«Мы очень любим оперу», или Как советская вокальная школа обжилась на Западе

— Что из себя представляет одесская вокальная школа?

— Одесская вокальная школа — это в первую очередь сильнейший профессорско-преподавательский состав высшего уровня и традиция, которой уже много больше ста лет. На протяжении 5—6 лет опытнейшие педагоги обучают мастерству пения юные дарования. В годы моего обучения (это ещё в советское время) на кафедре сольного пения работали добрый десяток замечательных профессоров. Самым знаковым педагогом для меня стала Поливанова Галина Анатольевна — мой педагог по вокалу, профессор, академик, завкафедрой сольного пения. Она предоставила мне возможность обучаться в её классе вокальному мастерству, став моей «матерью в искусстве». К сожалению, в 2020 году на 92-м году жизни перестало биться её сердце, и боль за утрату моего мастера не отпускает меня до сих пор.

На кафедре была единая структура: все педагоги приходили со своими учениками к ней на консультацию, а в случае, если её ученики не справлялись с поставленными задачами, Галина Анатольевна созывала всю кафедру для консультации своих учеников. Так, в один из сложных периодов моего обучения профессор созвала кафедру для моей консультации. После моего выступления все педагоги поочерёдно высказали свои замечания и пожелания, что невероятно помогло мне и придало уверенность в себе. Благодаря такому вниманию студенты всех факультетов чувствовали себя как за каменной стеной.

У нас существовали, как нигде в мире, бесплатные подготовительные факультеты (1-е и 2-е подкурсы). Ещё была бесплатная педпрактика, где студенты, а также их педагоги консультировали и обучали всех желающих. Я сама, будучи студенткой Одесского института инженеров морского флота, бегала в консерваторию на педпрактику. И мне невероятно повезло с моими первыми учителями, а это тогда были ещё студенты-выпускники: Анна Джулай, Дима Харитонов, Катажина Любинска (Польша). Все они давно заявили о себе в искусстве — как на родине, так и за рубежом, а тогда они дали мне невероятный толчок в реализации осуществления моей мечты — заняться профессионально оперным пением. До сих пор вспоминаю о них с огромной благодарностью.

В какой ещё консерватории можно сосчитать такое количество лауреатов и дипломантов международных, всесоюзных, всеукраинских конкурсов среди студентов, какое колоссальное усилие прилагала кафедра сольного пения для осуществления поездок на международные конкурсы наших студентов! В советское время поездки за рубеж были связаны с открытием виз и поиском материальных средств — валюты. Приоритетом для Одесской консерватории всегда были конкурсы, которые на самом деле являются высшей формой обучения и признания для студентов. И этот шанс был предоставлен каждому из них. Так что моих соучеников, прославляющих нашу любимую Одесскую консерваторию, можно встретить на подмостках многих сцен по всему миру.

 

— Как Вы попали на работу в Германию ?

— После успешного выступления на международном конкурсе вокалистов в Карловых Варах (бывшей Чехословакии) я попала в концертную группу Одесской консерватории, которая должна была выступать в Баварии в рамках культурного обмена между Западной Германией и СССР. Спонсором этой поездки выступили две немецкие фирмы и существовавшее тогда Черноморское морское пароходство. Наша концертная бригада состояла из певцов, инструменталистов и композиторов во главе с моим педагогом Галиной Поливановой и непосредственным моим концертмейстером и большим другом — заслуженной артисткой Украины, лауреатом международных конкурсов Мариной Кичерской.

После отличного выступления в Баварии нашим вокалистам, в том числе и мне, был предложен двухгодичный контракт солиста театра земли Рейнланд-Пфальц в городе Кайзерслаутерн. Далее контракт постоянно продлевался. Во времена СССР мало кто видел заграницу. Пребывание в чужой капиталистической стране стало для меня серьёзным испытанием. Ни знакомых, ни родственников, ни преподавателей не было рядом. Мой немецкий язык был слабым (в школе я учила английский). И самое главное — надо было знать специфику западных театров: все оперные спектакли шли на языке оригинала.

В первый год контракта я участвовала в семи оперных премьерах.

Молодой начинающей певице, практически со студенческой скамьи окунувшейся в творческую театральную среду Запада, работа на сцене стала настоящим потрясением. Спасла «закалка» Одесской консерватории и моего профессора, а также огромная поддержка моих родителей. Также было нелегко первые два года находиться по контракту в Германии, со мной не было моих любимых и самых дорогих мне людей — мужа и шестилетней доченьки. Тоска по родине, родителям, преподавателям, мужу и маленькой дочурке отбирала все силы. В который раз говорю спасибо моей родной Одесской консерватории и всему профессорско-преподавательскому составу, которые нас воспитали «победителями». Годами в нас вкладывались бойцовские качества, воспитывались понятия трудолюбия и стремления к постоянному совершенству. Без таких качеств практически невозможно было бы работать в театре. Как теперь я понимаю, попасть в театр — это ещё не значит проработать в нём долгие годы.

 

— В каких театрах, на каких фестивалях пели, и что именно?

— В студенческие годы, во временя СССР, моим выпускным спектаклем стал « Любовный напиток» Гаэтано Доницетти, в котором я исполнила партию Джанетты. А затем была работа в театрах Западной Германии и Европы.

Первый контракт был в Пфальц-театре в Кайзерслаутерне (1991—1998). Далее — оперный театр в Галле (1996), фестивали в Бад-Херсфельде (1998—1999), юго-восточные театры Баварии (1999—2000). Начиная с 1995 года на протяжении 17 лет я работала постоянной солисткой Гамбургской филармонии (1995—2012), гастролировала в Дортмунде, Кёльне, Франкфурте, Людвигсхафене, Рюссельсхайме, Эрлангене, Марбурге, Гёттингене и т. д. Выступали мы в Австрии, Италии, Чехословакии, Румынии, Нидерландах, Бельгии и др.

В 1998—1999 годах я — солистка пражского национального оркестра, турне по Германии, в 2000 году — солистка трансильванской филармонии, турне с национальным оркестром Румынии по Германии. В 2003 году — солистка московского национального оркестра, выступления в Большом зале им. Чайковского (Москва ), а также турне с программой Штрауса по Германии. В 2016 году — выступление на 23-м международном фестивале им. Иоганнеса Брамса (Австрия). 2017-м — выступление на фестивале «Oper im Berg» в Зальцбурге (Австрия). Выступления на международных конкурсах: 1990 год — Карловы Вары, конкурс вокалистов А. Дворжака, Чехословакия (лауреат), 1995 год — Гамбург, конкурс вокалистов им. Роберта Штольца, Германия, (лауреат), 1998 год — конкурс вокалистов «Дебют в Меране», Италия (дипломант) .

Я спела в трёх фильмах-операх и участвовала во многих проектах аудиозаписи — в основном концертных выступлений.

В моём репертуаре около 40 партий драматического сопрано и меццо-сопрано. Мои любимые — это Венус/Элизабет из «Тангейзера» Вагнера, Тоска из «Тоски» Пуччини и Леонора из «Трубадура»  Верди. Сейчас я веду активную концертную деятельность: камерное исполнение песен и романсов классиков. В последние годы я много занималась учёбой и публицистикой. Печаталась в различных научных журналах и выступала на различных научных музыкальных конференциях. Окончив в 2013 году аспирантуру Национальной музыкальной академии им. П. И. Чайковского (Киев), в марте этого года стала доктором философии, защитив диссертацию на тему: «Рихард Вагнер: становление творца в ранние годы творчества».

 

— Где Вам работалось и пелось лучше: там или здесь?

— Я не знаю, лучше ли мне пелось бы дома, так как я всего один раз исполнила партию Джанетты в «Любовном напитке» Доницетти в Одесской опере и сразу же, по окончании консерватории, уехала по контракту за рубеж. Выступление в «Любовном напитке» было моё первое и единственное на родине, тогда ещё в СССР.

Конечно же, свой начальный этап становления меня как оперной певицы я бы предпочла осуществить дома. Невероятно важно именно в начале твоего творческого пути иметь рядом плечо мастера-педагога и твоего концертмейстера — близкого друга. По возможности я часто прилетала домой для консультаций с моими любимыми, мне родными учителями.

С другой стороны, жёсткая система работы в театрах Западной Европы выработала во мне сильный иммунитет к сложностям. Мы так уже натренированы, что поём в любом часовом поясе, сразу после самолёта, поезда, как говорится, с колёс — и сразу на сцену… Умение в кратчайший срок выучить оперную партию на языке оригинала, выучить нотный текст без коррепетитора и прийти готовой на спевку или на пробы с режиссером, — это дорогого стоит. Вся ответственность по выучке партий ложится практически только на твои плечи. Сможешь быстро и эффективно подготовиться — считай, что контракт в театре у тебя продлён.

Лучше бы мне пелось там? Могу ответить ,что если бы мне представилась возможность петь дома, то, скорее всего, работалось бы и пелось мне в родных стенах намного легче и спокойней. Всё же интенсивность работы на Западе связана с постоянными стрессами, нехваткой времени на выучку и практически отсутствием свободного времени… Многие певцы, работающие за рубежом в таком интенсивном режиме, попадают в такую тяжёлую болезнь современности как «Burnout Krankheit», то есть «Болезнь Выгорания», или, попросту говоря, «Болезнь хронической усталости». В наших постсоветских театрах всё же до сих пор соблюдается щадящий режим работы певцов, до сих пор существует система защиты начинающего певца. Певец формируется, начиная со «стажёрской скамьи» (маленькие роли), далее — вторые роли и медленная постепенная подготовка к главным основным партиям. Дай Бог, чтобы эта система ещё сохранилась. У наших певцов нет такой загрузки в театрах, как в зарубежных, тем самым есть возможность более основательно и без стрессов подготовиться к новой роли и к предстоящей премьере.

— Вы довольны своей творческой судьбой?

— Я не только довольна своей творческой судьбой, я до сих пор не верю, что моя тайная мечта стать оперной певицей сбылась. Я благодарна своим маме и папе, которые меня отвели в музыкальную школу. Ещё в садике меня наказывали за то, что я тайно пробиралась в актовый зал, где стояло пианино, и, несмотря на запреты воспитателей, тихонечко нажимала на клавиши… А ведь меня могли и не отдать в музыкальную школу…. Ведь многие родители считают, что всё это несерьёзно: зачем ребёнку тратить время на занятие музыкой, а им — также средства.

Я помню своё первое пианино «Украина», которое купили мне родители в рассрочку на два года. А ведь могли и не купить. Пианино стояло у нас в доме на кирпичах, потому что пол в доме отсутствовал из-за нехватки средств. А ведь родители могли вложить деньги в стройку, а не в моё музыкальное образование (в советское время все музыкальные школы были платными, а суммы за обучение были немаленькие). Мне невероятно повезло с родителями. Всю свою душу и все свои силы, знания и средства они до последнего вкладывали  в меня.

В одно из моих дней рождения папа с мамой подарили мне полное собрание пластинок с записями мировых оперных звёзд (113 штук, фирма «Мелодия»). Такого замечательного подарка я не ожидала. Для этой покупки родители взяли кредит и выплачивали его многие месяцы. Эти записи перевернули мой мир. Прослушав их, я поняла, что хочу быть только оперной певицей. Низкий поклон моим любимым родителям. Через много-много лет, попав в Германию, я испытала первый шок, увидев на сцене знакомое лицо с обложки пластинки. Это была она — выдающееся испанское меццо-сопрано Тереза Берганса. После её выступления мы встретились. Я не могла тогда себе и представить, что на сцене она поёт намного лучше, чем на записях.

Слушая в молодости записи выдающегося советского баса Евгения Нестеренко, я также не могла себе представить, что через много-много лет буду с ним стоять на одной сцене в Германии в опере Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), где он исполнял главную партию Ивана Сусанина, а я — партию его дочки Антониды.

 

Могла ли я себе представить, что когда-либо буду общаться с выдающимся писателем современности Чингизом Айтматовым? В Пфальц-театре создавался новый оперный проект на либретто по произведению Айтматова «Пегий пёс, бегущий краем моря» на музыку замечательного немецкого композитора Маргарет Вольф. Тогда я не могла себе представить, что моё участие в проекте будет важно для него… Также приём в киргизском посольстве в Бельгии (где работал послом господин Айтматов) был овеян необыкновенным теплом и радушием его семьи, где особо выделялась мягкая и добрая красавица-жена, сумевшая превратить посольство в дом встреч близких друзей, где бесконечные беседы с великим мастером за ароматным чаем у многих запечатлелись в памяти.

 

Желание постоянно совершенствоваться привело меня на учёбу в мастер-классы мировых оперных звёзд: к величайшему испанскому тенору столетия Джакомо Арагалю, к чешке Квете Коничковой, к Евгению Нестеренко.

Я всё время нахожусь в мире оперы и чувствую себя в нём абсолютно счастливой!

— Какой вклад в европейскую музыкальную культуру вносят представители советской, постсоветской вокальной школы?

— Я выросла в постсоветской системе образования, когда музыкальное обучение было одним из сильнейших в мире и очень профессиональным. Соответственно, и советская вокальная школа  была одной из сильнейших в мире, несла в себе лучшие традиции русской классической и мировой вокальных школ, основанные на «вокальной педагогике» Михаила Глинки и преемственности многих вокально-технических, педагогических традиций итальянской школы «bel canto». Впоследствии она стала самостоятельной, яркой и неповторимой.

Во времена СССР талантливые студенты и начинающие оперные певцы часто стажировались в Италии. Так, ректор Одесской консерватории Николай Огренич прошёл такую стажировку. Его мастерство как вокалиста и талант педагога помогли сделать колоссальный рывок в учебном процессе. Любовь вокалистов к своему ректору была безграничной. В последние годы жизни он лечился от тяжёлого недуга в Германии. Узнав о пребывании нашего ректора в госпитале Германии, я созвонилась с моей коллегой, прекрасной певицей Ниной Радван, и мы молниеносно примчались к нему. Я не помню в своей жизни более яркой встречи ректора со своими выпускницами. Пообщавшись с нами какое-то время, он сказал: «Теперь я буду точно жить!». Затем обнял нас крепко, насколько позволяла его болезнь, на прощание. Какова же была наша радость увидеть его через какое-то время вновь в своём кабинете за рабочим столом в консерватории. Он был уже сильно ослаблен, но всю свою энергию до последнего вкладывал в учебный процесс и как вокалист брал под своё крыло всех певцов, помогая им чем только возможно.

Мы все, очутившиеся тогда за границей, старались быть достойными оказанной нам чести и представляли, конечно же, советскую вокальную школу и страну.

Но говорить о вкладе нашей советской вокальной школы в европейскую музыкальную культуру во времена СССР особо не приходится, так как в те времена буквально единицы выезжали за рубеж, что, конечно, было очень печально. Разумеется, это были одни из лучших: Вишневская, Архипова, Олейниченко, Образцова, Нестеренко, Милашкина, Атлантов и др. Из советских республик: из Эстонии — Отс, из Грузии — Анджапаридзе и Соткилава, из Литвы — Норейка, из Молдавии — Биешу, из Украины — Мирошниченко, Гнатюк, Руденко и др. Многие представители советской школы вокала до сих пор с успехом работают за рубежом в ведущих оперных театрах Европы, Америки. Среди них Шемчук, Калинина, Раутио, Гулегина, Ларин, Лейферкус, Хворостовский, Чернов, Бурчуладзе, я, Тамар и др.

Начиная с 1991 года, после «завала» СССР, наши блистательные оперные певцы как никогда часто были задействованы в спектаклях отечественных композиторов за рубежом. На театральных афишах Европы появлялись оперы наших композиторов, доселе им неизвестные: «Игрок», «Война и мир» Сергея Прокофьева; «Золотой петушок», «Моцарт и Сальери», «Снегурочка»  Николая Римского-Корсакова; «Алеко», «Скупой рыцарь» и «Франческа да Римини» Сергея Рахманинова; «Леди Макбет Мценского уезда» и «Нос» Дмитрия Шостаковича; «Князь Игорь» Александра Бородина, «Иван Сусанин» Михаила Глинки, «Соловей» Игоря Стравинского; «Чародейка», «Мазепа», «Иоланта» Петра Чайковского; «Хованщина» Модеста Мусоргского и т. д.

Благодаря участию наших певцов в этих спектаклях можно смело сказать, что представители советской и постсоветской вокальной школы внесли огромный вклад в развитие музыкальной европейской культуры, напрямую повлияв на репертуарную политику европейских театров.

Сегодня двери всех театров мира открыты для наших певцов, каждый выпускник может самостоятельно уехать за рубеж и прослушиваться в любом театре мира. При наличии отличной вокальной подготовки и знания языков у талантливого выпускника есть хороший шанс получить место солиста в зарубежном театре.

Безусловно, наши певцы обладают великолепными голосами, находятся в отличной физической форме и являются высокообразованными специалистами. Слушая за рубежом оперные спектакли, ты можешь практически сразу определить, в какой партии задействован певец с постсоветского пространства — по яркости, индивидуальности, прекрасному владению голосом и актёрским мастерством.

— Ваши музыкальные пристрастия?

— Они очень разнообразны и постоянно трансформируются, напрямую зависят от моего сегодняшнего внутреннего состояния. Индикатором моего восприятия музыкального произведения является моя внутренняя оценка: трогает меня это произведение или оставляет равнодушным!

Волею судьбы, попав в аспирантуру к замечательному профессору, доктору искусствоведения Марине Черкашиной, я неожиданно получила приглашение на концертное исполнение оперы «Вий» (по Гоголю). До последнего момента я не могла себе и представить, что именно Виталий Губаренко — выдающийся советский, украинский композитор, автор более 15 опер и балетов, а из них и композитор оперы «Вий», — не кто иной, как муж Черкашиной. Сидя в зале филармонии, я ощутила невероятно «электризующее» меня состояние. От мощи этого произведения я находились в состоянии оцепенения до последнего финального аккорда. Могу смело сказать, что я пережила величайшее потрясение!

Наверное, такое же, как и моя мама, которая, побывав на одном из моих вагнеровских выступлений (одного из моих любимейших композиторов), по окончании сказала мне: «Людочка, как ты можешь это исполнять? Эта музыка меня потрясла! Я проплакала всю программу, и сердце моё чуть не выскочило. Откуда у тебя эти силы и любовь к такой удивительной  музыке?! Это не музыка — это взрыв, вулкан, вселенная… Я не знаю, как её ещё можно описать…»

Я также восторгаюсь симфониями, которые затрагивают «мой нерв», дают мне колоссальную энергию: Артюра Онеггера, Арнольда Шёнберга, Густава Малера, Рихарда Штрауса, Дмитрия Шостаковича, Георгия Свиридова и другими.

В поп-музыке «классической симфонией» считаю тяжёлый рок, который заряжает своей неистощимой энергией, даёт мне много сил.

Люблю слушать вокалистов как оперных, так и представителей поп-музыки. Среди оперных исполнителей высоко ценю Томаса Квастхоффа, Рене Флеминг, Кирстен Флагстад, Дженит Бейкер и многих других… Среди представителей современной поп–музыки часто слушаю, к примеру, Лару Фабиан, Адель, Хейли Стейнфилд, Хейли Уильямс.

Также отдаю предпочтение современной электронной музыке, такой как музыка Антона Заславского (Zedd).

Являюсь большой поклонницей АВВА. С этой музыкой меня связывают молодость и многочисленные дискотеки, на которых мы отплясывали ещё студентами. Возращение АВВА на сцену не только у меня, но и у миллионов поклонников по всему миру вызвало восхищение и небывалый подъём жизненной энергии. Это невероятный подарок всем землянам в год пандемии. Мы все надеемся, что с мая по октябрь 2022 года все желающие смогут посетить их live-концерты в Лондоне! Остаётся им только пожелать сил и, главное, здоровья!

— Вы преподаёте в Германии. На каком уровне? Каковы достижения ваших  учеников?

—Около 25 лет назад мой муж Анатолий — прекрасный музыкант, аранжировщик, композитор, находясь со мной вместе в Германии, загорелся идеей создать частную музыкальную школу. Благодаря его бабушке и прабабушке (обе концертные пианистки) и его отцу (замечательному драматическому тенору) с детства он был окружён музыкой. В ранние годы именно в своей семье  он получил частное музыкальное образование. Через многие десятилетия, приехав в Германию, мой муж чётко знал, что хочет создать именно свою музыкальную школу под своим именем, взяв за основу преподавательский опыт своей семьи и педагогический опыт своего обучения в музыкальных учреждениях тогда ещё Советского Союза.

Я была категорически против этого проекта, думая, что это для нас неподъёмная ноша. Но настойчивость супруга сыграла свою роль, и, в дальнейшем и с моей помощью, музыкальная школа всё же была открыта в Кайзерслаутерне. И уже на протяжении 25 лет музыкальная школа Анатолия Холодова с успехом работает и развивается.

К активной преподавательской работе я приступила всего около десяти лет назад. Преподавательская работа в музыкальной школе дала мне невероятный шанс свободного передвижения в случае новых гостевых контрактов. К этому времени я уже смогла наконец-то добиться работы только солиста-гастролёра в оперных театрах и не была связана ни с одним театром постоянным контрактом. В случае моего отъезда учениками занимались педагоги, которые по условиям контракта замещали меня или моего мужа (он также концертирующий музыкант). Такого шанса — оставаться действующей оперной певицей и заниматься преподавательской работой — я не смогла бы получить ни в одном из образовательных заведений Германии.

 

Музыкальные школы на Западе существуют двух типов — государственные и частные, и они имеют мало общего с советскими или отечественными музыкальными школами. Набравшись опыта работы в музыкальной школе, могу смело сказать, что для того, чтобы быть успешным педагогом на Западе, необходимо обладать не только профессионализмом, но и умением идти «гигантскими шагами» в ногу со временем. В эпоху «информационного потока» невозможно, например, начать обучение пианистов, основываясь только на «Школе игры на фортепиано Николаева», хотя считаю, что это бесценная методика; как и невозможно давать бесконечное количество вокальных занятий, которые предоставляют педагоги наших постсоветских стран. Необходимо выработать в себе умение во время урока одного академического часа в неделю вложить объём недельной программы наших музыкальных школ, а именно сольфеджио, теорию музыки и т. д. То же самое относится и к вокальным занятиям: необходимо умение в довольно короткий по времени вокальный академический час вложить важные технические приёмы вокализации так, чтобы ученик мог без педагога самостоятельно заниматься всю неделю (хотя для вокалистов это самое тяжёлое испытание, особенно на начальной стадии обучения).

В советское время считалось, что лучшее музыкальное образование можно получить только в государственных музыкальных учреждениях (музыкальная школа, училище, консерватория). На Западе такого предписания не существует, и частные образовательные школы работают наравне с государственными.

Как пример успеха частного музыкального образования могу привести работу преподавателя по фортепиано, великолепной пианистки, моего хорошего друга, выпускницы саратовской  консерватории имени Л. В. Собинова Марины Заславской, которая с успехом в стенах нашей частной музыкальной школы вела свой блистательный «пианистический мастер-класс». Её сыновья Антон и Аркадий, обучавшиеся с четырёхлетнего возраста классической музыке и получившие  частное музыкальное образование прежде всего в своей семье — у родителей (отец также музыкант), провели свои детство и юность в Кайзерслаутерне. А сегодня успешно взошли на музыкальный  олимп. Антон (Zedd) в 25 лет — обладатель «European Border Breakers Award» и музыкальной премии «Грэмми» (2014 год) за песню «Clarity», исполненную совместно с британской певицей Foxes. Вместе со своим братом Аркадием они успешно работают с мировыми звёздами, среди них Кэти Перри, Леди Гага, Скриллекс, Хейли Уильямс, Селена Гомес, Кеша, Ариана Гранде, Шон Мендес, Трой Сиван, Лиам Пейн и другими.

 

Я специально привела пример частного музыкального образования, что в постсоветских странах  как правило не находило и до сих пор не находит должной поддержки.

В нашей школе имеются классы не только фортепиано, но и скрипки, аккордеона, электро- и акустической гитары, бас-гитары, клавишных. В земле Пфальц проходят ежегодные конкурсы юных музыкантов, и недавно моя ученица взяла второе место на одном из них.

Ни для кого не секрет, что в Германии, высокотехнологичной стране, люди работают очень интенсивно. Увлечение музыкой — это не просто тяга к знаниям, а и способ уйти от стрессов и, не дай Бог, попадания в болезнь века — «Синдром эмоционального выгорания». Поэтому не только юные дарования приходят на обучение в нашу школу, а также и много взрослых людей разных профессий. Это финансисты, учителя, юристы, профессора, инженеры, студенты университетов. Сейчас появилась и очень активная, новая и совершенно не изученная аудитория: это пенсионеры, которые стремятся свои лучшие годы на пенсии провести в гармонии с самым прекрасным видом искусства — музыкой. Это самая ответственная категория граждан. Они настолько стараются, настолько готовятся  к урокам, что порой ощущаешь себя перед ними просто неподготовленной школьницей.

Как правило, это та часть пенсионеров–трудоголиков, которые всегда занимали активную жизненную позицию и не хотят акцептировать свой статус пенсионера. Они активно принимают участие в концертах музыкальной школы, а также и в наших социальных проектах — выступлениях в домах престарелых, в различных клубах, на городских праздниках и фестивалях.

Я занимаюсь подготовкой певцов как к поступлению в высшие музыкальные заведения, так и к важным прослушиваниям в театры и хоры. Обращаются за помощью профессиональные певцы поп-эстрады. С огромным удовольствием работаю со всеми.

Наша музыкальная школа интернациональна. В ней занимаются не только немцы, но и французы, американцы, русские, немцы, венгры, испанцы, турки, индусы ,бельгийцы, поляки, канадцы и др. А это всё требует не только знания иностранных  языков, но и углублённого изучения их культур и акцептирования их вероисповеданий.

В связи с пандемией COVID-19 стремительным образом развился новый вид учебного процесса — обучение онлайн, всего за девять месяцев закрытия нашей музыкальной школы и в ней появилось дистанционное обучение. Мы настолько стремительно наладили онлайн-обучение, что теперь для меня работа с моими учениками из Вашингтона, Мюнхена или Торонто, да практически из любой точки планеты, не представляет никакого стресса. Главное — не забыть определить временной (часовой) пояс. Я люблю свою работу. В музыкальной школе преподаю с огромным удовольствием и радуюсь малейшим достижением моих учащихся, как начинающих, так и высокого класса профессионалов.

— Куда, по-вашему, идёт европейская вокальная культура, чего зрителям и слушателям ждать в скором будущем?

— Наблюдая последние 15—20 лет за оперной жизнью Европы, я обратила внимание на процессы, которые в корне изменили её облик. Это не естественная эволюция, а этакий «взрыв». Можно назвать это явление рождением «нового театра», где предшествующие ему традиционные представители «режиссёрского отряда», такие как В. Фельзенштейн, Б. Покровский, Ж.-П. Поннель, Ф. Дзеффирелли, являющиеся образцом совершенной гармонии, высшего единства музыкальной и театральной составляющих «оперного синтеза», для «новых» их последователей перестали быть какими-либо авторитетами.

Оперные постановщики «нового театра» заявили о себе как о единоличных творцах «нового феномена» в оперных спектаклях, эпатируя внешний облик и трансформируя на свой лад сюжетную основу. Режиссёрский оперный «новый театр», рождённый в результате «взрыва», выглядит на сегодняшний день отнюдь не устоявшимся. Он противоречив и к тому же не вытеснил окончательно театр более традиционный. Существуют как его сторонники, так и его отчаянные противники — как среди зрителей, так и в среде профессиональных деятелей. Ясно одно: опера окончательно стала театром!

 

Это уже не та опера, которая с возникновением её 200 лет тому назад успешно существовала на всех театральных подмостках мира, начиная от становления романтического репертуара и заканчивая знаменитыми постановками, созданными классиками оперной режиссуры второй половины XX столетия на сцене и на экране.

Практически такой же трансформации подверглась и вокальная школа. Всё меньше появляется возможностей у певцов блистать своим голосовым «бельканто»… И всё больше приходится на сцене выполнять «акробатические» номера, подгоняя вокальную линию под «шокирующую инсценировку». Уже практически везде в «новых постановках» красивый сольный кусок вокалиста не является центром оперного спектакля, а всё больше напоминает проходящий второстепенный номер, который теряется в буре событий, происходящих на сцене. Сценическое воплощение опер в западноевропейском театре всё больше напоминает повод для осмысления процессов современного бытия, для обогащения художественных ландшафтов настоящего. Совсем другую функцию берёт на себя оперный спектакль, например, в Украине, где постановщики не столько озабочены новыми сценическими идеями, сколько стремятся создать презентационный художественный продукт высшей категории.

При всём многообразии оперного репертуара и невероятного количества премьер, нынешняя пандемия сыграла злую шутку с театральной жизнью Европы, как, впрочем, и всего мира. Работа сотрудников театра на удалёнке, выпуск премьер при пустом зале, спевки, репетиции в неполном составе и т. д. подорвали хорошую исполнительскую форму многих музыкантов, что сильно отразилось на качестве спектаклей. Остаётся только ждать, что этот тяжелый период останется в прошлом, а театральная жизнь как Европы, так и всего мира вернётся в нормальное русло. Будем только надеяться, что жизнь современного оперного театра будет продолжаться с неослабевающей активностью!

Читайте по теме:

Письма поклонниц, советские афиши, рисунки — в Москве вспоминают Георга Отса

Цоя, Леннона и Ивасюка в Одессе объединила Стена рок-н-ролла

Нарвские дни оперы: «Петя и волк» в легендарном Кренгольме