Тут на днях президент США Дональд Трамп прокомментировал итоги Первой и Второй мировых войн: «Многие наши союзники и друзья отмечают 8 мая как День Победы, но именно мы сделали для победы во Второй мировой войне больше, чем любая другая страна — несравнимо больше. Сегодня я объявляю 8 мая Днём Победы во Второй мировой войне, а 11 ноября — Днём Победы в Первой мировой».
Надо же. Интересно, а чего это он только на две мировые войны замахнулся? Присвоил бы себе сразу лавры победы над Наполеоном, например. Хотя с присвоением итогов той войны посложнее будет — ещё в XIX веке себе в актив победу над «Буонапартом» записали англичане.
В 1818 году по инициативе Австрии в небольшом городке Ахене (месте коронации германских королей), на стыке Франции, Германии и Бельгии, собрались главы союзных стран в войне с Наполеоном, чтобы решить вопрос о сокращении срока оккупации французской территории союзными войсками и определении отношения союзных держав к Франции.
Атмосфера встречи была дружественной, но в воздухе витал дух исключительной роли Англии в окончательном крушении Наполеона. Ведь это они, англичане, поставили последнюю точку в судьбе Бонапарта. Это они пленили его после Ватерлоо, они же на своём корабле «Беллерофон» под своим же конвоем отправили пленника подальше от Европы — в ставшую для того последней ссылку на остров Св. Елены в Южной Атлантике.
Свою значимость англичане подчёркивали всеми способами. Чего только стоили выставки портретов героев-англичан в европейских столицах!
Александр I новое веяние уловил (тем более что в Ахене работа по написанию портретов проходила в буквальном смысле у него на глазах). Возможно, эти работы и натолкнули российского императора на мысль о создании собственной галереи: как-никак, главным победителем Наполеона были он и народ России. Галерея не просто должна быть создана, она должна находиться в Зимнем дворце — главной императорской резиденции империи.
А вот в качестве художника Александр решил пригласить… англичанина Джорджа Доу — того самого молодого живописца, который рисовал портреты английских участников войны с Наполеоном.
Почему российский император решил создать галерею отечественных героев руками специально приглашённого из Англии художника-иностранца, а не русского портретиста?
К тому времени в России было немало первоклассных мастеров, вышедших из школы Рокотова, Левицкого, Боровиковского: П. Ф. Соколов, В. А. Тропинин, братья К. П. и А. П. Брюлловы, О. А. Кипренский, В. И. Мошков, Р. М. Волков и ещё по крайней мере полдюжины достойных художников. Но, видимо, Его Императорское Величество хотел, чтобы русских полководцев запечатлела та же кисть, которая прославляла героев Англии. Такой вот тонкий дипломатический ход — ведь не зря современники характеризовали Александра Павловича как «хитрого византийца», «лукавого властителя» и «северного Тальму».
Условия для работы Доу были предложены «царские» (за каждый портрет по 1000 рублей ассигнациями, что соответствовало 250 рублям серебром).
Художник, зная о России лишь понаслышке, без колебаний принял предложение российского монарха и не мешкая отправился в путь. Выехав из Лондона в январе 1819 года, Доу заехал в германский Веймар, к Гёте, написал его портрет и двинулся дальше. Весной того же года Джордж Доу добрался до «дальней дали» — столицы России Санкт-Петербургу.
Конвейер шедевров
Сказать, что российская творческая элита встретила художника враждебно — значит не сказать ничего: многие влиятельные персоны посчитали оскорбительным, что создание пантеона русской славы поручено неизвестному в России, да ещё и иностранному живописцу. Однако Доу внимания ни на что не обращал — один из залов Зимнего дворца был отдан ему под мастерскую, и художник сразу же приступил к работе.
Царский заказ был грандиозен и огромен. Разумеется, Доу понадобились ассистенты. Художники с именем от сотрудничества отказались, поэтому на долгие годы незаменимыми его помощниками стали два юных даровитых художника: Василий (Вильгельм Август) Александрович Голике, «человек бедный и робкий, не знавший себе цены», и художник-самоучка Александр Поляков, крепостной костромского помещика генерала П. Я. Корнилова, выкупленный на два года в мастерскую Доу за 800 «крепеньких» (рублей). Впоследствии Поляков получил вольную и стал свободным художником.
На портретах бравые генералы представали в мундирах их полков с полным набором орденов и знаков отличия. Погрудные портреты генералов кажутся одинаковыми только на первый взгляд. Они отличаются друг от друга ракурсами, разнообразными фонами — деревьев, гор, облаков — и просто нейтральным фоном тёмного, светлого или красного фона.
Современники отмечали, что художник мгновенно схватывал суть образа, и вскоре портрет становился узнаваемым — сходство было поразительным, и это всех удивляло. Например, побывавший в Петербурге в 1827 году английский медик Огастус Гранвилл с восхищением признавал, что «портреты поразительно передают сходство. Я могу это подтвердить по отношению к тем, с кем я уже был знаком или познакомился позднее».
«Гений», «дивный карандаш», «художник быстроокий», «своею кистию свободной и широкой», «поэтический портрет», «поклонником быть должен гений» — вот как оценивал мастерство Джорджа Доу Пушкин.
Работали художники быстро: очередной портрет появлялся каждые три-четыре дня. Сведений, что Поляков и Голике писали с натуры, нет. Это делал только сам маэстро. Основной работой его помощников были мундиры, ордена, наградные ленты, пояса, пуговицы, ранты, эполеты и иногда — части фигуры, лица и рук.
Доу позировали живые герои. Погибших и умерших к тому времени генералов он писал по сохранившимся в семьях изображениям и рассказам очевидцев. Порой Доу приходилось покидать столицу в поисках удачных изображений или описания облика героя со слов родных и близко знавших его знакомых.
Так, для создания портрета Барклая де Толли, которого к тому времени уже не было в живых, Доу взял за основу портрет кисти Карла Зенфа — художника, гравюриста, профессора Дерптского университета. Для этого английскому портретисту пришлось изучить четыре портрета кисти разных художников: Карделли (1809 года), Вендрамини (писавшего генерал-фельдмаршала дважды — в 1809 и 1812 годах) и Зенфа (портрет, созданный с натуры в 1816 году и, по свидетельству очевидцев, очень похожий на фельдмаршала, и гравюра с него).
Были и немолодые уже генералы, которые не желали проделывать трудный путь из своих губерний в столицу по российским дорогам лишь для того, чтобы пару раз попозировать художнику. Поэтому многие из них тоже были писаны с уже существующих портретов, присланных в Петербург со всех концов страны.
Известно также несколько курьёзных случаев, когда жена отправляла портрет своего мужа времен его юности, с сопроводительным письмом наподобие следующего: «Несмотря на то, что мой муж скончался в почтенных летах, могу свидетельствовать, что за эти годы он ничуть не изменился».
С 1819 по 1829 годы в мастерской Доу в Петербурге было выполнено 329 поясных портретов генералов, четыре портрета солдат-ветеранов, а также портреты в полный рост Кутузова, Михаила Барклая де Толли и герцога Веллингтона.
Герои
Условием размещения портрета в Военной галерее было участие офицера в боевых действиях против наполеоновских войск в 1812‒1814 годах в генеральском чине либо производство в генералы за проявленные в боях отличия вскоре после окончания войны.
Предварительные списки были составлены Инспекторским департаментом Главного штаба. В декабре 1819 года эти списки были переданы специальному аттестационному комитету, работа которого продлилась до августа 1820 года.
Окончательно утверждал списки сам император. Некоторые фамилии им были вычеркнуты. Причины были разными — от объективных (например, жизнь не по средствам, вылившаяся в суд за крупную растрату казённых денег) до субъективных и неизвестных по сей день. Императором же в списки была включена фамилия одного из важнейших к нему приближённых — не принимавшего участия в боевых действиях и занимавшегося во время войны вопросами снабжения и тылового обеспечения армии графа А. А. Аракчеева.
Не нашлось в Военной галерее места и генерал-майору С. Г. Волконскому. Первоначально его фамилия в списках числилась, а готовый портрет в сентябре 1825 года был передан из мастерской Доу гофмаршалу императорского двора. Но в декабре состоялось восстание декабристов, активным организатором которого являлся генерал.
Разумеется, места государственному преступнику в зале славы Отечественной войны не было. А портрет пролежал в запасниках Зимнего дворца и был там обнаружен в начале XX века, когда отношение общества и даже правящих кругов к декабристам изменилось. В 1903 году портрет Волконского был размещён в галерее вместо одной из пустых рам.
Бытует мнение, что после восстания портрет изъяли из галереи, а пустую раму затянули шёлком. Это не так. Проектирование галереи было начато весной 1826 года — уже после событий на Сенатской площади, а её строительство — в июне того же года (Волконского тогда уже приговорили к смертной казни, позже заменённой на двадцатилетний каторжный срок).
«У русского царя в чертогах есть палата…»
329 поясных портретов размещены на стенах галереи в пять рядов, среди них ещё 13 рам с табличками, затянутыми зелёным шёлком. Наиболее известные военачальники, внёсшие основной вклад в победу над наполеоновской Францией, удостоены нижних рядов, которые хорошо различимы. Здесь же — генеральские особы, приближённые ко двору. Портреты в верхних рядах без бинокля рассмотреть трудно, да и имена многих изображённых там генералов ныне знакомы лишь историкам.
Помимо поясных в Военной галерее представлено четыре ростовых портрета. Это портреты Великого князя Константина Павловича, Светлейшего князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского, герцога Артура Уэлсли Веллингтона и генерал-фельдмаршала Михаила Богдановича Барклая де Толли.
Кроме портретов, написанных Доу, Поляковым и Голике, в 1830-х годах здесь были размещены большие конные портреты Александра I и его союзников — короля прусского Фридриха Вильгельма III и императора австрийского Франца I.
Что называется, почувствуйте разницу: англичане-то пиарили (как сейчас бы сказали) лишь своих генералов, хотя в масштабах всего противостояния вклад Туманного Альбиона в победу над великим корсиканцем был весьма скромен.
Опальный полководец
Военная галерея произвела неизгладимое впечатление на Александра Сергеевича Пушкина. Но самое пристальное внимание поэта привлёк блистательно исполненный Доу портрет фельдмаршала Михаила Богдановича Барклая де Толли. Это полотно стало последним и самым сильным толчком для полного понимания Пушкиным великой роли Барклая в спасении армии и отечества от Наполеона, драму великого полководца:
«…Но в сей толпе суровой
Один меня влечёт всех больше.
С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним
и не свожу
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию
тяжёлой».
В стихотворении «Полководец» (1835) поэт первым громко возвысил свой голос в защиту опального фельдмаршала и, высоко оценив его бессмертные заслуги, поднял Барклая де Толли на одну высоту полёта, на один пьедестал со «скалою русской славы» М. И. Кутузовым. «Здесь зачинатель Барклай, а здесь совершитель Кутузов…» — писал Пушкин в стихотворении «Художнику» (1836).
Открытие галереи
Открытие Военной галереи в честь исторической победы над французами состоялось 25 декабря 1826 года. После праздничной службы в Дворцовой церкви с последующим освящением галереи по ней торжественным парадом прошли солдаты пехоты и кавалерии, отдавая честь портретам своих героических военачальников.
Зал, в котором разместилась галерея, был спроектирован архитектором Карлом Ивановичем Росси. Чтобы её построить, архитектор реконструировал несколько небольших залов — между Белой галереей и Большим тронным залом, в нескольких шагах от домовой церкви. Потолок с тремя световыми фонарями был расписан по эскизам живописца Ивана Карловича Скотти.
К открытию галереи многие портреты ещё не были написаны, поэтому на стенах были размещены затянутые зелёным репсом рамы с именными табличками. По мере написания картины размещались на своих местах. Для тринадцати умерших героев войны 1812 года изображений найти не удалось — отведённые для них места так и остались затянуты шёлком.
17 декабря 1837 года в Зимнем дворце случился страшный пожар, уничтоживший убранство всех залов второго и третьего этажей, выгорело помещение и Военной галереи. Но ни один портрет не пострадал: гвардейцы роты дворцовых гренадёр вынесли и спасли все портреты до единого! Символично, что эта рота была сформирована Николаем I, в 1827 году из ветеранов-участников Отечественной войны 1812 года и Заграничного похода 1813‒1814 годов специально для несения караульной службы в залах Зимнего дворца и Эрмитажа…
Та галерея, которую мы видим сегодня, была воссоздана русским архитектором Василием Петровичем Стасовым. Архитектор внёс некоторые изменения, придавшие ей более торжественно-строгий и внушительный облик: длина была увеличена на 6 м, а над карнизом разместились хоры — обходная галерея.
В журнале «Отечественные записки» об изменениях было написано так: «потолок поднят, и дано более света сверху; здесь можно видеть некоторые части хитрого устройства крыши-фонаря (просветы) потолка. Над карнизом сделана вновь прелестная галерея (хоры) с бронзовою решёткою, украшенною жирандолями».
Военная галерея благополучно пережила революцию 1917 года. В советское время её дополнили четырьмя написанными Доу портретами — офицера и трёх нижних чинов — служивших в той самой роте дворцовых гренадёр, чьи служивые вынесли портреты из пожара.
В Великую Отечественную войну портреты также уцелели — вместе с другими произведениями искусства они были эвакуированы за Урал в Свердловск.
«Да, были люди в наше время…»
В завершение — несколько фамилий из числа героев, которые 200 лет назад защищали Отечество:
Михаил Богданович Барклай де Толли (1761‒1818). Генерал от инфантерии, военный министр, главнокомандующий 1-й Западной армией, с мая 1813 года — главнокомандующий русско-прусскими войсками. В 1814-м произведён в генерал-фельдмаршалы, в 1815-м пожалован княжеским титулом. В сражениях за Отечество получил шестнадцать ранений, из них два тяжёлых. Перед Казанским собором полководцу поставлен ростовой памятник работы скульптора Б. И. Орловского (1837).
Василий Григорьевич Костенецкий (1769‒1831), герой Отечественной войны 1812 года. Возглавил артиллерию русской армии в Бородинском сражении после гибели генерала А. И. Кутайсова. Активный участник многих сражений с Наполеоном: под Аустерлицем, Фридландом, Смоленском, Бородином, Малоярославцем, Красным, Дрезденом, Бари-Сюр-Об, Парижем. Человек легендарного мужества. Награждён многими русскими и иностранными орденами. Трижды за свои личные подвиги представлялся к Золотым шпагам «За храбрость» и дважды к Анне 1-й степени, но этих заслуженных наград не получил.
Дмитрий Сергеевич Дохтуров (1756‒1816), генерал от инфантерии, участник почти всех сражений, которые были в конце XVIII и начале XIX века. Герой Отечественной войны 1812 года. Командир 6-го пехотного корпуса армии Барклая де Толли. Достойно заменил тяжело раненного в Бородинском сражении Багратиона и не позволил французам прорвать русскую оборону на участке его армии. Во время многих сражений проявил большое личное мужество и высокое полководческое искусство.
Александр Алексеевич Тучков (1777‒1812). Прославленный генерал, один из пяти братьев Тучковых, генералов русской армии. Погиб в Бородинском сражении со знаменем в руках во время контратаки против французов.
Дмитрий Петрович Неверовский (1771‒1813), генерал-лейтенант, командир 27-й пехотной дивизии. Громкую славу приобрёл в августе 1812 года, когда его 27-я пехотная дивизия в 10-часовом непрерывном бою задержала на сутки всю армию Наполеона числом в 190 тысяч солдат, рвавшуюся к Смоленску, и тем обеспечила соединение обеих русских армий — Багратиона и Барклая де Толли в одну. Геройски погиб под Лейпцигом в «Битве народов» в октябре 1813 года и был похоронен в Германии в г. Галле. В 1912 году по повелению императора Николая II его прах перевезён в Россию и с воинскими почестями предан земле на Бородинском поле на Багратионовых Флешах.
Николай Николаевич Раевский (1771‒1829), прославленный генерал суворовской школы, генерал от кавалерии. Участник войн с персами, шведами, турками, поляками и многократно с французами. Человек высочайшего личного мужества. Награждён двумя Золотыми шпагами «За храбрость», многими русскими и иностранными орденами.
Александр Иванович Кутайсов (1784‒1812). Получил блестящее образование в Петербурге, Вене, Париже. В 22 года — уже генерал-майор. Блистательный артиллерист. Участник войн с Наполеоном в 1806-1807 годы. Герой сражений при Голымине, Прейсиш-Эйлау, Фридланде, Смоленске, Бородино. С начала войны 1812 года начальник артиллерии 1-й армии. При Бородино — командующий всей артиллерией русской армии. Геройски погиб на поле боя в Бородинском сражении. Высоко ценя молодого генерала, М. И. Кутузов не раз утверждал, что полной победе при Бородино помешала гибель «талантливейшего Кутайсова».
Алексей Петрович Ермолов (1777‒1861). Выдающийся военный деятель, генерал суворовской школы. За проявленную на глазах Суворова отвагу получил из его рук орден Святого Георгия 4-й степени. Участник многих войн и сражений. Герой Дербента, Прейсиш-Эйлау, Гейдельберга, Фридланда, Смоленска, Бородино, Кульма, Парижа. В войну 1812 года — начальник штаба 1-й армии Барклая де Толли, генерал-лейтенант. В 1813‒1814 годах — начальник артиллерии армий России, Австрии, Пруссии. Командир Гвардейского корпуса, впоследствии — генерал от инфантерии и генерал от артиллерии. В 1816‒1827 годах А. П. Ермолов командовал Отдельным Кавказским корпусом, был обожаем А. С. Грибоедовым и А. С. Пушкиным. С 1827 года — в отставке, в опале.
Михаил Илларионович Кутузов (1745‒1813), выдающийся военный деятель, ученик и соратник Суворова, новатор военного искусства. Граф, позднее — Светлейший князь Голенищев-Кутузов-Смоленский, генерал-фельдмаршал. Участник многих войн и сражений — с турками, поляками, французами. На поле боя получил множество ранений, из них два тяжёлых в голову. В начале войны 1812 года генерал от инфантерии М. И. Кутузов возглавил Петербургское и Московское ополчения. С августа 1812 года — главнокомандующий русской армией, позднее — главнокомандующий русско-прусскими войсками. Скончался в Силезии в Бунцлау 16 (28) апреля 1813 года. Его прах с почестями был перевезён в Петербург и торжественно похоронен в Казанском соборе, перед которым полководцу был поставлен ростовой памятник работы скульптора Б. И. Орловского.
«У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Её разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жён,
Ни плясок, ни охот, — а всё плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Нередко медленно меж ими я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Ещё так молоды на ярком полотне,
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой…» (А. С. Пушкин. «Полководец»)
Читайте по теме: