Пауль Петрович вошёл в составленный в 1999 году по результатам письменного и онлайн-голосования список 100 великих деятелей Эстонии XX века. Его портрет был изображён на эстонской банкноте в пять крон, использовавшейся в стране с 1991 по 2010 годы.
Керес трижды выигрывал шахматный чемпионат СССР и пять раз — первенство Эстонии. Гроссмейстер считался одним из лучших и уважаемых игроков планеты на протяжении всей его карьеры. Наиболее близок к титулу чемпиона мира он был в 1948 году, разделив третье и четвёртое место в рамках организованного ФИДЕ матча-турнира.
Спокойный и всегда корректный, Пауль Керес ни разу не поставил под сомнение успех своих соперников. Не стенал, не жаловался, не строил козней, не искал помощи у сильных мира сего. Он признавал футбольный закон: «счёт всегда на табло», — и просто начинал готовиться к очередной схватке.
В истории мировых шахмат игроков-универсалов не очень много, но именно к таким можно причислить Пауля Петровича. Он умело атаковал, блестяще защищался, отлично ориентировался в головоломных тактических осложнениях и искусно маневрировал. Большой знаток дебюта, он внёс огромный вклад в развитие теории таких начал как сицилианская защита, испанская партия, защита Нимцовича.
Шахматист в маске
«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» — гласит народная мудрость. Приведённый случай — полное тому подтверждение, лучше многих слов позволяющий предположить, каким неординарным человеком был Пауль Петрович:
«16 ноября 1963 года в Ленинградской филармонии состоялся грандиозный концерт Георга Отса. Под занавес великий баритон исполнил арию мистера Икс. На словах «Но номер кончен, и гаснет свет, и никого со мною рядом нет» свет на сцене начал меркнуть, и певец в маске погрузился во тьму. Бешено поаплодировав, но так и не дождавшись выхода Отса на бис, зрители потянулись на выход, и вдруг авансцена чуть осветилась. На ней стояла… Зоя Виноградова, популярная актриса ленинградской оперетты, та самая, что сыграла в фильме «Мистер Икс» роль циркачки Мари. Да она и теперь была в костюме Мари.
«Мари» объявила: «Уважаемая публика! Прошу не расходиться! Сейчас Мистер Икс продемонстрирует вам другую грань своего таланта. Он просит подняться на сцену двадцать человек, желающих сразиться с ним в шахматы!»
Теперь сцена осветилась полностью: на ней стояли двадцать столиков с шахматными досками.
Сергей Прокофьев когда-то сказал: «Шахматы — это музыка мысли». А в тот вечер зал Ленинградской филармонии заполнили полторы тысячи любителей музыки, и надо ли удивляться, что в советские времена среди них нашлось двадцать сильных шахматистов и даже гораздо больше. После десяти минут возбуждённой толкотни и сердитых пререканий все места за досками были заняты…
Сеанс одновременной игры закончился со счётом 20:0. Изумлённый зал рукоплескал Мистеру Икс-шахматисту, пожалуй, даже громче, чем ему же певцу. И тут циркач сдёрнул маску — Отс предстал, наконец, перед публикой с открытым лицом. Он кланяется. Он довольно и немного устало улыбается. Но минуточку… Этот человек похож, очень похож на Отса… но всё-таки что-то не то. И улыбается он как-то лукаво… Вдруг кто-то в зале крикнул: «Керес! Это же Керес!» Теперь зал, как один человек, грохнул от хохота.
Отс и Керес дружили. Родственники и знакомые не раз удивлялись их необыкновенному сходству. Несколько раз шахматист и певец, пользуясь этим, разыгрывали «ближний круг», но этого им показалось мало, и вот 16 ноября 1963 года они разыграли сразу 1500 человек! Такого сеанса одновременной игры история ещё не знала».
Помимо потрясающего внешнего сходства, Пауля Петровича и Георга Карловича объединяло ещё и то, что за всю их жизнь про них обоих не было сказано ни одного дурного слова.
Мальчик-шахматист
Пауль Керес родился 7 января 1916 года в Нарве (тогда ещё территория Российской империи), в семье портного Пеэтера Кереса и швеи Марие Керес.
Шахматный талант проявился у него в четыре года. Уже тогда ребёнок часто наблюдал за партиями отца. Однажды мальчику показалось, что тот может сделать сильный ход, о чём он не преминул сказать отцу: «Ходи конём, папа!» Возмущённый такой дерзостью, соперник отца по игре смахнул фигуры с доски и попросил ребёнка выйти из комнаты (В. Хеуэр. «Пауль Керес. ‒ Выдающиеся шахматисты мира». — М.: «Олимпия Пресс», 2004).
Мать увлечение сына не одобряла: видя всё возрастающий интерес Пауля к игре, она много раз… сжигала комплекты фигур. Однако мальчик продолжал интересоваться шахматами и играл с отцом. В какой-то момент, правда, он сменил шахматы на обучение игре на музыкальных инструментах, но ненадолго.
В начале 1920-х годов семья Керес вернулась в Пярну, где проживала до рождения Пауля. Здесь он пошёл в школу, здесь вновь начал играть в шахматы: сперва с другими учениками, потом со старшим братом Харальдом, который тоже ими увлёкся. Спустя некоторое время братья обнаружили в шахматной газете записи партий и стали их записывать. К 14 годам в коллекции Пауля было собрано 700 лучших партий.
Первого успеха на шахматном поприще Пауль достиг в 13 лет, когда неожиданно для завсегдатаев пярнуского клуба выиграл блицтурнир — 8 из 8!
В конце того же 1929 года Пауль впервые обыграл мастера — Владаса Микенаса — в сеансе одновременной игры. А уже в следующем году он стал чемпионом Эстонии среди школьников: подросток едва доставал до дальнего края доски, но поразил всех комбинационным талантом, вновь выиграв все партии.
К этому времени Керес уже не мог найти в Пярну достойного себя соперника: его земляк Виркус, который когда-то был трёхкратным чемпионом среди школьников, бросил шахматы и переключился на волейбол. Паулю пришлось искать нового партнёра. Поиски успехом не увенчались, но благодаря шахматному журналу Мартина Виллемсона «Eesti Maleilm: Eesti ja Rahvusvahelise Maleeu Häälekandja» («Эстонский шахматный разговор: эстонский и международный шахматный журнал») Керес увлёкся игрой по переписке и вскоре уже занял одиннадцатое место в турнире журнала по решению задач.
Следует сказать пару слов о Мартине Виллемсоне, о котором сегодня мало что известно. Керес занялся шахматами по переписке именно потому, что было мало игр и турниров, а Мартин Виллемсон, будучи почти на 20 лет старше, вдохновил Пауля начать играть заочно и решать шахматные задачи. Всего «Eesti Maleilm» вышел в семи номерах — с января 1932 года (фактически напечатана в апреле) до смерти Виллемсона от туберкулёза в следующем году.
Пауль участвовал в турнирах по переписке вплоть до кончины Виллемсона. Когда же в 1932 году тот тяжело заболел, Пауль с другом, чтобы не допустить приостановку соревнований, взяли их организацию в свои руки. 22 июня 1933 года Виллемсон скончался, и ребята провели турнир в его память.
В 1933 году старший брат юного шахматиста Херальд поступил в Тартуский университет (впоследствии он стал физиком), а сам Пауль вышел на новый уровень. Он организовал матч Эстония — Швеция (счёт 8,5/3,5 в пользу Эстонии) и стал на постоянной основе размещать задачи в газетах, а со следующего года ещё и вести шахматную рубрику.
Помимо участия и побед на школьных турнирах, уже в эти годы у Кереса проявилась страсть к анализу, поиску новых комбинаций, составлению задач и этюдов как в «живой» игре, так и по переписке. Продолжение в королевском гамбите, впоследствии названное его именем, он придумал как раз в школьные годы.
Довоенная карьера
К 1934 году, выиграв чемпионат Эстонии, Керес становится видным шахматным теоретиком. К тому моменту он уже понимал, что изготовление глиняных музыкальных инструментов, которым он было занялся сразу по окончании гимназии, — совсем не то, чему ему хотелось бы посвятить свою жизнь.
Турниром, открывшим Кересу дорогу в большой спорт, стала шахматная олимпиада 1935 года в Варшаве, куда он попал в составе эстонской национальной сборной. Подсчёт возрастов выявил «юный» характер эстонской команды — 96 лет, в то время как у остальных команд он превышал 200 лет.
Первое место в командном зачёте заняли США, а Эстония — одиннадцатое. Керес занял пятое место в личном первенстве, набрав 65,8 процентов и 12,5 из 19 очков.
В силу возраста Пауль уступил признанным мастерам шахмат Александру Алехину, Савелию Тартаковеру и Саломону Флору, но при этом одержал множество побед, став открытием чемпионата. Его имя долго не сходило со страниц газет.
На волне общего восторга в марте 1936 года Пауль становится главным и ответственным редактором нового шахматного журнала «Эстонские шахматисты» («Eesti Male»), который был тепло принят в соседнем Советском Союзе. Как редактор он получал немного, но зато регулярное пособие от спонсоров.
В 1936–1937 годах Керес становится бесспорным первым шахматистом Эстонии. Затем он завоёвывает первые места в Бад-Наунгейме (обогнав Алехина), Маргите (обойдя Файна и Алехина), Остенде, Праге и Вене. Чешские газеты, глядя на победы Пауля, писали, что он «выигрывает партии, как дрова рубит». Утончённые австрийцы сравнили его игру с соло Паганини на скрипке. Далее последовали Кемери (4/5 с Алехиным, на пол-очка ниже Решевского, Петрова и Флора) и Земмеринг (выше Файна, Капабланки, Флора и Решевского). После этой выдающейся серии побед 21-летний Керес вошёл в число лучших шахматистов мира и был приглашён участвовать в самом представительном довоенном турнире.
Соревнования в Нидерландах, организованные радиостанцией АВРО в 1938 году, собрали ведущих шахматистов мира: Самуэля Решевского, Михаила Ботвинника, Макса Эйве, Александра Алехина, Ройбена Файна, Хосе Капабланку и Саломона Флора.
Пауль не проиграл ни одной партии и сумел победить Решевского, Капабланку и Файна. Его итоговый результат — 8,5/14. Аналогичных показателей добился и Файн. Однако Керес опередил американца по дополнительным показателям и стал победителем турнира.
За счёт чего Керес добился столь колоссального успеха? Прежде всего, за счёт гармонизации своего стиля, развития логики и динамики, а также чувства инициативы. Как он сам считал, «для молодого шахматиста наилучшей формой подготовки является участие в возможно большем количестве турниров, при этом желательно, чтобы он мог встречаться с противниками различных стилей». В промежутках между шахматами молодой и спортивно одарённый Пауль без устали сражался ещё и в большой теннис.
Чемпионом мира тогда был Александр Алехин. АВРО-турнир должен был назвать имя его будущего соперника в матче на первенство мира. Однако жёстких правил тогда не было, поэтому претендентом на корону мог стать любой, кто бы обеспечил призовой фонд, а ФИДЕ и вовсе имела «официального претендента» — Саломона Флора. Если бы не эта «путаница в понятиях» и не грянувшая вскоре Вторая мировая война, то у Кереса был бы реальный шанс завоевать чемпионский титул.
«Права Пауля сыграть матч с чемпионом мира Алёхиным стали очевидными, — признал почти 40 лет спустя Михаил Ботвинник, ставший в АВРО-турнире лишь третьим. — И Капабланка, который мечтал, чтобы кто-нибудь победил его шахматного недруга, отвёл Кереса во время заключительного банкета в сторону и убеждал его не играть этот матч в Южной Америке, где у Алехина, по его мнению, было много влиятельных друзей!».
Однако в Амстердаме-1938 Ботвинник поступил совсем не так, как позже описывал в своих мемуарах. Пока Керес в холле отеля дожидался аудиенции с Алехиным, Михаил Моисеевич, заручившись поддержкой Флора, уже обговаривал с чемпионом мира условия их матча. В отличие от Пауля, у него была государственная поддержка и принципиальное согласие бывшего соотечественника играть за корону в родной для того Москве.
Военное время
У Кереса до разговора о матче с Алехиным дело так и не дошло. И только несколько лет спустя, когда оба, оказавшись в фашистской оккупации, были вынуждены играть в турнирах Третьего рейха, — чемпион мира несколько раз предлагал эстонцу сыграть такой матч. Но Пауль каждый раз отказывался. Алехин даже вспылил: «Они все хотят дождаться, когда мне стукнет шестьдесят!»
У Кереса же были довольно веские основания для отказа, несмотря на то, что он мог и выиграть поединок. Эстонец отлично понимал: пусть и не по своей вине, но он оказался «не на той стороне», и когда Германия рано или поздно проиграет войну, никто не признает ни его титул, ни его права на профессию.
Вроде бы как-то, в конце войны, Керес спросил у Алехина: «Если я вернусь домой, русские снимут мне голову?» — «Снимут!» — без раздумий ответил чемпион, так и не сумевший после окончания войны вернуться к шахматной жизни, и, всеми забытый, умер непобеждённым в Португалии в 1946-м.
Во время Второй мировой войны Керес работал в Тарту, редактировал шахматный раздел в газете, делал рукопись по дебютам. В 1941 году он женился на филологе Марии Рийвес, в 1942 у них родился сын Пеэтер, а в 1943 — дочь Кадрин.
Керес не любил Советский Союз по многим бытовым и профессиональным причинам. Когда в 1940 году Эстония вошла в состав Советского Союза, у него отобрали и его шахматный журнал, и его призовые деньги, завоёванные им в турнирах в 30-е годы и др. Однако он утверждал, что шахматы у обеих наций находятся на высоком уровне и независимо от итогов войны без хлеба он не останется. С 1942 года по 1944 годы Керес сыграл сто партий в Эстонии, участвовал в чемпионатах за её пределами.
В июне 1942 и 1943 годов состоялись два турнира в Зальцбурге. Во втором Керес поделил первое место с Алехиным. В июле 1943 года Пауль участвовал в чемпионате Эстонии, на который всё время опаздывал, приходя в турнирный зал с ракеткой. В конце 1943 года он выступал в Испании, где ему присвоили титул шахматного профессора. Потом он участвовал в турнире, который проходил в Швеции, заняв на нём второе место.
Весной 1944 года немцы хотели эвакуировать в числе ряда известных людей Кереса и его семью, но катер опоздал, и их отправили обратно.
После возвращения советских войск в Эстонию в октябре 1944 года Кереса несколько раз допрашивали. Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Эстонии Николай Каротамм, три часа проговорив с Паулем, стал его ярым защитником. После этого жизнь шахматиста вернулась в обычное русло. Керес взял на себя организацию открытого чемпионата Эстонии в октябре 1945 года, весной 1946 года участвовал в открытом чемпионате Грузии, в 1946 году — в радиоматче со сборной Великобритании, в котором сборная СССР одержала победу.
Советский чемпион
В 1947 году состоялся 15-й чемпионат СССР по шахматам, в котором Керес принял участие и занял первое место, став чемпионом СССР.
В марте 1948 года состоялся турнир за звание чемпиона мира по круговой системе. К тому моменту из восьми участников довоенного АВРО-турнира в живых остались шесть: Капабланка скончался в 1942 году. Пятеро были приглашены на чемпионат мира: Керес, Ботвинник, Эйве, Решевский и Флор. Файн отказался от участия. Саломона Флора позднее заменил Василий Смыслов.
Керес уверено начинал каждую из четырёх стартовых партий, но дважды проиграл (при двух выигрышах). В поединках следующего круга Керес во второй раз победил Смыслова и вновь проиграл Ботвиннику. В 9–12 турах Пауль одержал две победы, сыграл один вничью и проиграл Ботвиннику в третий раз.
В 13–16 партиях Керес провалился. Он смог обыграть Эйве (который стал единственным участником турнира с отрицательным балансом побед и поражений), но потерпел три поражения кряду. Ботвинник четырежды обыграл Кереса и лидировал в общем зачёте. Следующие четыре партии (17–20) не оказали существенного влияния на турнирные расклады.
В последней для себя партии, 16 мая, в 25 туре, Пауль всё-таки выиграл у шестого чемпиона мира Ботвинника. Эта была его первая победа над чемпионом мира, она ввела эстонского шахматиста в число членов символического клуба победителей чемпионов мира Михаила Чигорина [символический клуб, объединяющий шахматистов мира, выигравших хотя бы одну партию с классическим контролем времени в официальном очном соревновании у действующего чемпиона мира. Шахматист, однажды завоевавший звание чемпиона мира по классической версии, выбывает из состава клуба — прим. автора].
Итоговый результат Кереса — 8 побед, 7 поражений и 5 ничьих, 10,5 очков из 20 возможных. Аналогичное количество баллов набрал Решевский, в активе Смыслова оказалось 11 зачётных единиц. Чемпионом мира за три тура до конца турнира с результатом 14/20 стал Михаил Ботвинник.
Керес становился победителем чемпионатов СССР 1950 и 1951 годов, был победителем в турнире в Щавно-Здруе в 1950 году, в Будапеште в 1952 году, в Гастингсе в 1955 году, в Мар-дель-Плата и в Сантьяго в 1957 году, в Стокгольме в 1960 году, в Цюрихе в 1961 году, в Бамберге в 1969 году, в Будапеште в 1970 году и в Таллинне в 1971 году.
В 1974 году Керес мог стать президентом ФИДЕ. Когда гроссмейстеру достаточно было дать принципиальное согласие, он по привычке покраснел, рассмеялся, а потом задумался и сказал: «Знаете, в Советском Союзе самостоятельно я могу разве что шахматные книжки писать…»
Уход из жизни и память
В 1975 году Керес победил на международном турнире в Таллинне, а потом поехал на турнир в Ванкувер. Там ему резко стало плохо, но на все вопросы он отвечал, что болят ноги, скрывая болезнь сердца. Он умер от сердечного приступа 5 июня 1975 года в Хельсинки, возвращаясь домой, не дожив полгода до своего 60-летия. На его похоронах в Таллине присутствовало свыше 100 тысячи человек.
В центре Таллинна Паулю Кересу воздвигнут памятник. Ещё один памятник был установлен к 100-летию со дня его рождения в Нарве в сквере на ул. Пушкина. В честь П. П. Кереса названы улицы в Таллинне, Пярну и Нарве.
Герой, которого все уважали
В завершение — воспоминания человека, который часто общался с Паулем Петровичем. Это советский и российский шахматист, 7-й чемпион мира по шахматам Василий Васильевич Смыслов:
«С Паулем Петровичем Кересом я познакомился на тренировочном турнире в Москве в 1939 году. Помню, Самуэль Решевский тогда спросил, а почему, собственно, турнир имеет такой статус и какие установлены призы. Оказалось, что призов вообще нет. «Тогда я понимаю, почему тренировочный», — заключил Решевский.
Мне было 18, Кересу — 23, но он уже встречался за доской с такими великими шахматистами, как Алехин, Капабланка и Ласкер. На АВРО-турнире в 1938 году он играл блистательно и поделил 1-2 места с американским гроссмейстером Ройбеном Файном. Этот успех по существу давал Паулю Петровичу право вызвать на матч за звание чемпиона мира самого Александра Алехина. Поэтому, можно сказать, Керес уже с тех пор стал продолжателем традиций классических шахмат.
Пауль сразу же произвёл на меня впечатление очень корректного человека — как в повседневной жизни, так и за шахматной доской. Вид у него был спортивный, что неудивительно, — он входил в десятку лучших теннисистов Эстонии. Кстати, с этим его увлечением связана одна забавная история. Как-то Пауль Петрович отправлялся на теннисный турнир в составе команды Эстонии, и в бухгалтерии Спорткомитета СССР при оформлении поездки ему выдали билет в плацкартный вагон. «Я же гроссмейстер по шахматам!» — воскликнул Керес. «Вот именно, что по шахматам, а сейчас вы едете как представитель другого вида спорта», — парировал чиновник.
Но всю свою жизнь Пауль посвятил шахматам. Мне кажется, такая жизнь достойна признания. Ведь творчество приближает человека к высшим духовным ценностям. А Керес оставил миру великолепные образцы творчества. Это был шахматист яркого дарования. Он отлично разыгрывал все стадии партии. Был блестящим знатоком испанской партии, написал книгу об этом дебюте. Прекрасно разбирался в комбинационных осложнениях — в этом плане его было крайне трудно превзойти даже Талю с Фишером. Такой же безукоризненностью, как стиль одежды Кереса, отличались и его анализы, в том числе столь сложных позиций, как «ферзь с пешкой против ферзя». Тогда, в отсутствие компьютеров, это было настоящим подвигом. Кстати, современные компьютерные исследования подтвердили правильность тех оценок. Широко известны и другие позиции, проанализированные Кересом и вошедшие в теорию окончаний.
Разносторонний талант Пауля — как поэта в шахматах (в юности он составлял задачи, а затем стал прекрасным этюдистом), блестящего аналитика и выдающегося шахматиста, — позволил ему на протяжении многих лет входить в элиту шахмат и выступать за сборную страны.
Правда, Ботвинник вскользь отметил, что Пауль Петрович не всегда проявлял себя в обстановке высокого нервного напряжения. Впрочем, это мнение Ботвинника, который был не лишён наблюдательности.
Вспоминаются турниры и командные соревнования с участием Кереса. Так, на Олимпиаде в Амстердаме в 1954 году он играл на четвёртой доске и стал своеобразным «джокером» нашей сборной — набрал 13,5 очка из 14! Он был прекрасным командным шахматистом. Тогда, кстати, никто не выказывал недовольства, даже если — в интересах команды — попадал в число запасных. Настолько велик был круг претендентов на место в сборной. И все Олимпиады проходили под знаком нашего огромного превосходства.
Минувший век вообще для шахмат был исключительно интересным. Тогда они пользовались огромной популярностью, особенно в нашей стране, ведь в отличие от нынешних времен были прежде всего искусством. А какое созвездие имён! Любое соревнование привлекало огромное количество зрителей. Так что успехи Пауля заслужили всеобщее уважение.
На мой взгляд, у каждого шахматиста есть определённый период, когда он способен достичь максимального результата. Как тут не вспомнить тонкого психолога Ласкера, который долгое время встречался в матчах на первенство мира с шахматистами, уже прошедшими пик своей творческой энергии (и то чуть не проиграл Шлехтеру). Обстоятельства жизни Кереса сложились так, что его лучшие в творческом отношении годы пришлись на Вторую мировую войну, которая помешала ему реально побороться за чемпионский титул. Тем не менее он всегда был на первых ролях, но, пожалуй, ему не хватило турнирного счастья, чтобы реализовать свою мечту — сыграть матч на первенство мира.
У нас с Паулем Петровичем было достаточно острых поединков за шахматной доской, проходивших с переменным успехом.
Не знаю шахматиста, который не уважал бы Кереса. А истоки поистине всенародной любви к Паулю Петровичу, на мой взгляд, кроются прежде всего в его дружелюбии и корректности. И за доской, и в жизни он всегда вёл себя по-джентльменски, с уважением относился к своим партнёрам. Да и сама манера его игры вызывала симпатию.
Кереса любили и в Спорткомитете, но однажды и он подвергся штрафным санкциям. Пауль Петрович нарушил порядок, заведённый в высших партийных организациях, «неудачно» пообедав в Праге с тогдашним чешским диссидентом, известным гроссмейстером Людеком Пахманом (эмигрировавшим позднее из социалистической Чехословакии в капиталистическую ФРГ). Потом наши шахматисты шутили: ну вот, такой безукоризненный Пауль Петрович, знавший все особенности «этики» спортивных властей, позволил себе столь неосторожный поступок!
Вследствие этого он на некоторое время был отстранён от выступлений в зарубежных турнирах, а я был удостоен особой чести Спорткомитета — Пауль стал моим тренером. Именно в таком качестве он поехал со мной в 1970 году на межзональный турнир в Пальма-де-Мальорку. Помню, в одной из партий я пожертвовал ладью записанным ходом. И в нашем совместном анализе Пауль мгновенно нашёл интересную возможность, которая в итоге привела меня к победе. Справедливости ради отмечу, что нами была найдена и защита за соперника, дававшая ему ничью.
Пауль Петрович умел владеть собой — даже в момент своего «тренерства» держался очень корректно и на судьбу не обижался. Он принимал жизнь, какая она есть, — со всеми её радостями и трудностями. Понимал, что она неоднозначна и не всегда улыбается человеку, которому на жизненном пути уготовано свыше немало препятствий. В душе же, по-моему, Керес был оптимистом.
В военные годы он остался с семьёй в Эстонии и должен был зарабатывать на хлеб насущный, выступая в турнирах, что послужило причиной претензий к нему со стороны советских властей. Однажды я спросил: «Пауль Петрович, а как играл Алехин?». Он рассмеялся: «Соображал неплохо! Помню, в нашей партии, году в 1943-м, я подготовил интересную новинку в королевском гамбите. Так Алехин за доской с ней разобрался и сумел меня обыграть».
Керес никогда не касался темы своих непростых взаимоотношений с Ботвинником, в частности, почему он играл так неудачно против патриарха. Керес и в этом плане проявил себя безукоризненным человеком. Хотя кое-кого до сих пор продолжает волновать этот вопрос, возможно, тайна, которую Пауль Петрович унёс с собой.
Он никогда не употреблял спиртного. В жизни придерживался строгих манер, но пошутить любил: «Не ожидал такого счастья. Сделал глупый ход и сразу партию выиграл!» У Кереса были свои любимые выражения, которые он частично почерпнул из разговоров с шахматистами. Однако все его шутки были в рамках приличия и ни для кого не носили обидного характера.
Керес везде был желанным гостем, прекрасно владел немецким языком. С ним дружили многие известные люди, например, замечательный певец Георг Отс. У Пауля Петровича было своеобразное хобби: он знал наизусть расписание движения самолётов — какие и когда делать пересадки, в том числе и в зарубежных аэропортах. Информацию он черпал из проспектов и брошюр авиакомпаний, которые никогда не забывал прихватить в аэропортах. Однажды он рассказал мне такую историю, кажется, это было в 1954 году. В Аргентину летела советская делегация. И Пауль выбрал маршрут, который позволил сэкономить несколько тысяч долларов. Но когда эти деньги торжественно привезли в Спорткомитет, бухгалтерия была крайне недовольна: зачем вы лезете не в свои дела! Нарушили, мол, графу в отчётности. И вместо благодарности Пауль Петрович был вынужден выслушивать упрёки. В наше время из Кереса получился бы отличный менеджер!
Помню последнюю нашу встречу — незадолго до смерти Пауля. По дороге на турнир в канадский Ванкувер он заглянул к нам домой. Приглашал на своё 60-летие. Выглядел прекрасно — ничто не предвещало роковой развязки. Видимо, большая нагрузка, связанная с перелётом и участием в турнире (первое место!), а также очень тёплый приём и, как следствие, огромное число встреч, сеансов — повлияли на его здоровье. И к великому сожалению, пришлось мне ехать не на юбилей, а на похороны Пауля Петровича. Безвременный уход из жизни яркого и симпатичного человека…
Ещё в самом начале своей шахматной карьеры я участвовал в турнире в Пярну. И сразу же понял, что Пауль в Эстонии — национальный герой.
На 70-летие Пауля Петровича в Таллинне поставили балет «Живые шахматы» — показывали красивые партии, выигранные им. Видно, что Кереса в Эстонии очень любят, его портрет на банкноте в пять крон, наверное, единственный в мире среди шахматистов. Очень сожалею, что не смогу принять участие в торжественных мероприятиях, посвящённых 90-летию со дня рождения Пауля Петровича. Желаю эстонским шахматистам достойно отметить памятную дату и посвящаю Паулю свой оригинальный этюд».
Светлая память.
Читайте по теме:
10 июня: День прощания Эстонии с Паулем Кересом
Игорь Круглов: Пауль Керес — «наследный принц шахмат»
Яан Эльвест: Эстония вкладывает деньги в бесперспективный футбол, а развивать надо шахматы