Михаил Фёдорович, пожалуй, самый малоизвестный русский царь, хотя правил он 30 лет. Не имел грандиозных замыслов и не искал славы. Предпочитал без крайней необходимости ничего не менять и ни с кем не ссориться, поэтому и запомнился как государь «доброго нрава». При этом Михаилу Фёдоровичу удалось вывести страну из глубочайшего кризиса, в который её повергла Смута. «Расцвет Московского царства времён Алексея Михайловича, его сына, был заложен ещё при Михаиле Фёдоровиче. Была закончена война с Речью Посполитой, был заключён мирный договор со Швецией. Конечно, Смоленская война 1630-х годов была не очень удачной. Тем не менее страна восстановилась после Смуты и стала уверенно двигаться вперёд».
Чьих будете?
Родоначальником династии является некий Андрей Кобыла, в начале XIV века приехавший в Московию из Восточной Пруссии и поступивший на службу к Ивану Калите. Кроме Романовых, от сыновей Андрея Кобылы произошли Шереметевы, Колычевы и другие аристократические роды.
Прозвание «Романовы» возникло от имени боярина Романа Захарьина, имевшего дочь Анастасию и сына Никиту. Анастасия Романова стала первой женой Ивана Грозного и родила ему двух сыновей: Ивана, убитого отцом в приступе бешенства, и Фёдора, унаследовавшего престол. По единодушным отзывам современников, царица Анастасия имела на мужа большое и сугубо положительное влияние. Массового террора при ней Грозный не устраивал. Этот брак сделал Никиту Романова и пятерых его сыновей большими людьми.
Во втором поколении Романовых самым способным считался средний брат Фёдор, отец будущего царя Михаила Фёдоровича. Он читал на латыни, был в молодости великолепным наездником и первым щёголем на Москве, так что портные, вручая заказчикам готовое платье, приговаривали: теперь будете как Фёдор Никитич Романов.
После смерти Фёдора Иоанновича в 1598 году его двоюродный брат и тёзка рассматривался как кандидат в цари наравне с Борисом Годуновым. Ходили разговоры, будто Фёдор Иоаннович оставил завещание в пользу Фёдора Романова. Следов документа не обнаружилось, но версия о «похищенном престоле» была широко распространена, особенно среди не любивших Годунова донских казаков.
Неудивительно, что в Смутное время Борис Годунов рассматривал Романовых как своих главных соперников, желающих занять московский престол. Поэтому очень скоро он жестоко с ними расправился. Четырёх братьев сослали в холодные края, где трое из них вскоре умерли (по слухам, были тайно умерщвлены). Фёдор Никитич вместе с супругой насильно приняли постриг и покинули мирскую жизнь под именами Филарет и Марфа. Монашество лишало их права на престол, зато сохранило жизнь.
В 1605 году к власти пришёл Лжедмитрий I. Стремясь подтвердить свою принадлежность к царскому роду, самозванец приказал вернуть из ссылки Романовых. По стечению обстоятельств освобождённый Филарет занял при Лжедмитрии главный церковный пост. Пути назад из монашества не было, зато его сделали митрополитом ростовским. Когда же самозванца сверг Василий Шуйский, Филарет с 1608 года взял на себя роль «наречённого патриарха» нового самозванца Лжедмитрия II, расположившего свой лагерь в Тушине. В пику поддерживавшему Шуйского патриарху Гермогену «вор» объявил Романова предстоятелем Русской православной церкви.
Спустя некоторое время Филарет наотрез отказался подписывать составленный поляками договор о передаче русского престола польскому королевичу, католику Владиславу. За непослушание поляки по сути арестовали Филарета, объявив его «гостем» польского вельможи Льва Сапеги. Обращались с ним по-человечески, но вернуться в Москву он смог лишь 14 июня 1619 года, когда с Польшей было заключено перемирие. На тот момент его сын царствовал уже шесть лет.
Тем не менее до своей смерти в 1633 году Филарет, будучи родителем государя, официально был его соправителем, фактически правя страной. Использовал наравне с сыном титул «Великий государь» и совершенно необычное сочетание монашеского имени «Филарет» с отчеством «Никитич». Государственные грамоты того времени писались от имени царя и патриарха.
Будущий царь
Будущий же царь Михаил Фёдорович родился в 1596 году в семье тогда ещё боярина Фёдора Никитича Романова и его жены Ксении Ивановны. Приходился двоюродным племянником Фёдору Иоанновичу, последнему русскому царю из династии Рюриковичей [Рюриковичи — княжеский, великокняжеский, позднее также царский в России род потомков Рюрика — первого летописного князя древней Руси. С течением времени род раздробился на множество ветвей. Большинство правителей Киевской Руси и образовавшихся после её распада русских княжеств были Рюриковичами — прим. автора].
Когда семья будущего царя оказалась разлучена, молодой Михаил Романов несколько лет провёл во Владимирской области в поместье своего дяди. В Москве он оказался в разгар польско-литовской оккупации, после того как был свергнут Василий Шуйский и установилась Семибоярщина. Зимой 1612 года инокиня Марфа с сыном укрывались в своём поместье под Костромой, а затем спасались от польско-литовского преследования в Ипатьевском монастыре.
Лишь с освобождением столицы в 1613 году стало возможным возрождение российской государственности. В начале того же года был созван первый всесословный Земский собор, в котором приняли участие как посадское население, так и сельские обыватели. Путём голосования предстояло избрать нового правителя.
Почему Романов?
Михаила Романова выбрали не за личные достоинства и заслуги. На момент пострижения его отца в монахи ему было четыре года, ко времени избрания — 16 лет. Он воспитывался сначала родственниками, потом матерью, образования не получил. В 1613 году, по имеющимся данным, либо вовсе был неграмотен, либо читал и писал с трудом.
Собор рассматривал около 30 кандидатур, в том числе двух иностранцев — поляка Владислава и шведского принца Карла-Филиппа. Но после захвата Смоленска и оккупации Кремля народ отворотился от Польши и всего с ней связанного, а Карл-Филипп наотрез отказался переходить в православие.
Бояре не хотели сильного царя, якобы говоря друг другу: «Выберем Мишу Романова, он молод и разумом не дошёл». Другие указывают, что за спиной юного претендента маячила тень влиятельного отца.
В пользу Михаила говорило родство с Иваном Грозным и Фёдором Иоанновичем, последними представителями древней династии. После Смутного времени, когда ополчение Минина и Пожарского освободило Москву, царь Фёдор Иванович воспринимался как последний законный царь, после чего появлялись цари избранные, не имевшие прямого отношения к этой традиции, самозванцы. Михаил же был ближайшим родственником последнего законного московского царя из династии Рюриковичей.
Могло сыграть свою роль и то, что Михаил и его отец в работе Собора не участвовали: Филарет находился в плену, будучи окружен ореолом страдальца, а Михаил оставался с матерью в Ипатьевском монастыре под Костромой. Русская же политическая культура была такова, что человек, активно рвущийся к власти, терял во мнении общества. Выигрышнее смотрелся тот, кто стоял в стороне.
Есть ещё одна версия: на руку Михаилу играли связи его отца с Димитрием-Самозванцем и Тушинским вором. Большинство князей и бояр во время Смуты кому только не служили, беспринципно «перелетая» из одного лагеря в другой. На этом фоне, скажем, у безупречного Пожарского не было шансов быть избранным на царство, такой царь имел бы полное моральное право напомнить боярам эпизоды прошлого, которые им хотелось бы забыть.
После избрания Михаила фактически до 1619 года страной правили инокиня Марфа и её родня. После освобождения из польского плена патриарха Филарета реальная власть перешла в его руки. Тем не менее после кончины Филарета Михаил на протяжении 12 лет правил самостоятельно. Он предпочитал опираться на коллективное мнение Боярской думы и, выражаясь по-современному, поддерживать внутриэлитный баланс. Народ запомнил этого царя как праведного и честного государя. Михаил Фёдорович не был сторонником строгих правил. К примеру, для руководства городами он внедрил институт воевод, однако после прошений горожан ему не составило труда заменить их выборными представителями земской знати.
Итоги правления — внутренняя политика
«Индустриализация» XVII века началась с лёгкой промышленности. Указами Михаила Фёдоровича были созданы казённые швейные предприятия: Царская и Царицына мастерские палаты, Хамовный двор в Замоскворечье, Бархатный двор. Последний быстро заглох, не выдержав конкуренции с привозными бархатом и шёлком, зато выпускавшееся в Хамовниках «кадашевское полотно» считалось не хуже голландского. Потом на Пушечном дворе в Москве соорудили «кузнечную мельницу», чтобы «железо ковать водою». В 1634 году переводчик Захарий Николаев был послан в Германию для найма мастеров медеплавильного дела. В 1636 году голландец Адам Виниус положил начало металлургическому и оружейному производству в Туле, получив от правительства приписных мужиков и льготный кредит на 10 лет. В 1635 году под Москвой заработал первый в России Духанинский стекольный завод. В 1644 году гамбуржец Марселис получил повеление устроить по рекам Шексне, Костроме и Ваге железные заводы с правом беспошлинной продажи изделий на 20 лет. В Архангельске, Вологде и Холмогорах возникли канатные дворы, работавшие в основном на экспорт.
Всего при Михаиле Фёдоровиче и его сыне открылось свыше 60 мануфактур. Развивался и частный бизнес, особенно в сфере добычи соли, заготовки рыбы и икры. Производство соли на Каме достигло 110 тысяч тонн в год, вывоз рыбопродуктов из Астрахани— 4800 тонн. Купцы и промышленники начали создавать «обчества на паях». Появились первые «олигархи». Сформировались ежегодные Макарьевская и Ирбитская ярмарки, процветавшие до 1917 года.
При Михаиле Фёдоровиче русские люди впервые попробовали чай. Началось всё с того, что в 1638 году монгольский Алтын-хан прислал государю в подарок четыре пуда чайного листа. С лёгкой руки царя напиток понравился имущим классам, и чайная торговля с Китаем через Кяхту стала одним из самых прибыльных видов бизнеса.
Появление на Руси картофеля приписывается экспериментам Петра, но ещё в 1666 году патриарх Никон обозвал «иноземную картовь» «похотью антихристовой» (значит, уже познакомился). С табаком же Михаил Фёдорович боролся беспощадно: за его курение и нюхание вырывали щипцами ноздри. Впрочем, в Англии и Турции на первых курильщиков тоже обрушивались нешуточные кары.
При Михаиле Фёдоровиче Россия впервые обзавелась воинским уставом. В 1621 году дьяк Пушкарского приказа Анисим Радишевский написал «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» из 663 статей, основанный на европейских аналогах. Началось формирование восьми солдатских (пехотных) и двух рейтарских (кавалерийских) полков иноземного строя, численность которых к концу царствования Михаила Фёдоровича достигла 17 тысяч человек. Были введены офицерские и генеральские чины.
В это же время в основном состоялась колонизация Сибири. В 1632 году стрелецкий сотник Бекетов основал Якутск, в 1639-м отряд Ивана Москвитина вышел на побережье Тихого океана, в 1648-м, всего три года спустя после смерти Михаила Фёдоровича, Семен Дежнёв завершил великий трансконтинентальный марш, открыв пока ещё безымянные Берингов пролив и Аляску.
Итоги правления — внешняя политика
После Смутного времени стране требовалось передохнуть и накопить сил. Россия постепенно европеизировалась, начиная с 1630-х годов, только без дикой спешки и насилия.
Во внешней политике Михаил Фёдорович стремился, прежде всего, обеспечить стране условия для внутреннего развития, познакомить Европу с Россией и добиться всеобщего признания новой династии. В его царствование Россия обменялась посольствами и заключила разные соглашения почти со всеми европейскими государствами, Персией и Китаем.
Московия осталась в стороне от всеевропейской Тридцатилетней войны 1618—1648 годов, хотя с обеих сторон её усиленно подталкивали к участию.
Знаменитая Кукуй-слобода (Немецкая слобода) тоже обязана своим существованием Михаилу Фёдоровичу, который в 1643 году наделил её фактической экстерриториальностью. За 40 лет население Кукуя достигло 20 тысяч человек.
Столбовский (Столбовой) мир
Столбовский мир 1617 года со Швецией был не из тех, какой подписывают победители. Но он подвел чёрту под событиями Смутного времени, дал России международно признанные границы и покончил с притязаниями иностранных претендентов на московский престол.
Условия Столбовского мира могли оказаться для России гораздо более невыгодными, если бы не победа тихвинцев, восставших в 1613 году против шведских оккупантов, а в дальнейшем и удержавших город. Эта первая победа войска Михаила Фёдоровича стала для людей несомненным свидетельством его «Государева ратного счастия». За первой победой последовали новые, в других концах страны — на литовском рубеже, под Псковом…
Столбовский мир — мирный договор, подписанный 27 февраля (9 марта) 1617 года в деревне Столбово (близ Тихвина) и положивший конец русско-шведской войне 1610—1617 годов. Договор был заключён между Русским царством (царь Михаил Фёдорович) и Шведским королевством (король Густав II Адольф) при посредничестве английского короля Якова I.
После двух месяцев бурных дебатов переговоры были завершены в январе 1617 года, а 27 февраля того года был подписан мирный трактат, и получивший название Столбовского мира.
Согласно тексту договора, новгородские земли разделялись между двумя государствами: Русскому царству возвращали захваченные в годы Смуты Великий Новгород и всю Новгородскую вотчину, в том числе Старую Руссу, Ладогу, Порхов, Гдов с уездами, а также Сумерскую волость (район озера Самро, ныне Сланцевский район Ленинградской области) и всё захваченное шведами на этой территории казённое и церковное имущество; Шведскому королевству отходили русские города Ивангород, Ям, Копорье, Корела, вся Нева и Орешек с уездом.
Кроме того, Москва обязалась уплатить шведской короне 20 000 серебряных рублей — огромную сумму для начала XVII века (тогда один рубль содержал 49 грамм серебра, соответственно, 20 000 серебряных рублей равнялись 980 кг серебра). Москва отказывалась от претензий на Ливонию [территории современных Латвийской и Эстонской республик — прим. автора] и Карельскую землю. Границы, установленные Столбовским миром, сохранялись до начала Северной войны 1700—1721 годов.
Столбовский мир совершенно отрезал Россию от Балтийского моря, что позволило королю Густаву Адольфу считать договор крупной победой шведской армии и дипломатии.
Под контроль Шведского королевства почти на сто лет перешли значительные земли с православным населением. Согласно Столбовскому договору, местному населению отводилось две недели на переход границы. При этом шведы призывали жителей оставаться на новых землях короля Густава Адольфа, Москва — переходить с тех территорий, которые отходят шведам, на русскую сторону. При этом обе стороны запретили переходить землепашцам и священнослужителям, а вот посадским и служивым людям разрешалось.
Существует мнение, что шведы на присоединённых территориях насаждали лютеранскую веру. Документы свидетельствуют, что этот процесс не был государственной политикой. Всё определялось амбициями конкретных личностей. Например, пастор Йоханнес Гезелиус-старший, в 1680-е годы руководивший лютеранской церковью в Ингрии, особо ставил себе в заслугу, что приводил в лютеранство ижорскую землю, причём без особых на то указаний со стороны шведского короля. А вот другой соотечественник Гезелиуса, деятель шведского раннего Просвещения Юхан Георг Спарвенфельд, вёл себя совершенно иначе. Он выучил русский язык, на «королевский грант» изучал Московию, составил русско-шведский словарь, написал записки о своем путешествии.
После 40-х годов XVII века Ингерманландия заселялась пришлым финским населением — где-то при усилии шведского государства, где-то стихийно. Обосновывались здесь и представители шведской знати — для них это был своего рода колониальный проект.
Московские власти были довольны условиями заключённого мира. Во-первых, они добились возвращения Великого Новгорода с его землями, отказавшимися посягнуть шведской короне. Во-вторых, Москва, обеспечив тыл, получила возможность беспрепятственно продолжать войну с Польшей за возвращение захваченных русских земель на западных рубежах. Этот мир не был военным поражением Московского государства. Это была уступка, но без разгрома. Точка компромисса, мир в полном смысле этого слова.
Столбовский мир на долгие годы предопределил судьбу прибалтийских земель. В том числе и потому, что «последствиями» Столбовского мира стали и Северная война, и основание Петербурга. Но это, как говорится, совсем другая история.
Читайте по теме: