В Остзейском крае крепостное право существовало со времён Позднего Средневековья. Немецкие рыцари поставили в зависимое положение местное население. Особый порядок, сложившийся на этих землях, сохранялся практически без изменений вплоть до конца XVIII века. Ни шведские, ни российские власти не меняли сложившееся положение и подтверждали особые права местной аристократии.
Эстляндию можно назвать первопроходцем в делах, связанных с защитой прав и свобод крепостных крестьян. Началось всё с императора Петра, который наделил местный люд правами… людей: например, предоставил им право находиться в городе в тёмное время суток (до этого подобный поступок трактовался местными законами как доказательство преступного умысла) и разрешил посещать ревельский парк Екатериненталь (до этого действовал запрет, так как местные жители справляли здесь нужду).
А в 1743 году защитником угнетённых стал… «птенец гнезда Петрова», темнокожий обер-комендант Ревеля, знаменитый предок поэта Пушкина Абрам Петрович Ганнибал.
В 1804 году положение остзейских крестьян облегчил император Александр I: теперь их нельзя было продавать без земли. В 1816–1819 гг. император пошёл на совсем уже радикальные по тем временам меры, вовсе отменив в остзейских губерниях крепостное право. Правда, сделал это он не так, как хотелось бы самим крестьянам: они получили личную свободу, но лишились права на землю, которую теперь должны были арендовать или выкупать у помещика.
Поговорим об этом подробнее.
«Дело фон Тирена»
В 1743 году в Ревеле Обер-ландсгерихт (Верхний земский суд) рассматривал тяжбу двух землевладельцев, объектом которой стали… крепостные крестьяне. Официальные участники дела — профессор Иоахим фон Тирен с одной стороны и главный военный начальник провинции Абрам Петрович Ганнибал и его крепостные крестьяне с мызы Рагола — с другой.
Эта мыза была пожалована тогда ещё подполковнику ревельского гарнизона Абраму Ганнибалу в правление императрицы Анны Леопольдовны. В дальнейшем права на имение были подтверждены при восшествии на престол Елизаветы Петровны. Судя по архивным материалам, по отношению к своим крестьянам Абрам Петрович был строгим, требовательным, но справедливым хозяином.
В марте 1743 г. Ганнибал «сдал 2/3 деревни вместе с крестьянами и соответствующим количеством инвентаря в аренду профессору Иоахиму фон Тирену за годовую арендную плату в 60 рублей (оставшаяся часть деревни была сдана другому арендатору)» с заключением соответствующего договора.
При этом договор содержал пункт за номером три, запрещающий арендатору применение телесных наказаний (порки): «Арендатору не разрешается увеличивать повинности крестьян, он должен придерживаться установленных норм барщины; за все прежние споры и провинности с крестьян не взыскивать. Если на крестьян будут наложены не предусмотренные нормами повинности или если их будут подвергать порке или иным каким способом притеснять, то настоящий договор аннулируется».
В те времена, когда помещик полностью распоряжался жизнями своих крепостных, порка крестьян была делом привычным и даже обыденным. Более того — делом абсолютно законным и правомерным. Ганнибал же решил по мере своих сил восстать против такого положения дел. Может быть, оттого, что сам побывал (пусть недолго) в рабстве? Если в соседних имениях он, естественно, не мог устанавливать свои порядки, то в его поместьях всё должно было происходить так, как хотел он.
Однако фон Тирен решил пренебречь условиями договора. Стремясь получить максимальную выгоду от имения, он отдавал работников внаём соседям в разгар страды, не снижая при этом норм барщины, сдавал соседям в аренду крестьянские выпасы и покосы. Деньги, естественно, брал себе. Кроме того, он нещадно бил крестьян. Зуботычина и порка были основным средством убеждения.
Но крестьянскому терпению тоже есть предел, и в какой-то момент оно кончилось. Крестьяне Раголы держали совет и выбрали делегатов. «Собравшись втайне, они избрали двух посланцев, Эско Яана и Нутто Хендрика, которые должны были отправиться в Ревель и доложить о жестоком обращении арендатора с крепостными». Проведённое в дальнейшем дознание подтвердило обоснованность жалобы крестьян.
Абрам Петрович научился эстонскому языку настолько, что в беседе с крестьянами мог обойтись без переводчика. Он их выслушал и отпустил. Визит крестьян к Ганнибалу, конечно, не укрылся от фон Тирена. Эско Яан как зачинщик был зверски избит и пролежал в постели четыре недели — за то, что осмелился «побеспокоить» господина обер-коменданта.
Ганнибал же немедленно вызвал к себе фон Тирена. Не дослушав объяснений арендатора и юридического обоснования якобы принадлежавшего ему, по местным законам, права телесного наказания крепостных, Ганнибал тут же на месте аннулировал заключённый арендный договор.
Последующее слушание дела в Обер-ландсгерихте вызвало искреннее недоумение у местных помещиков, которые должны были признать преступником человека, по их понятиям, да и по местным законам, таковым не являвшимся. Обвиняемый, по-видимому, также не очень понимал, что происходит, и считал, что правда и закон на его стороне: «На судебном процессе фон Тирен пытался сослаться на то, будто он получил от господина генерал-майора и обер-коменданта словесное разрешение наказывать крестьян по своему усмотрению». Ганнибал отрицал это и указал на четвёртую статью договора, которая обязывала подписавшихся честно выполнять его условия, избегать обмана и казуистического толкования договорных статей.
Абрам Петрович процесс выиграл. А в настоящем выигрыше оказались крестьяне. Впервые в истории крепостничества в России помещик был привлечён к суду не за то, что он нанёс вред другому помещику, а за то, что он порол крестьян и не соблюдал установленные нормы барщины.
Первые шаги власти
Первое законодательное «покушение на священное право благородного сословия» — крепостничество — совершил император Павел I: 5 апреля 1797 года вышел его знаменитый указ-манифест «о трёхдневной барщине». Этот указ ограничивал использование крестьянского труда в пользу двора, государства и помещиков тремя днями в течение каждой недели и запрещал принуждать крестьян к работе в воскресные дни. При продаже запрещалось разделять семьи.
На высшем же правительственном уровне вопрос об отмене крепостного права в России впервые начали обсуждать в годы правления сына Павла Петровича, императора Александра I.
Александр Павлович и его «Кружок молодых друзей», образовавших Негласный комитет, воспитывались в духе либерализма [неофициальный высший совещательный орган при Александре I. Задачей Комитета было «сначала представить действительное положение вещей, затем приступить к реформе различных частей администрации … и, наконец, увенчать эти установления гарантией в виде конституции, согласованной с истинным духом нации», — прим. автора].
Одним из воспитателей Александра был швейцарский правовед Фредерик Сезар Лагарп, который много говорил об отрицательных сторонах крепостного права, ратовал за предоставление населению гражданских свобод. Часть дворянства, мыслящая либерально, мечтала и вслух говорила о будущей конституции.
Однако пока «верхи» мечтали, «низы» бунтовали, будучи недовольны размером барщины. Не обошли волнения стороной и остзейские земли. Так, в 1802 году крестьянские бунты охватили области г. Валмиер, позже распространившись на другие районы. Это масштабное восстание властям удалось подавить, однако кризис системы был уже очевиден.
20 февраля 1803 года Александр подписал первый в отечественной истории общегосударственный указ, в котором была сделана попытка наделить крестьян правами и землёй — указ «Об отпуске помещиками своих крестьян на волю по заключению условий, основанных на обоюдном согласии». В историю этот документ вошёл как «Указ о вольных хлебопашцах». Согласно нему помещик, получив выкуп, мог отпускать своих крепостных на волю с землёй.
В статьях указа прописывалось право душевладельцам поодиночке или целыми селениями предоставлять крестьянам свободу и наделять их земельными участками, для чего обеими сторонами — крестьянами и помещиками — обговаривались условия выкупа. Через губернского предводителя дворянства договор попадал к министру внутренних дел, а затем утверждался императором.
Указ не оправдал ожидания Александра: в годы его правления стали свободными лишь 47 тысяч крестьян, что составляло полпроцента от общего числа крестьян государства. Всего же за период с 1803 по 1861 годы от крепостнических уз освободилось лишь 1,5% крестьян, то есть около 150 тысяч человек.
В сложившихся условиях Эстляндия наряду с другими губерниями Остзейского края стала своеобразным полем для экспериментов. В этом регионе Петербург «тестировал» различные мероприятия по ослаблению крепостного права. В 1802‒1804 гг. в регионе было принято несколько соответствующих законов.
27 июня 1802 года Эстляндский ландтаг [парламент земли, — прим. автора] принял постановление, которое было утверждено рескриптом российского императора от 25 сентября 1802 года как крестьянский регулятив («Советская Эстония». Энциклопедический справочник / Гл. ред. Г. Наан. ‒ Таллинн: «Валгус», 1979). Этим регулятивом крестьяне получили право собственности на движимое имущество и, при устойчивом ведении хозяйства, право на бессрочное пользование земельным участком.
С согласия Александра постановление было обнародовано от имени помещиков (мызников) — как декларация их доброй воли. Причём обнародован документ был на эстонском языке. Перевод занял около полугода, зато в 1803 году настоятели церквей раздали местным помещикам печатный экземпляр регулятива, получившего название «Igga üks» («Всякий») — по вступительным словам на эстонском языке. Те огласили его содержание своим крестьянам и выдали им по одному экземпляру регулятива на каждый гак [кадастровая мера, принятая в прошлом в здешних краях при оценке поземельной собственности; по гакам начислялась барщина, — прим. автора].
В 1804 году в Эстляндии был принят Крестьянский закон, согласно которому крестьяне по-прежнему оставались крепостными, но их больше нельзя было продавать или закладывать, а также нельзя было дарить отдельно от их земельного участка.
Закон придал юридическую силу наследственному пользованию землёй и владению движимым имуществом; теперь крестьяне могли покупать землю. В том же году также был принят Закон об Эстляндском крестьянском суде, который регулировал судопроизводство волостного суда в губернии.
Для понимания тогдашних порядков: действовавший с 1783 года подушный налог составлял 70 копеек с каждого работоспособного мужчины. Этот налог выплачивал помещик, который собирал его с крестьян в виде оброка или барщины [Барщина — неоплачиваемый принудительный труд крестьянина на землях собственника, с использованием хозяйских орудий труда. Исчислялась количеством проработанных дней или исполненным объёмом работы. Оброк — повинность крестьянина платить дань хозяевам деньгами либо изготовляемой продукцией, — прим. автора]. В 1804 году т. н. шестидневное хозяйство (полное хозяйство) должно было поставлять помещику в качестве оброка 2 бочки (всего около 265,5 литров) ржи, ячменя и овса; 45 тюков (1 тюк — около 8 кг) сена; 1 бочку прочего товара (пряжа, яйца, куры, овцы, масло и т. д.). От полного хозяйства помещику разрешалось требовать 600 дней барщины в год.
Если же сравнивать крестьянские законы Эстляндии и Лифляндии, то положение эстляндского крестьянина оставалось хуже, чем лифляндского, — ему приходилось нести больше повинностей за один и тот же размер земельного участка. Лифляндский крестьянский закон предусматривал точное определение поместьями крестьянских повинностей на период молотьбы с занесением норм в вакенбухи. В Эстляндии же таких норм принято не было, и помещик требовал безвозмездной барщины. Также в Лифляндии к трудоспособным относились мужчины в возрасте от 17 до 60 лет и женщины в возрасте от 15 до 55 лет, а в Эстляндии — все лица в возрасте от 15 до 60 лет. При необходимости к взрослым также приравнивали 14-летних подростков.
Закон надежд крестьянства не оправдал, поэтому сразу после его обнародования вспыхнули волнения.
Остзейский эксперимент
Следующий «заход» с попыткой решить крепостной вопрос начался после Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов русской армии. С одной стороны, экономика страны находилась в тяжёлом положении, улучшить которое было возможно лишь при решении крестьянского вопроса. С другой, крестьяне, плечом к плечу с дворянством отстоявшие Родину в борьбе с врагом, надеялись на улучшение своего положения. Идея отмены крепостного права получила распространение и среди помещиков.
В этот раз Александр поручил остзейскому дворянству самому предложить варианты выхода крестьян из личной зависимости. Санкт-Петербург долго обсуждал всевозможные пути решения, но победил в итоге консервативный вариант: люди получили свободу, но без земли. Они не могли выкупить её у помещика, а свой выход из крепостного состояния должны были «оплатить» продолжением отработок по барщине. Вся судебная власть оставалась в руках помещиков. В их обязанности также входил полицейский надзор. Во избежание массового переезда крестьян им огранили возможность передвижения. Разрешение свободных передвижений по всей губернии они получили лишь в 1832 году.
В 1816 году проект получил высочайшее утверждение. В 1817 году он вступил в силу в Эстляндской губернии, а с 1820 года стал действовать в Лифляндии. Вся реформа проводилась поступательно и была в полной мере реализована лишь к 1831 году, а вольноотпущенники в обязательном порядке получали официальную фамилию. К 1835 году фамилии были даны всем представителям простонародья, проживавшим в Эстляндской губернии (до этого в качестве фамилий употреблялись добавочные имена, связанные с местом жительства, профессией или личными особенностями крестьянина).
Итак, основными положениями отмены крепостного права в остзейских губерниях были:
- получение крестьянами личной свободы, но потеря прав на землю;
- земля объявлялась собственностью помещиков;
- крестьяне могли арендовать землю, но условия аренды законодательно не регламентировались;
- крестьяне сразу становились членами волостных общин, подчинённых местному помещику.
Результаты крестьянской реформы были неоднозначными. С одной стороны, крестьяне обрели личную свободу. С другой, условия их освобождения были выгодны прежде всего помещикам, за которыми сохранялась земля. Но на этом эксперименты не закончились…
Читайте по теме: