Куприн в первую очередь для тех, кто хочет понять, как и почему наступил закат Российской империи, и что было потом — его творчество может служить неким ликбезом по истории:
«Ах, печать — обоюдоострое оружие! Она несёт с собой свет, знание, гласность, справедливость, но она же, подобно базарной торговке, усердно разносит по всему миру грязь, сплетню, каверзу, клевету…»
Я со школы знаю Александра Ивановича как автора «Гранатового браслета» (1910), «Впотьмах» (1892), «Олеси» (1898), «Белого пуделя» (1904), «Поединка» (1905) и «Ямы» (1909‒1915). А вот документальную повесть «Купол Святого Исаакия Далматского», в которой писатель подробно рассказал о своём участии в армии Юденича, я до сих пор не читала — несмотря на неплохое знание истории эстляндского края и создания Эстонии.
Повесть пронзительная. Несмотря на собственную предвзятость — а Куприн до конца своих дней оставался «пламенным бардом Северо-Западной армии», — в «Куполе Святого Исаакия Далматского» он выступает как очевидец страшных событий осени 1919 года, рассказывает о трагедии расколотого гражданской войной народа, политике союзников, предательстве англичан и даже эстонцев.
Грузчик, клоун, нюхач
Куприн родился в Пензенской области в семье чиновника. Отец умер, когда ребёнку исполнился год. В 1874 г. его мать, происходившая из древнего рода татарских князей Куланчаковых, переехала в Москву. С пяти лет из-за тяжёлого материального положения мальчик был отдан в знаменитый своей суровой дисциплиной Московский Разумовский сиротский пансион. Он вышел из него в 10 лет и был зачислен во Второй Московский кадетский корпус, а через семь лет перешёл в Александровское военное училище. Тягостная жизнь «казённого мальчика», собственная «военная юность» нашли отображение в повести «На переломе (Кадеты)» (1900) и в романе «Юнкера» (1928‒1932).
Закончив обучение в 1890 г., молодой Куприн в чине подпоручика попал в 46-й Днепровский пехотный полк, где стал свидетелем той самой повседневной офицерской жизни, которая составила основную канву его ранних произведений.
Летом 1893 г. Куприн отправился в Петербург поступать в Академию Генерального штаба, но из-за скандала, произошедшего по дороге в столицу — Александр сбросил в воду полицейского — ему было запрещено сдавать экзамены.
Вернувшись в полк, Куприн подал прошение об отставке, получил её и к осени 1894 г. оказался в Киеве — с четырьмя рублями в кармане и не имея никакой гражданской профессии.
В поисках себя Куприн исколесил пол-России и освоил десятки профессий. Он изучал зубоврачебное дело, разводил табак, был заведующим учётом кузнечной мастерской, открывал свой цирк, был управляющим имением и актёром бродячей театральной труппы, занимался всеми видами газетного дела — был репортёром, поэтом, фельетонистом.
Уже в пору творческой зрелости Куприн одну из своих писательских заповедей сформулировал так: «Ты — репортёр жизни… суйся решительно всюду, влезь в самую гущу жизни…»
В числе освоенных им профессий учитель, грузчик, певчий, управляющий строительством дома, цирковой борец, боксёр, рекламный агент, землемер, рыбак, воздухоплаватель, шарманщик, пожарный и даже продавец такого странного товара как «Пудерклозет инженера Тимаховича». В 1906 г. он стал… кандидатом в депутаты Государственной думы первого созыва от Санкт-Петербургской губернии.
На общепринятых профессиях Куприн не остановился, вживаясь в роль санитара в морге, шпика и даже… конокрада и вора — ему захотелось испытать, как чувствует себя профессиональный грабитель, забравшийся ночью в чужую квартиру: «Выбрал место и время, отобрал вещи, уложил их в чемодан, но вынести их не хватило решимости».
Как признавался Куприн впоследствии, всё это было не ради денег, а из интереса. Ему хотелось попробовать себя во всём: «Я хотел бы на несколько дней сделаться лошадью, растением, или рыбою, или побыть женщиной и испытать роды».
Он «не терпел никакого полузнайства, никакой дилетантщины и почувствовал бы себя глубоко несчастным, если бы вдруг обнаружилось, что ему неизвестна какая-нибудь бытовая делать из жизни, скажем, водолазов или донских казаков», — вспоминал о Куприне Чуковский.
А ещё у Куприна был… невероятно тонкий нюх, и он безошибочно мог распознать составляющие любого аромата. Из-за этого поговаривали, что в нём было что-то «от большого зверя». Дамы очень обижались, когда Куприн, знакомясь с ними, начинал открыто вдыхать их аромат. Шаляпин однажды представил его гостям как «самый чуткий нос России». А один французский парфюмер с расстройства как-то воскликнул: «Такой редкий дар, и Вы всего лишь писатель!»
Литератор поневоле
Писателем Куприн стал случайно, ещё будучи курсантом военного училища. «Русский сатирический листок» напечатал присланный за подписью «Ал. К-рин» довольно слабый рассказ «Последний дебют». В училище скоро об этом прознали, и «презренный писака, затесавшийся в славные ряды будущих героев Отечества», был отправлен на двое суток в карцер. Желание что-либо писать у Куприна после этого отпало начисто.
Возможно, Куприн так бы и остался кочующим «многостаночником», если бы не встретил Ивана Бунина. Именно по его просьбе нуждавшийся и даже голодавший Куприн написал небольшой рассказ, за который сразу получил приличный по тем временам гонорар. На эти деньги он купил себе «нормальной» еды (вина, сыра, колбасы и… икры) и новые башмаки (в тех, что он ходил, по словам Бунина, «стыдно было и таракана прихлопнуть»).
Иван Алексеевич сыграл в жизни Куприна огромную роль: именно он посоветовал тому писать о том, в чём Куприн хорошо разбирался — о солдатах, армии — и обещал помочь с публикацией. Именно он устроил не только литературную, но и личную судьбу Куприна. Об этом времени Бунин вспоминал:
«…В жизни его вдруг выступил резкий перелом: он попал в Петербург, вошёл в близость с литературной средой, неожиданно женился на дочери Давыдовой, в дом которой я ввёл его, стал хозяином журнала «Мир Божий», потому что Давыдова умерла через несколько дней после того, как он совершенно внезапно сделал предложение её дочери…»
Дела амурные
Брак (1902) и рождение дочери (1903‒1924) ничего не изменили в жизни Куприна. Склонность к размеренной жизни и регулярному творчеству оказались ему чужды. Писать он… не хотел. Время и деньги уходили на попойки и кутежи. Он собирал шумные компании в ресторанах, приводил гостей домой.
Супруга Мария Карловна с таким положением дел мириться не собиралась. Она прогоняла непутёвого мужа из дому и ставила условие: не возвращаться, покуда не будет написана следующая глава повести — как раз в это время Куприн работал над «Поединком». Дело дошло до того, что, покорившись воле жены, он снял комнату для работы, а за право повидаться с семьёй… приносил по главе в неделю.
Пару раз Куприн пытался обойти это правило, подсовывая супруге старые тексты, но обмануть её было невозможно. В итоге ему приходилось ждать на ступеньках, пока Мария Давыдовна читала очередную главу. Лишь потом она впускала мужа в дом.
Вот и выходит, что Мария Карловна оказала русской литературе большую услугу — «Поединок» был дописан.
А Куприн превратился в ресторанного завсегдатая, обзавёлся сомнительными друзьями и почти все вечера проводил в кабаках или на ипподроме. Газеты писали: «… писатель Куприн облил горячим кофе драматурга Найдёнова и разорвал на нём жилет … Куприн приткнул вилкой баранью котлету к брюху толстяка поэта Рославлева, при этом стал её резать и есть, после чего оба плакали … Писатель Куприн кинул в ресторане «Норд» пехотного генерала в бассейн со стерлядью».
Четырёхлетняя дочь Куприных Лида однажды в присутствии многочисленных гостей даже исполнила частушку собственного сочинения: «У меня есть папа, У меня есть мама. Папа много водки пьёт, Его за это мама бьёт…»
В дальнейшем такой образ жизни роковым образом сказался на здоровье писателя, но тогда его это вовсе не тревожило…
От всего этого самолюбие Александра Ивановича сильно страдало, да и брак крепче не становился. Супруги несколько раз сходились и расходились, но в итоге всё равно развелись.
Куприну повезло, что он оказался не безразличен няне его дочери — Елизавете Морицовне Гейнрих. Она стала второй женой Куприна (1907) и убедила Александра Ивановича отправиться на лечение в Финляндию.
Хотелось бы написать, что на этот раз любовь сделала Куприна другим человеком, и он совершенно избавился от своего пристрастия к спиртному. Но это было бы неправдой. Порой он, как и раньше, любил провести время в ресторане в шумной компании приятелей за стаканом «быстрого напитка» — так Куприн называл водку за её свойство быстро исчезать под весёлые тосты. Однако такие загулы происходили значительно реже.
Супруги купили небольшой домик в Гатчине под Петербургом и переехали туда вместе со своей маленькой дочкой Ксенией (1908‒1981). Писатель много и плодотворно работал, но всё же по-прежнему находил время для встреч с друзьями, только приезжали они теперь к нему в «зелёный домик» в Гатчине.
Во дворе и доме всегда жило множество различных зверей, которые становились героями рассказов Куприна: «Скворцы», «Козлиная жизнь», «Сапсан» и др.
В саду был разбит цветник с розами, устроены теплицы, где Александр Иванович выращивал клубнику и дыни-канталупы.
Семья Куприных была на редкость хлебосольной — порой Елизавета Морицовна заказывала у мясника до семи килограммов мяса в день (!). Но и друзья не оставляли писателя без гостинцев. Как-то «чемпион чемпионов» Иван Поддубный прислал ему из Астрахани «маленький» презент — три пуда [почти 50 кг, — прим. автора] зернистой икры!
Куприн, правда, ценил их дружбу совсем уж особенным образом, как-то написав приятелю: «Ужинал вчера с Поддубным. Человек огромной силы и такой же глупости». К счастью, письма эти были обнародованы уже после смерти Поддубного и дружбе борца с Куприным не помешали. Справедливости ради, нелицеприятные оценки Куприн давал многим — по воспоминаниям современников, характер у прозаика «был склочный и желчный».
В домике Куприных можно было видеть знаменитых певцов, музыкантов, художников, артистов цирка, писателей, лётчиков с гатчинского аэродрома. В Гатчине Куприна знали почти все жители города, а он знал их.
Гости и гатчинцы часто становились героями или прототипами героев его рассказов. Например, протодьякон гатчинского Павловского собора в рассказе «Анафема» превратился в дьякона, провозгласившего «многая лета болярину Льву». В рассказе «Гоголь-моголь» изображён Шаляпин «в жизни и в роли». Об авиации и знакомых лётчиках Куприным написаны стихи и рассказы «Люди-птицы», «Сашка и Яшка», «Уточкин», «Потерянное сердце».
Писатель активно участвовал в общественной жизни Гатчины, выступал на благотворительных концертах, три года был членом редакции еженедельной газеты «Гатчина» (с 1913 по 1916 год).
Окончание следует.
Читайте по теме:
Игорь Круглов: Как Александра Куприна в таллиннском ресторане не накормили