Бородоборчество

Царь Пётр I вошёл в историю как решительный преобразователь России. Его борьба с бородами стала одной из самых одиозных реформ в истории страны. Нововведение вызвало яростный протест со стороны мужской части населения: бородачами на рубеже XVII–XVIII веков в России были практически все — от простых крестьян до знатнейших бояр. Окладистая борода «от виска до виска» являлась и украшением, и признаком мужественности, и символом приверженности православной вере.

«Легендарное» законотворчество

Итак, первым петровским указом, касающимся бород, принято считать изданный Петром указ «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов, о хождении раскольникам в указанном для них одеянии» от 26 августа [5 сентября] 1698 года, запрещавший ношение бород с 1 сентября того же года. Якобы Пётр утвердил его сразу же после возвращения из Великого посольства.

В ходе дипломатической миссии 1697–1698 годов молодой самодержец подписывал важные договоры и вступал в коалиции с монархами, а также знакомился с жизнью и порядками передовых стран Европы.

За границей Пётр Алексеевич обнаружил, что в тех краях бороду уже никто не отращивает. Более того, длинные бороды считались архаизмом и проявлением варварства. В них видели уродство и антисанитарию (что и немудрено, ибо мылись просвещённые европейцы, прямо скажем, нечасто). Те же упрямцы, которые по каким-либо причинам отказывались сбривать бороду, платили налог. В Англии налог на бороду ввёл ещё король Генрих VIII в 1535 году. Его дочь Елизавета I последовала примеру папеньки: налогом облагалась любая борода, растущая больше двух недель. Во Франции подобного запрета добился в 1576 году кардинал Карло Борромео.

Возможно, конечно, что «бородоборчество» действительно в России началось, как только Пётр Алексеевич ступил на родную землю. Брил ли царь бороды боярам самолично или перепоручил эту работу своему шуту, выяснить сейчас крайне затруднительно. Хотя на эту тему написано несколько картин и сочинено бесчисленное множество анекдотов.

Появился даже «апокриф», согласно которому Пётр Алексеевич так объяснял своё неприятие буйной растительности на лицах подданных: «Я желаю преобразить светских козлов, то есть граждан, и духовенство, то есть монахов и попов. Первых, чтобы они без бород походили в добре на европейцев, а других, чтоб они, хотя с бородами, в церквах учили бы прихожан христианским добродетелям так, как видал и слыхал я учащих в Германии пасторов».

И всё же наличие упомянутого указа 1698 года вызывает серьёзные сомнения. Во всяком случае, в монументальном и очень подробном сборнике «Полное собрание законов Российской империи», охватывающем период с 1649 по 1913 годы, указа с подобным названием и содержанием за 1698 год и в помине нет.

Первый же широкодоступный документ, который прямо регламентирует правила ношения бороды, появляется лишь в 1705 году. Он датирован 16 [27] января и называется «О бритии бород и усов всякого чина людям, кроме попов и дьяков, о взятии пошлины с тех, которые сего исполнить не захотят, и о выдаче заплатившим пошлину знаков».

Согласно этому указу, на бороды была установлена разрядная сетка налога. «А буде кто бород и усов брить не похотят, а похотят ходить с бородами и с усами, и с тех имать», — недвусмысленно говорилось в документе.

 Было установлено несколько тарифов:

• с гостей и гостиной сотни первыя статьи по 100 рублей с человека («гостями» в те времена называли купцов);
• средней и меньшей статьи, которые платят десятые деньги меньше 100 рублей, с торговых и посадских людей по 60 рублей;
• с царедворцев и с дворовых, и с городовых и всяких чинов служилых и приказных людей по 60 рублей с человека;
• третья статья, с посадских же и с боярских людей и с ямщиков и с извозчиков и с церковных причётчиков, кроме попов и дьяконов, и всяких чинов с московских жителей по 30 рублей с человека в год (30 рублей в тот период составляли годовой оклад пешего воина, поэтому борода стала очень дорогим удовольствием).

Не платили пошлину только крестьяне, но каждый раз за въезд и выезд из города он отдавали по копейке «с бороды».

Бороду с плеч!

«Русь превратилась в цирюльню, битком набитую народом, где один сам подставлял свою бороду, другому насильно брили», — писал о той эпохе Николай Гоголь.

 

Первоначально запрет на ношение бороды вызвал бурное недовольство во всех слоях общества. «Босое рыло» вступало в конфликт с культурными традициями и религиозными нормами: церковь считала бритьё бород грехом и не благословляла безбородых.

Брадобритие было официально запрещено правилами VI Вселенского Собора и святоотеческими писаниями. Святые отцы считали, что бреющий бороду тем самым выражает недовольство внешним обликом, который Творец дал человеку, оттуда возникает желание «поправить» Бога. Не случайно на иконах без бород и в коротком платье изображались лишь слуги дьявола (бесы), противные Богу.

Пётр церковные постулаты в качестве догмы не воспринимал. Более того, он не понаслышке знал, во что выливается желание церкви действовать собственным курсом. На его памяти случилось несколько смут, в которых высшее духовенство играло отнюдь не «мобилизующую» роль, едва не стоившую жизни юному царю и его родне.

Бритьё бород стало для царя отчасти личным выпадом против тогдашнего патриарха Адриана — сторонника старого мироустройства. Ещё в 1690 году при выборе нового патриарха Пётр высказывался в пользу митрополита Маркелла, но консервативное светское и церковное большинство предпочло Адриана, выступившего против сближения с иноземцами и требовавшего сохранения религиозного уклада и традиционного быта.

В итоге указ о бородах словно разворошил осиное гнездо. Одни почитатели старины, пусть и безрезультатно, намеревались обличить монарха в нарушении традиций и богомерзких деяниях. Другие вовсе считали Петра I антихристом и распространяли прокламации против царя, брадобрития и введения зарубежного платья. Третьи ради сохранения бороды жертвовали свободой и жизнью, а четвёртые оказывали «тихое» сопротивление, саботируя исполнение высочайшей воли.

Тем не менее большинство податных сословий, выбирая между растительностью на лице и жизнью, выбирали последнюю: «Что отрастёт, глава ли отсечёная или брада обрееная?»

Добровольно приняла бритьё бород, а также прочие нововведения — европейскую одежду, курение табака и публичные собрания, и значительная часть привилегированных слоёв петровской России (дворяне, мещане, воинские и гражданские чины). Они наверняка хорошо понимали, что отказ от ношения той же бороды — ничтожная плата за возможность принимать участие в грандиозных событиях, которые обещали всем участникам серьёзный выигрыш в социальном положении. Фактически отказ от бороды становился «пропуском» к возможности воспользоваться множеством придуманных Петром I новых социальных лифтов, и «птенцы гнезда Петрова» очень хорошо понимали, насколько эта плата невелика.

Таким образом, отсутствие бороды становилось символом верности царю, а её сохранение выглядело потенциальной нелояльностью.

Бороду в казну!

Помимо политических аспектов, указ задумывался также как способ пополнения казны. Масштабные боевые действия и создание регулярных армии и флота требовали громадных расходов, которые всё меньше удавалось компенсировать за счёт передела высокопробных серебряных монет в низкопробные и перехода на медные.

Пётр и его окружение искали новые источники доходов: именно тогда были введены государственная монополия на продажу соли, специальные налоги на бани, постоялые дворы, бортные угодья и др. Введение бородовой пошлины было лишь одним из многих финансовых мероприятий 1704-1705 годов.

Общее число отчеканенных бородовых знаков, выдаваемых каждому заплатившему налог, приближалось к 50 000, поэтому их полная реализация могла бы пополнить казну на 1,5 миллиона и более рублей, не считая сборов с прибывавших в города крестьян, — громадная сумма по тем временам (ежегодный бюджет России в те годы составлял порядка 4-5 миллионов ефимков ⁄ рублей).

 

Однако в действительности ежегодные бородовые сборы только однажды, в 1705 году, превысили 4000 рублей, а в 1706–1708 годах колебались, по данным Земского приказа, между 3100 и 3700 рублями. Ежемесячные суммы платы с крестьян в Москве колебались между 10 и 60 рублями (в сентябре 1706 года сбор прекратился). С фискальной точки зрения бородовой сбор оказался провальным.

Неудача сбора отчасти объясняется тем, что не был урегулирован порядок его взимания. Например, сколько времени давать горожанам и крестьянам на стрижку бороды, взимать ли деньги с горожан, укоротивших бороду, но не сбривших её полностью, и др. Многие купцы и горожане, уличённые в ношении бороды, уверяли власти, что отпустили бороду из-за болезни и были пойманы во время похода к цирюльнику.

Разной тактики в отношении взимания сбора придерживались и на местах: даже в расположенных недалеко от Москвы и Петербурга городах местные власти часто смотрели на невыполнение указа о брадобритии сквозь пальцы, ограничиваясь выборочным сбором с прибывших в город крестьян.

Главное, чтобы костюмчик сидел!

Борьба с бородами не была просто прихотью Петра. Царь стремился европеизировать весь облик своих подданных, в том числе переодев их из русского национального костюма в западное платье. С 1700 по 1724 годы было издано 17 различных указов, регламентирующих правила ношения костюма европейского образца, типы тканей, отделку форменного и праздничного платья.

Появились и бенефициары реформы внешнего облика: портные, шившие новые костюмы, купцы, торговавшие иностранными тканями, и цирюльники.

Именно на петровскую эпоху приходится появление в России манекенов. Людям пытались наглядно доказать, что европейское платье — не так уж и пошло, зато удобно, недорого и комфортно.

С интервалом в год — 17 декабря 1713 года и 17 декабря 1714 года — последовали два указа, которые уже требовали, чтобы «русским никаким платьем не торговали, и никто такого платья и бород не носил».

Наказание нарушителям грозило куда серьёзнее денежного штрафа. Например, указ 1714 года прямо говорил, что нарушителям «за такое их преступление учинено им будет жестокое наказанье и сосланы будут на каторгу, а имение их движимое и недвижимое взяты будут на великого государя без всякия пощады».

Бородатое продолжение

В 1706–1721 годах в России не было издано ни одного общероссийского указа в отношении брадоношения, но появлялись распоряжения, касавшиеся отдельных городов. Так, 23 февраля 1707 года появился указ, подтверждающий необходимость ношения западноевропейского платья и бритья бороды в Нижнем Новгороде, в 1712–1713 годах аналогичные акты были изданы в отношении Петербурга и Великого Новгорода. Нередко купцов, привыкших к лояльному отношению властей к их бороде дома, преследовали в других городах.

С 1715 года вместо дифференцированной была введена единая пошлина для всех сословий — 50 рублей в год. Плюс было подтверждено требование «О неторговании русским платьем и сапогами и о не ношени таковаго платья и бород».

Пётр Алексеевич вернулся к преследованию бородачей уже после завершения Северной войны, в 1722 году, издав повторный указ с целью «накрепко подтвердить» прежние предначертания.

 

На сей раз для всех бородачей, кроме давно освобождённых от бородовых налогов священнослужителей и «подлинных пашенных» крестьян, подтвердился ранее установленный единый сбор — 50 рублей в год. Но этим ограничительные меры не обходились: бородатым ещё предписывалось носить особую одежду. Как говорилось в указе, «чтоб оные бородачи и раскольщики никакого иного платья не носили, как старое, а именно: зипун со стоячим клееным козырем (воротником, — прим. авт.), ферези и однорядку с лежачим ожерельем» [ферези — верхняя одежда с длинными рукавами без воротника, — прим. авт.]

При этом в отношении «раскольщиков» действовали дополнительные ограничения: они должны были носит зипуны с красными воротниками, а любая другая одежда красного цвета им запрещалась.

Меры воздействия на тех, кто рисковал не выполнить новый указ, были, конечно, не столь жёсткими, как восемью годами ранее, но тоже внушительными. Например, у того, кто приносил в приказ челобитную, будучи при бороде и не в той одежде, полагалось в прошениях отказывать. И не важно было, что проситель уже заплатил годовой бородовой налог — в таком случае его брали повторно! Тех же, кто был застигнут с бородой и в неправильном платье на улице, по указу полагалось приводить «к комендантам или воеводам и приказным», где с них брали штраф, половина которого уходила в казну, а половина доставалась «приводчику» (как и неправильная одежда нарушителя).

 

Однако исполняли этот указ уже без прежнего рвения, а после смерти царя в 1725 году местные чиновники и столичные ревизоры лишь изредка обращали внимание на внешний вид подданных в провинции.

Тем не менее дочь Петра Елизавета подтвердила указы о брадобритии, что вызвало в обществе неоднозначную оценку. Так, в 1757 году М. В. Ломоносов даже написал оду запрещённому атрибуту — «Гимн бороде», чем вызвал негодование царицы.

Эпоха тотального запрета на бороду сошла на нет только в конце XVIII века. В 1772 году Екатерина II отменила «бородатую» пошлину, хотя и с оговоркой: государственные чиновники, военные и придворные должны были оставлять лицо «босым».

Всю первую половину XIX века отношение к бородам оставалось прохладным. Ношение бороды разрешалось только крестьянам и лицам свободных состояний, достигшим более или менее почтенного возраста. Борода и усы на лице молодого человека, не принадлежащего к духовенству, воспринимались как признак вольнодумства и вызов обществу.

Первые подвижки произошли при Александре II: для офицерства и представителей податных сословий борода и усы стали делом вкуса.

А вот при Александре III как при дворе, так и в военно-чиновничьей среде прочно закрепилась мода на бороды. Император не только принялся последовательно отменять всё еще действовавшие «бородовые указы», но и сам носил бороду (как и его сын Николай II).

Тем не менее последним царским указом, поставившим точку в истории борьбы государства с бородой, стало распоряжение аж от 1901 года, которое разрешило носить бороды, усы и бакенбарды даже юнкерам.

Впрочем, к тому времени уже не было никакой нужды подчёркивать «европейскость» бритым лицом, да и цель, поставленная Петром Великим — вывести Россию в европейские и мировые лидеры — была полностью достигнута.

Такая вот во всех отношениях «бородатая история».

Читайте по теме:

Пётр I и Таллинн: история любви