставили лишь малые храмы и молитвенные дома.
Главная городская кирха вскоре перешла в пользование православного гарнизона и была освящена как православная церковь. В шведской церкви, переименованной лично князем Меншиковым, являвшимся по личному указанию Петра военным администратором как Нарвы, так и Дерпта до 1710 года, в православную Александро-Невскую, был устроен походный алтарь. В ней до 1708 года велись богослужения.
В 1705 году по распоряжению Петра была проведена ревизия населения Нарвы. Она показала катастрофическое сокращение числа жителей. Если в шведское время в городе проживало 6–7 тысяч человек, то теперь осталось не более двух тысяч. Значительная часть домов пустовала, многие хозяйства были уничтожены, а их хозяева покинули город. В отчётах переписчиков подчёркивалось, что «многие дворы стоят без хозяев, а из прежних бюргеров остались в основном вдовы и сироты».
Нарва тогда представляла из себя полупустой гарнизонный город у границ двух воюющих держав. Следующий удар ожидал её жителей в 1708 году. Из-за обострения ситуации на фронтах войны со Швецией Петром был подписан указ о высылке жителей Нарвы, Дерпта и некоторых других городов Эстляндии и Лифляндии во внутренние районы России:
«В 1708 году всем жителям Нарвы было велено в восьмидневный срок оставить город, и каждому дано было позволение продать или увезти своё движимое имущество. Переселяли в Москву, Казань, Новгород, Вологду, Астрахань. В Нарве осталось не более трёхсот человек».
(А. В. Петров. Нарва, 1901).
Это решение объяснялось как военными соображениями, связанными с опасностью возвращения шведских войск, так и хозяйственными: мастеровые и ремесленники были востребованы во внутренних районах России, где быстро находили работу.
После высылки большей части населения город фактически стал крепостью с гарнизоном, который был уменьшен с 6–7 тысяч человек в первые годы после штурма до 3–4 тысяч. Они продолжали восстановление повреждённых бастионов. Когда же боевые действия Северной войны постепенно переместились вглубь Лифляндии и Эстляндии гарнизон иногда уменьшался до 2 тысяч человек.
«После 1708 года в Нарве оставался гарнизон не более трёх тысяч человек, назначенных более для сохранения крепости и исправления повреждений, нежели для отражения крупных нападений».
(А. В. Петров. Нарва, 1901).
Торговая жизнь в Нарве практически остановилась, поскольку прежние связи были полностью разорваны. Оставшееся население занималось в основном обслуживанием гарнизона. Редкие немецкие бюргеры и ремесленники, которых не коснулась высылка, приспосабливались к новым русским реалиям.
Постепенно после успехов российской армии в Эстляндии и Лифляндии начала 1710-х годов население Нарвы вновь стало расти за счёт переселения сюда русских купцов и мастеровых. Национальный и конфессиональный облик города резко изменился. Когда же в 1714 году политика Петра в Прибалтике окончательно изменилась, им был подписан новый указ, позволивший прежним жителям возвращаться в Нарву:
«Нарвитянам и иным жителям Эстляндии, кои по указу выселены были, дозволяется возвратиться и вновь поселиться в домах своих, дабы город наш Нарва был вновь в народе и в торговле».
(Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 7, ч. 1, № 91).
Однако своим правом вернуться воспользовались далеко не все из числа тех, кто покинул город в 1708 году. За годы отсутствия дома многих обветшали или были заняты другими. Кроме того, город оставался военной крепостью, где хозяйственная деятельность была ограничена, что не привлекало тех, кто нашёл себя в новых местах.
И хотя во второй половине 1710-х годов Нарва стала восстанавливаться быстрее, она так и не смогла вернуть прежний статус торгового центра между Россией и Европой. Основной функцией города теперь было снабжение русской армии: здесь размещались продовольственные склады, арсеналы, гарнизонные службы и мастерские.
Постепенно стали появляться и другие элементы новой русской городской жизни. Формировалось чиновничество, развивалась региональная торговля с Новгородом и Псковом. Уже русские купцы открывали в Нарве свои лавки, а ремесленники приезжали для работы в мастерских. Вскоре в городе появилась и первая русская школа для детей военных и чиновников.
Постепенно начал расти и количество кораблей, пришедших в нарвский порт. Если с 1704 по 1717 это были буквально единичные заходы, то за 1718 год в городском порту причалило 6 судов, в 1719 — 23, в 1720 — 36, а в 1721 их было уже 73.
Окончательно статус Нарвы был подтверждён Ништадтским миром. К этому времени город оправился от разрушений 1704 года, высылки 1708 года и периода военного запустения. Однако прежний бюргерский уклад был утрачен. Теперь Нарва стала частью русской имперской системы, открывшей перед ней иные перспективы.
«С разрушением и обезлюдением Нарвы кончилась старая её жизнь, но началась иная, русская: город стал крепостью и опорным пунктом Петра».
(С. М. Соловьёв. История России, т. XVI).
Подписанный 10 сентября 1721 года Ништадтский мир завершил Северную войну и закрепил за Россией обширные территории бывшей Шведской Прибалтики. По условиям договора Россия получила Ингерманландию, Эстляндию с Нарвой и Ревелем, а также Лифляндию и часть Карелии. Швеция сохранила Финляндию, но утратила позиции великой державы на востоке Балтики.
«Пётр I объявляет Ништадтский мир на Троицкой площади в Санкт-Петербурге». Источник: runivers.ru
Для Нарвы подписание этого документа означало юридическое закрепление положения, сложившегося после штурма 1704 года. Город окончательно вошёл в состав Российской империи, утратив все прежние магдебургские права и бюргерские вольности. Нарва стала важным гарнизонным пунктом у новых границ империи, однако её экономическая роль снизилась, так как торговые пути сместились в сторону Петербурга, Ревеля и Риги.
Для Эстляндии в целом этот договор имел двоякий характер. С одной стороны, немецкое дворянство сохранило свои земельные владения и лютеранскую веру под защитой российских властей. С другой — регион вместе с Нарвой продолжил процесс встраивания в русскую имперскую систему управления.
К 1721 году завершился переходный этап в истории Нарвы. Из укреплённого шведского торгового центра с гарнизоном она превратилась в российский гарнизонный город-крепость.
О том, как развивалась Нарва в составе Русской империи далее в XVIII веке читайте в следующей публикации.