Георг Отс: «…двадцатилетний «Родной Таллин» — всегда свежая песня»

О том, какие неожиданные открытия можно сделать, если в твои руки попадает архив, накопленный поклонницами Георга Отса, пишет журналист и автор портала Tribuna.ee Татьяна ЛЮБИНА.

Татьяна Любина От 23/10/2022

Архивная неразбериха

Нам на голову свалился архив. Этакая увесистая коробка почти метр в длину, под завязку набитая грампластинками, книгами, вырезками из газет и журналов. Почти 800 фотографий, портреты, театральные афиши и программки. Эти сокровища собирались на протяжении 25 лет — с 1960 по 1985 гг. — и принадлежали ленинградскому клубу поклонниц Георга Карловича Отса.

В наши дни пожелтевшие страницы газет 50-летней давности — уже редкость. А если вспомнить, как хлопотно и дорого в те годы было печатать фотографии (а в коробке их оказалось 758), то понимаешь, сколь бесценные документы оказались у нас в руках.

Но внутри ёкнуло не от снимков, хотя многие из них я и видела впервые, а от толстенных тетрадей, в которых от руки, разными — но одинаково каллиграфическими подчерками — были переписаны: биография Георга Карловича, либретто опер, фильмы с его участием, фрагменты интервью.

А ещё я обнаружила театральные программки: судя по датам и названиям, их бывшие владельцы по многу раз ходили на все гастрольные спектакли своего кумира; вырезки из газет: в коробке примостились девять увесистых альбомов для рисования с аккуратно вклеенными вырезками из газет и журналов на русском и эстонском языках.

Я внимательно просмотрела содержание альбомов: номера журнала «Музыкальная жизнь» за 1972-1975 гг.; «Театральная жизнь» за 1961, 1966 гг.; «Советская Эстония» за 1975 г.; «Театральные записки», 1962-1963; книга H. Tõnson «Georg Ots», 1976 г.; Хельга Тынсон «Георг Отс», 1981 г. и пр.; фотографии со спектаклей, рецензии критиков на спектакли Государственного академического театра «Эстония», на сцене которого более трёх десятилетий выступал Георг Отс; объявления о будущих гастролях; поздравления с юбилеями; интервью с Георгом Карловичем. Казалось бы, много схожего — как будто бы написанного по одним лекалам. Но абсолютно во всех публикациях прослеживается восхищение театром, певцом, его творчеством, человечностью. Страна гордилась своим великим певцом, театром, в котором выступали многие великие исполнители. Такая вот коробка памяти.

Коробка оказалась у нас не случайно. Один из родственников руководительницы ленинградского фан-движения разумно посчитал, что лучше кого бы то ни было распорядится семейными раритетами человек, благодаря которому теперь уже в Санкт-Петербурге появился сквер имени Георга Отса, он же историк, член Всемирного клуба петербуржцев Владимир Дервенёв.

Квартира Отсов, в которую 102 года назад принесли новорождённого Георга, находилась по адресу: ул. Полевая, дом 5. Ни дом, ни улица в наши дни не сохранились. Но четыре года назад Дервенёв нашёл на пересечении Среднеохтинского проспекта и Большой Пороховской улицы — это примерно в 150 метрах от того места, где располагался дом, в котором проживали Отсы, — безымянный сквер. Он-то и получил в 2019 году имя великого певца.

Немного жаль, что ни об этом доме, ни о здании на Оренбургской улице, дом 4, где 21 марта 1920 года родился Георг Карлович, наши дамы (так после разбора коробки мы между собой, пусть и немного по-семейному, начали называть неизвестных поклонниц) тогда не знали. Как и жаль, что сейчас уже нельзя с ними пообщаться и порасспрашивать. Остались лишь пожелтевшие газеты, фотографии, да вырезки. И многочисленные интервью Георга Отса.

Музыка в роду Отсов

Прадед Георга Отса — Тыну Отс — родился в деревне Сиймусти неподалёку от города Йыгева. Проучившись три года в Лайузеской приходской школе, юноша стал учителем в Реасвере. Эту должность Тыну Отс занимал целых 44 года. Также состоял волостным писарем, играл на скрипке, был известен как отличный земледелец и садовод.

Сыновья Тыну Отса — Яан, тоже почти четверть века проработавший учителем, и Каарел-Мартин — познакомились с музыкой уже в детстве. Игре на скрипке они учились у отца и в приходской школе. Братья всегда были желанными гостями на свадьбах и деревенских пирушках. Ещё больше своих братьев преуспел в музыке третий сын — дед Георга — Ханс Отс.

Покинув деревню, Ханс поселился в Нарве. Здесь он устроился на Кренгольмскую мануфактуру столяром, а его жена Марие — ткачихой. Окончив Лайузескую приходскую школу и овладев наряду с немецким языком игрой на органе и рояле, Ханс Отс вскоре после переезда в Нарву свёл знакомство с группой местных эстонцев-любителей музыки. Так в 1874 году по инициативе Ханса Отса в Нарве было основано первое в городе эстонское общество «Ильмарине», объединившее любителей театра и музыки. Дед Георга стал руководителем хорового коллектива. А смешанный хор Нарвской льнопрядильной фабрики, которым дирижировал Ханс Отс, в 1892 году на первом уездном певческом празднике был признан лучшим.

В 1882 году Ханс Отс вместе с семьёй перебрался из Кренгольма на городскую окраину Юхкенталь, граничившую с рекой Наровой и Петровским форштадтом. Здесь и прошло детство его сына Карла-Роберта, родившегося 18 сентября того же 1882 года. С малых лет Карл часами слушал игру отца, а мелодии запоминал с такой лёгкостью, что вскоре отлично знал все хоровые партии.

В семье Отсов составился домашний вокальный квартет, в который входили Карл, его брат Альберт, сестра Ида и отец. Проучившись год в Кренгольмской фабричной школе, Карл — у него был дискант — начал петь в хоре льнопрядильной фабрики (той самой, что принадлежала барону Александру Людвиговичу Штиглицу), потом стал участвовать в спектаклях общества «Ильмарине» и посещать начальное художественное училище А. Штиглица.

Когда пришло время самому зарабатывать на хлеб, Карл Отс сперва устроился учеником телеграфиста на железнодорожную станцию Нарва, а затем стал телеграфистом-диспетчером. Он пел в смешанных хорах льнопрядильной фабрики и общества «Ильмарине», выступал на вечерах общества «Выйтлея», всегда охотно участвовал в зингшпилях и опереттах. Всё это позволяло Карлу Отсу непрерывно расширять репертуар*.

Провидение или барон Штиглиц?

В этот период Карла Отса и заприметил Александр Людвигович Штиглиц — выдающийся банкир, фабрикант, меценат и патриот своей родины.

Понимая, что перед ним талант, который нужно развивать, барон организовал перевод в 1913 году Карла Отса железнодорожным диспетчером в Петербург [Штиглиц в числе прочего курировал железнодорожное ведомство Российской империи, — прим. автора]. Трудоустроившись, Карл Отс получил казённую квартиру на улице Полевая. Днём он работал, а вечерами учился в Народной консерватории при Петербургских народных университетах [Александр Людвигович частично спонсировал это музыкально-образовательное и просветительское учреждение, — прим. автора].

В 1918 году Управление Север-Западной железной дороги, в котором служил Карл Отс, перевели в Москву, и супружеская пара Отсов перебралось в столицу: в том же 1918 году Карл Отс женился на Лидии Вийкхольм, учительнице Эстонского просветительного общества. В московском доме Отсов по-прежнему звучала музыка; в театрах и на концертах также было много интересного. А вскоре молодая чета активно включилась в деятельность местного эстонского общества.

Командировка завершилась, семья вернулась в ту же квартиру в Петроград, куда чуть позднее родители привезли новорождённого Георга. Он родился 21 марта 1920 года в больнице имени Карла Маркса, до 1918 года — Свято-Георгиевской. Появление на свет было тяжёлым, поэтому родители будущего певца назвали новорожденного Георгом — в честь небесного покровителя больницы. По воспоминаниям самого Отса, он родился под звуки духового оркестра, доносящиеся с улицы, что потом певец шутливо расценивал как знак судьбы «свыше».

Как видно из истории этой семьи, не стань певцом Карл Отс, вполне вероятно, что мир не узнал бы и великого Георга Отса. Но, как говорится, история не знакома с сослагательным наклонением.

Интервью

Возвращаясь к листкам из коробок. Вот фрагмент одного интервью — несколько листочков, отпечатанных на плохонькой печатной машинке — просто чтобы в памяти всплыли строки из столь любимой миллионами когда-то песни «Я люблю тебя, жизнь»:

«— Какие новые песни?

— Как раз утром записал на радио четыре новые песни к Октябрю и к Новому году.

— Собираетесь ли Вы покинуть Таллин?

— Не собираюсь. (Аплодисменты).

— Вопрос на русском языке с копией письма министерства культуры о выступлениях в Большом театре.

— Да, получил приглашение петь Евгения Онегина в Большом театре. Дал согласие, буду петь в ноябре или декабре (2 спектакля). [Повторил по-русски, добавив «если буду здоров». Здесь и далее в цитатах сохранены стилистика и орфография интервьюера, — прим. автора].

— Любимые песни?

— Однажды группа учителей из Кохтла-Ярве спрашивала об этом в письме, говоря, что, как у них есть любимые ученики, у певца должна быть любимая песня. Как самый младший ребёнок, любимая песня — самая новая. Многие песни поются на нескольких языках, некоторые надоедают (всегда просят спеть «В прибрежном колхозе»), но есть такие, как двадцатилетний «Родной Таллин» — это всегда свежая песня.

Просят спеть из «Семьи Мяннард». Есть песни, которые пелись раз в жизни. Так и эта — записана на ленту и больше никогда не исполнялась. Видимо, прозвучит в эстрадном концерте 7-го октября. Хороша ли песня, можно проверить только временем. Это плод коллективного творчества — поэт, композитор, исполнитель. Иногда песню ругают — «Хотят ли русские войны» разносили в пух и прах, но народ её любит, значит, это хорошая песня.

— Записываете ли Вы на пластинки новые оперные арии?

— Да, недавно записал арии из «Риголетто», «Бала-маскарада», «Трубадура», две первые арии из «Свадьбы Фигаро» (раньше была записана последняя), арию Петрова из «Берега бурь». Но когда выйдут пластинки, неизвестно. Здесь нет своего завода, делают в Риге, Москве и т. д. И часто исполнители сами не знают, что пластинки уже вышли. Иногда записал — забыл.

— Просьба рассказать о поездке в Сибирь.

— Получилось совершенно неожиданно. Пел здесь, был насморк, («Весёлая вдова» с носовым платком), но считается, что две песни можно спеть и с насморком. Позвонили — полетел. Очень быстро, холодно и насморк. Пел «За фабричной заставой», «Хотят ли русские войны» и по просьбам Мистера Икс (смех в зале).

— Что больше всего запомнилось из выступлений?

— В Кеми у лесорубов, когда весь народ встал в ответ на песню о мире; в Хельсинки, когда попросили спеть на первомайской демонстрации; недавно в одном из районов Эстонии, где был очень тепло встречен и получил подарок.

— Любимые певцы и композиторы, образцы?

— Конечно, мой учитель Тийт Куузик. Очень люблю Лисициана, знаменитого баса Гмырю. Из молодых — Эйзен, Ведерников, есть много хороших певцов. Певицы — Вишневская, Долуханова (большой талант, с ней вместе выступали за границей). Иностранцы — дель Монако, Роберт Меррилл, Тито Гобби. На эстраде — Монтан — актёр и большой художник. Много есть хороших. Люблю всякую хорошую музыку. Любимого композитора назвать трудно. Бах, Гендель, Чайковский. Но часто просто мало знаешь. Из произведений Тозелли знакома только «Серенада». У Фибиха знаю только симфоническую поэму, а он автор многих опер.

— Сколько знаете языков?

— Пел на 16. Но иногда поёшь песню, не зная языка. «Я люблю тебя жизнь» — на румынском, сербском, болгарском. Однажды в Ленинграде по просьбе даже спел песню по-татарски.

— Бывают ли срывы, оплошности на сцене и на эстраде?

— Сколько угодно, почти каждый раз. Однажды должен был петь с эстрадным оркестром песню Э. Вайна. Вдруг обнаружил, что помню только две строчки. Пытаюсь припомнить раз, другой, третий — дальше никак. Спрашиваю Меркулова, Ростислав, вот так, а что дальше? Тот поворачивает голову: «Не знаю» и спокойно даёт взмах оркестру. Так и пришлось петь всё время эти две строчки. На «Онегине» однажды спел «Тебе я послан гробом, до Бога я хранитель твой», но, к счастью, никто этого не заметил.

Как-то срочно готовился к выступлению и не был уверен в своей памяти. Сидя в антракте в фойе, попросил старого артиста подсказать, если забуду, и посмотрю на него. Забыл. Смотрю — тот молчит. Снова смотрю — тот скорее листать книгу. Но уже было поздно, сам придумал и вставил какие-то слова. <…> Драматическим артистам в этом отношении легче, им надо помнить только смысл, а певца связывают музыка и размер стиха.

Вопросов больше нет, но была просьба спеть «Прогулку». Отс просит Кельдера к пианино. Аккомпаниатор без нот, и Г. К. показывает ему, что и как играть. Песнь окончена, пауза и добавочный куплет. Снова пауза — ещё один: «Я однажды был нетрезв ‒ и теперь она моя жена» и «Я много раз был нетрезв — и моя жена ушла». С соответствующей великолепной игрой. После песни Г. К. рассказывал, что однажды пел в Кохтла-Ярве и очень удачно изобразил пьяного. Кто-то их слушателей пожаловался в Министерство культуры, что Отс пел в концерте пьяный.

Отс благодарит за внимание. Надеется, что ещё будет встречаться со своими слушателями. А теперь уже 40 минут до начала спектакля, а в театре полагается быть за 45 минут…» [Судя по комментариям, интервью проводилось на эстонском языке, после чего Н. Никитиной была выполнена запись на русском, — прим. автора]»**.

Вот так, листок за листком, я бережно перебрала и просмотрела каждый листок и фотографию в коробке, пересчитала, составила опись и вновь упаковала — до того момента, когда удастся подобрать музей, в стенах которого сокровища поклонниц станут достойной частью экспозиции.

А пока достаточно памяти и песен кумира, чей волшебный голос по сей день вдохновляет и заставляет жить:

«Я люблю тебя, жизнь
Что само по себе и не ново
Я люблю тебя, жизнь
Я люблю тебя снова и снова
Вот уж окна зажглись
Я шагаю с работы устало
Я люблю тебя, жизнь
И хочу, чтобы лучше ты стала!..»