Однажды у Отто фон Бисмарка спросили, когда правильно отмечать Рождество:
— 25 декабря или 7 января?
— Начинайте с Хануки, не ошибётесь, — проворчал канцлер.
Не зря «Железный канцлер» считается одним из умнейших людей своего времени. А чем же ещё, если не его прозорливостью, объяснить тот факт, что торговые сети начинают принаряжаться к Новому году и Рождеству аж в начале ноября?
А между тем ещё каких-то 200 лет назад в той же Германии ёлки наряжали лишь накануне торжества! А ведь в этой стране Рождество — самый любимый, грандиозный и долгожданный праздник.
Вот какое чудесное описание содержится в повести-сказке «Щелкунчик и Мышиный король» Эрнста Теодора Вильгельма Гофмана:
«Двадцать четвёртого декабря детям советника медицины Штальбаума весь день не разрешалось входить в проходную комнату, а уж в смежную с ней гостиную их совсем не пускали. В спальне, прижавшись друг к другу, сидели в уголке Фриц и Мари. Уже совсем стемнело, и им было очень страшно, потому что в комнату не внесли лампы, как это и полагалось в сочельник. Фриц таинственным шёпотом сообщил сестрёнке (ей только что минуло семь лет), что с самого утра в запертых комнатах чем-то шуршали, шумели и тихонько постукивали…
Итак, дети отлично знали, что родители накупили им всяких чудесных подарков и сейчас расставляют их на столе, но в то же время они не сомневались, что добрый младенец Христос осиял всё своими ласковыми и кроткими глазами и что рождественские подарки, словно тронутые его благостной рукой, доставляют больше радости, чем все другие. Про это напомнила детям, которые без конца шушукались об ожидаемых подарках, старшая сестра Луиза, прибавив, что младенец Христос всегда направляет руку родителей, и детям дарят то, что доставляет им истинную радость и удовольствие; а об этом он знает гораздо лучше самих детей, которые поэтому не должны ни о чём ни думать, ни гадать, а спокойно и послушно ждать, что им подарят…
Совсем стемнело. Фриц и Мари сидели, крепко прижавшись друг к другу, и не смели проронить ни слова; им чудилось, будто над ними веют тихие крылья и издалека доносится прекрасная музыка. Светлый луч скользнул по стене, тут дети поняли, что младенец Христос отлетел на сияющих облаках к другим счастливым детям. И в то же мгновение прозвучал тонкий серебряный колокольчик: „Динь-динь-динь-динь!“ Двери распахнулись, и елка засияла таким блеском, что дети с громким криком: «Ax, ax!“ — замерли на пороге».
Описание, покоряющее своим предвкушением праздника, а уже потом накалом приключений и экстравагантностью героев: «Самое сказочное, самое чудесное из всех доступных человеку переживаний — предвкушение чуда» (Борис Акунин). И это при том, что «подсев» на книги Гофмана классе так во втором, я больше всего воодушевилась от других его произведений: романа «Житейские воззрения кота Мурра» и повести-сказки «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер».
Конечно, полное безумие сравнивать жизнь тогда и теперь, но, на мой взгляд, чудес сейчас хочется ничуть не меньше, а, возможно, что и больше, нежели когда-либо, невзирая ни на возраст, ни на ту страну, где живёт каждый из нас.
Теперь о стране — о России. Сейчас это трудно представить, но её жители могли бы так и не узнать, что такое новогодняя ёлка и подарки, если бы не Пётр I и Екатерина II: до 1700 года Новый год на Руси отмечали первого сентября, а традиции подарков не существовало. А вот у европейцев проблем с тем, как отмечать ночь с 31 декабря на 1 января, благодаря папе Григорию XIII и его календарю, который так и называется «григорианский», не существовало аж с 1582 года.
В России же обычай отмечать Новый год с 31 декабря на 1 января появился при Петре I. До этого его отмечали 1 марта — с 988 года, когда было принято христианство, а с 1492 года — 1 сентября. Тогда летоисчисление шло по византийской системе, «от сотворения мира», — то есть от 5508 года до нашей эры. В «первый день года» на соборной площади Московского Кремля проходила церемония «О начатии нового лета» и церковная служба «На летопровождение» при участии патриарха, царя, знати.
Но после Великого посольства в Европу 1697–1698 годов уже было понятно, что Россия будет развиваться по образу и подобию европейских держав. А раз так, то страна должна жить по календарю, принятому в Европе, и 20 декабря 1699 года Пётр I издал указ № 1736 «О праздновании Нового года».
Указ состоял из двух частей. В первой части обосновывалось введение нового летоисчисления (от Рождества Христова) и изменение 7208 года «от сотворения мира» на 1700 год. А год 1699 стал самым коротким в истории — четыре месяца. В документе подчёркивалось, что «от Рождества Христова» живут не просто христианские народы, а те из них, которые исповедуют православие.
Вторая часть петровского указа по объёму была даже больше первой. В ней содержались подробные предписания, как встречать 1700 год. Пётр как всегда подробно регламентировал жизнь своих подданных:
«7208 году декабря в 20 день великий государь царь и великий князь Пётр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России указал сказать:
Известно ему великому государю стало, не только что во многих европейских христианских странах, но и в народах словенских, которые с восточною православною нашею церковью во всем согласны, как: волохи, молдавы, сербы, долматы, болгары, и самые его великого государя подданные черкасы и все греки, от которых вера наша православная принята, все те народы согласно лета свои счисляют от Рождества Христова в восьмой день спустя, то есть, генваря с 1 числа, а не от создания мира, за многую рознь и считание в тех летах, и ныне от Рождества Христова доходит 1699 год, а будущего генваря с 1 числа настает новый 1700 год, купно и новый столетний век; и для того доброго и полезного дела указал впредь лета счислять в приказах, и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего генваря с 1 числа от Рождества Христова 1700 года.
А в знак того доброго начинания и нового столетнего века, в царствующем граде Москве после должного благодарения к Богу и молебного пения в церкви, и кому случится и в дому своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям, и у домов нарочитых духовного и мирского чину, перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых, против образцов, каковы сделаны на Гостине дворе и у нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно, а людям скудным комуждо хотя по древцу или ветви на вороты, или над хороминою своею поставить, и чтоб то поспело ныне будущего генваря к 1 числу сего года, а стоять тому украшению генваря по 7 день того ж 1700 года.
Да генваря ж в 1 день, в знак веселия; друг друга поздравляя новым годом и столетним веком, учинить сие: когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет, потом по знатным дворам, боярам, и окольничим, и думным и ближним, и знатным людям, полатного, воинского и купецкого чина знаменитым людям, каждому на своем дворе, из небольших пушечек, буде у кого есть, и из нескольких мушкетов, или иного мелкого ружья, учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится, и по улицам большим, где пространство есть, генваря с 1 по 7 число, по ночам огни зажигать из дров, или хворосту, или соломы, а где мелкие дворы, собрався пять или шесть дворов, такой огонь класть, или, кто похочет, на столбиках поставить по одной, по две, или по три смоляные и худые бочки, и наполня соломою или хворостом, зажигать, перед бурмистрскою ратушею стрельбе и таким огням и украшению, по их рассмотрению быть же».
Как видно из приказа, после молебного пения в церкви или дома в Москве необходимо украсить свои дома и ворота сосновыми, еловыми или можжевеловыми ветвями и поздравлять друг друга с началом нового года и нового столетия.
Как отделывать хвоей дома в то время никто не знал. Этот обычай Пётр перенял у иностранцев, которые жили в Немецкой слободе. При этом если для немцев ель была привычным элементом украшения и символом вечной жизни, то у славян — символом погребения. Так что принять новый обычай было сложновато. Другое дело, что нарушать царский приказ посмел бы только неразумный, а чтобы не было оправдания, мол, мы знать не знаем, что с этими ветками делать, у Гостиного двора были выставлены образцы.
Также «в знак веселия» горожане должны были поздравлять друг друга с Новым годом, а с 1 по 7 января по ночам «огни зажигать из дров, или хворосту, или соломы», или наполненных ими смоляных бочек. Главное действие планировалось проводить на Красной площади: зажигать «огненные потехи», стрелять трижды из мушкетов, а напоследок «выпустить несколько ракет». Говоря современным языком, устраивать фейерверки и взрывать петарды.
Так праздник перестал быть церковным и стал светским. Но с учётом того, что Рождество, как и ранее, отмечалось 25 декабря, по окончании рождественского поста, то логика была соблюдена: сперва — праздник церковный, а потом — праздник светский.
После смерти Петра массовые гулянья на некоторое время сошли на нет. Тем не менее появление на улицах городов хвойных деревьев является началом истории устанавливать ёлку на новогодний праздник. При Елизавете I, обожавшей веселиться и менять наряды, новогодние празднования возобновились, появилась традиция новогодних балов-маскарадов. Традиция дарить подарки и особый, праздничный стол появились уже при Екатерине II. А столь привычные и любимые атрибуты Нового года, как шампанское, ёлочные украшения, — уже в XIX веке.
Интерес к елям возник в России в 1840–1850-е годы ‒ период царствования Николая I. Известно, что одна из первых «публичных» ёлок была установлена в 1852 году — в здании петербургского Екатерингофского вокзала. Причина — Николай женился на прусской принцессе Фредерике-Луизе-Шарлотте-Вильгельмине, получившей после перехода в православие имя Александра Фёдоровна. Вот и стали по примеру Пруссии в России на Рождество устанавливать и украшать ели — чтобы порадовать императрицу.
Новая традиция в России прижилась. Первое время горожане устанавливали маленькие немецкие ёлочки, но могучие русские красавицы быстро их заменили. Жители Петербурга и Москвы стали соревноваться, у кого ёлка выше, богаче, наряднее. На ёлку обычно вешали все те подарки, которые затем доставались детворе. Дерево украшали и съедобными угощениями — фруктами, черносливом, пряниками, тем самым возвращаясь к христианской основе Рождества, когда волхвы поднесли маленькому Иисусу «плоды земные»: «Заранее вытаращив глазёнки и затаив дыхание, дети чинно, по паре, входили в ярко освещённую залу и тихо обходили сверкающую ёлку. Она бросала сильный свет, без теней, на их лица с округлившимися глазами и губками. Минуту царила тишина глубокого очарования, сразу сменившаяся хором восторженных восклицаний» (Леонид Андреев). Согласитесь, очень похоже на то, как описывает Гофман впечатления Фрица и Мари в «Щелкунчике».
Первые ёлочные игрушки также привозили из Германии. В Москве первая фабрика по производству бенгальских огней появилась в 1840-е годы. Постепенно ёлочные игрушки научились делать умельцы, а потом открылись и первые фабрики. В подмосковном Клину до сих пор функционирует и выпускает игрушки старейшее в России предприятие.
Кстати, если сопоставить пару дат, то понимаешь, что Пушкин и Лермонтов «ёлочную» традицию не застали. А так можно только пофантазировать, сколько волшебных строк они бы написали.
А салат оливье — ещё один символ Нового года, без которого сейчас немыслим ни один праздник, — был придуман и того позднее: между 1861 и 1864 годами (соответственно, между годом отмены крепостного права и годом открытия в Москве ресторана «Эрмитаж»). «Изобретение» случилось тоже благодаря иностранцу — купцу второй гильдии французско-бельгийского происхождения Люсьену Оливье, управлявшему «Эрмитажем».
Рецепт салата тогда существенно отличался от того, к которому мы привыкли. Вот один из основных рецептов: «2 рябчика, 1 телячий язык, ¼ фун. икры паюсной, свежего салата ½ фун., отварных раков 25 штук или 1 банку омаров, ½ банки пикули, ½ банки сои кабуль, 2 свежих огурца, ¼ ф. каперсов, 5 яиц крутых; всё уложить на блюдо и всё, что требуется для соуса провансаль №499, который должен быть приготовлен на французском уксусе из 2-х яиц и 1 фун. прованскаго масла, и посолен по вкусу».
А когда грянула Октябрьская революция, основной ингредиент салата — рябчик — оказался символом уходящего буржуазного благополучия: «Ешь ананасы, рябчика жуй, день твой последний приходит, буржуй!» (Владимир Маяковский, 1917 год). Но несмотря на «буржуйский» состав, рецепт всё же уцелел. Сперва он начал «путешествовать» по миру с эмигрантами, став для них частицей прошлой жизни и приобретя вне пределов Страны Советов новые названия: салат «Русский», салат «Московский », салат «Столичный». А в начале тридцатых годов ХХ века идеологически невыдержанного рябчика заменили на рабоче-крестьянскую курицу, а каперсы и пикули из рецепта просто убрали. А там и докторская колбаса подоспела в качестве основного ингредиента.
После Октябрьской революции декретом Совнаркома от 26 января 1918 года на территории, находившейся под контролем советской власти, был введён григорианский календарь, получивший название «нового стиля». И в 1918 году после 31 января сразу следовало 14 февраля. Так возникла разница между старым и новым стилями времяисчисления в 13 дней. И так появился неофициальный праздник Старый Новый год.
«Неразбериха» с датами усилилась из-за того, что русская, иерусалимская, сербская, грузинская, украинская и черногорская православные церкви григорианскую реформу так и не приняли. И до сих пор живут по «старому» стилю, то есть по юлианскому календарю. И поэтому Рождество в этих странах празднуется 7 января, а не 25 декабря.
Большевики пошли дальше, отменив празднование Нового года — «контрреволюционного, проникнутого идеей буржуазного упадничества и поповского мракобесия» праздника. Вместо него ввели праздник «Красной вьюги» — день начала мировой революции. Только он не прижился: люди «подпольно» ставили ёлки и дарили детям подарки.
В 1935 году Новый год вернули — по инициативе партийного деятеля Павла Постышева. Тогда-то празднично наряженная ель становится символом Нового года (Рождество официально не отмечали). Постепенно спутниками веселья стали Дед Мороз и его внучка Снегурочка, мандарины, салат оливье (с курицей и колбасой), бенгальские огни и бой курантов. А после выхода в 1956 году на экраны страны фильма Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» Новый год стал немыслим без бокала шампанского.
Если же сравнивать современные европейские и российские традиции, то для европейцев, в том числе для немцев, основным праздником является Рождество. А для россиян — это Новый год, который невозможен без новогодней ели, гирлянд, подарков, мандаринов, оливье, бутербродов с икрой, шампанского и фейерверков.
В этом году в Петербурге праздник обставлен в точности с накопленными за триста лет традициями: столы в домах уставлены традиционными яствами, по городу установлено множество нарядных елей, на Дворцовой площади установлена ель главная, живая, оформленная в ретростиле, а главный герой всех городских ярмарок — гофмановский Щелкунчик, который стал для петербуржцев родным.
В Эстонии празднование Рождества и Нового года похоже и на российское, и на европейское, и на «своё». Первая рождественская ёлка, кстати, в Эстляндии была установлена немецким купечеством на Ратушной площади Ревеля (Колываня) в 1441 году. Тогда было принято танцевать вокруг наряженной ёлки, а потом её поджигать — очевидно, эта традиция уходит корнями в языческие времена. Массово ёлки начали устанавливать в третьей четверти XIX столетия.
А Новый год сейчас некоторые отмечают аж целых четыре раза: многие русские, живущие в Эстонии, встречают его вместе с Россией (за час до эстонского), затем все вместе — по эстонскому времени, потом — по старому стилю с 13 на 14 января, ну и на восточный манер — в феврале. На новогоднем столе традиционно должно быть изобилие кушаний, а традиционный напиток — шампанское. По традиции им наполняют бокалы под бой часов — в последние секунды уходящего года. Эстонский Дед Мороз, Йыулувана, похож на своего финского собрата. А счастливая новогодняя эстонская примета — встретить на улице трубочиста в полном облачении с орудиями ремесла.
С Новым годом!
Читайте по теме:
Новый год: «Маски сброшены, господа!»
«Путешествие в Рождество»: портал Tribuna.ee поучаствовал в знаменитом московском фестивале