Нежность к исчезающему городу
Спектакль начинается в четырёх разных местах, на четырёх пустырях: на задворках бывшей мебельной фабрики Александра Мартина Лютера; на нехоженых дорожках Пальяссааре, в окрестностях Юлемисте, где с проложенного над рельсами моста так увлекательно глядеть вдаль, и на Маарьямяги, где вроде бы всё знакомо, но и тут ждут сюрпризы. А затем все дороги ведут в театральный зал на улице Сакала, 3, где зрители видят снятый ими самими во время этих походов и стремительно смонтированный короткий фильм и узнают себя на экране.
Спектакль VAT-театра называется «Haihtuv Tallinn» — улетучивающийся, развеивающийся, исчезающий в тумане Таллинн. Это — иммерсивная постановка, тот вид театрального зрелища, когда барьер между зрителями и актёрами отсутствует, зрители вовлечены в представление, активно участвуют в нём. В каждой локации зрителей делят на группы по пять человек; на каждую группу выдаётся один мобильный телефон, и тот, кому выпало стать на этот час «оператором», выполняет задания от ведущего, снимет то, что укажет работающий с публикой артист. У нас (я был на этом спектакле в той части публики, которая начинала свой поход с автобусной остановки Веэренни, возле фабрики Лютера) одним из «операторов» оказалась девочка лет 12 — и надо было видеть, с каким воодушевлением выполняла она задания!
Идея и разработка постановки принадлежит Сандеру Пыльдсаару, локации выбрал Франческо Россо, над конкретным образным решением работали драматург Михкель Сеэдер и режиссер Ааре Тойкка, а вели зрителей по знакомым и в то же время незнакомым местам актёры Элина Рейнольд, Ловийзе Каппер, Марго Тедер и Меэлис Пыдерсоо.
Разумеется, маршруты очень разные, и впечатления у зрителей разные; я могу рассказать только о том, что видел на вроде бы небольшой, но, как оказалось, таившей в себе много загадок и новых знаний территории фабрики Лютера, однако при всём при этом выбор локаций и то, с чем приходили к публике артисты и что хотели сказать ведомым ими спутникам, едины.
Это очень ностальгическая постановка. Грусть по исчезающему неповторимому своеобразию города, по тому, как его индивидуальность закатывают в асфальт, прячут в бетон, заслоняют небо однообразными сооружениями, набитыми, как улей сотами, различными офисами, которые постоянно множатся — без видимой пользы для жителей города.
Части зрителей выпало устроить пикничок на рельсах, по которым давно не ходят поезда. Другой части — продираться сквозь кустарники Пальяссааре — совсем не голого, а изрядно заросшего полуострова. Я могу рассказать только то, что видел сам.
Гении места и следы пребывания человека
Городу с прошлым, с многовековой историей, не меньше, чем современная инфраструктура, необходимы потайные уголки, места силы и памяти, которые пробуждают тягу к открытиям и питают человека своей древней энергией, идущей от четырёх стихий — земли, воды, огня и воздуха. Заблудиться в своём родном городе, особенно в светлых ещё сумерках — может оказаться большим подарком для воображения и души. Узнаешь и переживёшь многое. И поймёшь: не зря сбился с пути!
Каждый их четырёх актеров, участвующих в спектакле, берёт на себя обязанность стать гением места; чем-то вроде духа-покровителя этой территории; этот дух ведёт нас — чуть не сказал: как Вергилий Данте по кругам Ада, но, боюсь, что Данте назвал бы адом не пустынные места, по которым проходят маршруты иммерсивного спектакля, а остающийся вне их современный город. Покровителю места дано свершать обряды — и в заключение прогулки мы в этом убедились и сами приняли участие.
Гением места, или, как она себя назвала, вечным здешним призраком, была актриса Элина Рейнольд.
А первым местом силы, строением, излучавшим особую энергию, к которому она нас привела, — старинная водонапорная башня.
Где-то вокруг шумел город, проезжали автобусы, скользили трамваи, а здесь, на этой территории, царили тишь и забвение; можно было заглянуть в окно бывшего цеха — и увидеть там пустоту и запустение.
«Дух места» поведал, что поначалу здесь — на далёкой городской окраине — была лесопильня; в 1880 году Александр Мартин Лютер начал здесь мебельное производство. В начале ХХ века он привлёк к строительству новых зданий выдающихся архитекторов. Фабричный корпус, пожарное депо и виллу владельца фабрики, в которой сейчас работает ЗАГС, спроектировали знаменитые петербургские зодчие Алексей Бубырь и Николай Васильев; Народный дом (т. е. клуб для рабочих фабрики) — выдающиеся финские архитекторы Элиэль Сааринен, Армас Линдгрен и Херман Гезеллиус. Позже, после Первой мировой войны, по специальному проекту уже очень известных тогда эстонских архитекторов Херберта Йохансона и Эугена Хаберманна были построены жилые дома для рабочих фабрики.
А. М. Лютер и его сыновья были успешными бизнесменами. Предприимчивыми и изобретательными. И понимали, что своему благосостоянию обязаны не только собственными талантами и кругозору, но и трудом тех, кто работал на их фабрике. И эти качества сегодня тоже уходят в туман, рассеиваются в скупом на заботу о человеке времени. Найдите среди современных крупных бизнесменов таких, как Лютер!
… Шли годы, менялись власти. В 1990-е годы в помещении фабрики разместились множество мелких мастерских. Одним из заданий для зрителей было: найти (в заброшенном помещении) следы пребывания человека. И мы нашли — ноты, оставленные кем-то на подоконнике; угол, где на стене висел давний календарь, а в тесной клетушке нашлись старые компьютерные мониторы, давно вышедшие из употребления дискеты (ностальгические эмоции они вызывают), ценник ремонтной мастерской, ещё в кронах…
Хозяйка «Печальной редиски»
К каменной стене брошенного цеха притулилась кособокая деревянная постройка.
Наш «Дух места» рассказала, что когда-то она владела этим домишкой и держала в нём магазинчик под названием «Печальная редиска». Там продавалось всё — от овощей до карандашей и носков. В начале 1990-х, когда не было ещё супермаркетов. Хозяйка знала своих покупателей: друзьям продавала дёшево, остальным — подороже; позволяла брать в долг, но потом взыскивала с небольшим процентом. Рядом свой малый бизнес вели вьетнамский парнишка Лим, торговавший восточными чаями, и латианоамериканец Аррай, снабжавший подростков красочными наклейками. Была там ещё и очень отзывчивая женщина Мария, поведения нестрогого, но, заметила Хозйка «Печальной редиски», время трудное, каждый выкручивается, как может. Летом на этом пятачке устраивали маленькие ярмарки, чаепития и пр. Все были друг для друга родными и близкими.
Потом было предписано освободить территорию. Хозяйка боролась за существование, ходила в горуправу, попросила о помощи знакомого журналиста, тот написал статью в защиту маленькой идиллии среди руин индустриального пейзажа, — всё напрасно.
Было или не было? Элина Рейнольд рассказывала эту историю так убедительно, с такой болью, что трудно было не поверить. В эти минуты она была хозяйкой «Печальной редиски».
И вспомнилось вот что. В начале 1990-х, когда ещё существовал журнал «Радуга», двойник, но не клон «Vikerkaar», я перевёл для него роман Михкеля Муття «Пингвин и кот-стервятник». Действие происходило летом 1991 года за несколько недель до восстановления независимости. Ощущение свободы носилось в воздухе, и главный герой, молодой человек лет 28, представлял себе будущее, как спокойную размеренную и почти идиллическую добропорядочную буржуазную жизнь. Какой была в его глазах Первая Эстонская Республика. Но вся действительность вокруг него подсказывала, что всё будет иначе, вокруг сновали пролазы, демагоги и популисты, которым предстояло и в свободном государстве быть наверху, ибо субстанция, из которой они состоят, обладает прекрасной плавучестью, а герою романа предстояло быть оттеснённым на задворки жизни.
«Haihtuv Tallinn» — тоже воспоминание о прошлом и прекрасных мечтах.
Представление завершилось ритуалом: похоронами редиски (крошечный могильный холмик, серьёзные и печальные лица, соболезнования хозяйке). И заклинанием, когда все воздевали руки к нему и наклонялись к земле, стараясь почерпнуть энергию и селу, которая таится в этом вроде бы знакомом и всё же таком таинственном месте. Потому что исчезнуть может всё, только не память и вера.
Читайте по теме:
Комментарии закрыты.