Игорь Круглов: Яак Йоала — эстонская искренность на советском Центральном ТВ

К чему это я? А к тому, что решил недавно пересмотреть концертные программы советского телевидения, в которых участвовали многие представители республик и регионов бывшего СССР. Большинство из этих передач я запомнил с детства и юности: «Голубой огонёк», «Песня года», «Музыкальный киоск», «Утренняя почта», «Шире круг» и им подобные. Запомнил, что в них нравилось и что отталкивало. И вот теперь захотелось системно, так сказать, промониторить циклы, ибо прежде иногда просматривал их фрагментарно. И оценить историческое «послевкусие» от них, сравнив нынешнее восприятие с давнишним.

Конечно, в этих программах оказалось много трогательного. Замечательные певцы и музыканты, юмористы и пародисты, драматические артисты и клоуны разных национальностей и модусов вивенди. Многих из которых, увы, уже давно нет.

А также ведущие, которых телезрители называли, как родных людей: «Анечка» (А. Шилова), «Мишенька» (М. Державин), «Танечка» (Т. Веденеева), «Светочка» (С. Жильцова) и т. д. Короче, такая ласкающая память.

Но это с одной стороны.

 

А с другой — сии сценические действа были расписаны по такому строгому и скучному цензурному шаблону до каждого кадра (в том числе — и прямые эфиры, которых в конце 1960-х — начале 1970-х было большинство), что порой удивляешься, как люди не засыпали под них даже под Новый год. (Наверное, бурные застолья мешали заснуть, для коих эта музычка была фоновой.) Шутки строго регламентированы, улыбки наклеены, все жесты отработаны до сантиметра. Порой концертные номера казались постановками театра Карабаса-Барабаса, а артисты — куклами, за которыми он пристально следил, поглаживая плётку. Впрочем, так и следил — только не Карабас, а цензурный комитет, или, как его тогда называли, Главлит, вкупе с телередакциями, выполнявшими его указания.

Видно было, что участники, несмотря на маски непроницаемой вежливости и преувеличенной приветливости, очень переживают: только бы не брякнуть чего лишнего, не опростоволоситься перед начальством на виду у миллионов зрителей…

Но самое неприятное, что главенствовало в этих программах, — концептуальная, так сказать, неискренность. Фальшь. Кривляние. Даже в исполнении некоторых самых талантливых представителей многонациональной эстрады.

Думается, они в этом не были виноваты. Просто тогда были такое время и такие понятия о том, как на сцене, тем более — перед телекамерами, должны вести себя советские артисты.

 

Не хочу называть их имён — я ни в коем случае им не судья. Они выступали, как могли, пытаясь соответствовать упомянутым понятиям, гласно или негласно утверждённым в идеологических инстанциях — от райкомов компартии до ЦК КПСС. Если бы не соответствовали, то могли бы в мгновение ока вылететь за пределы и ТВ, и радио, и эстрады, а то и даже захудалых провинциальных домов культуры. Как, кстати, с некоторыми происходило — например, с Валерием Ободзинским, Тамарой Миансаровой, Вадимом Мулерманом и др.

Почему-то считалось, что артист должен на телевидении подать «товар лицом». То есть как можно больше «пережимать», гримасничать, кривляться, изображая то «родинолюбивую» патетику, то любовную грусть, то, наоборот, неуёмный задор и веселие. Особенно — на крупных планах.

Эта манера настолько порой доставала меня, что тянуло тут же выключить «телек» и врубить Высоцкого. Владимир Семёнович был тогда главным противоядием от всего этого эстрадного лицемерия (ну и с ним Окуджава, Визбор, Галич и ещё несколько бардов).

Правда, некоторым певцам всё же удавалось проявляться как искренним личностям. Этот небольшой отряд сначала возглавлял Марк Бернес, а с середины 1970-х  — Алла Пугачёва, появление которой в народе назвали «пугачёвским бунтом» против эстрадной косности и фальши. В эту когорту входил также и эстонец Яак Йоала.

 

Он родился 26 июня 1950 года в Вильянди, в музыкальной семье. Его мать работала в филармонии и писала статьи о музыкальном творчестве. Мальчика с детства учили играть на фортепиано и флейте.

Вот как он рассказывал в 1980 году в интервью молодёжному журналу «Смена» о том, что дала ему флейта: «Знаете, хороший флейтист «на вес золота» в любом джазовом ансамбле. А я считал: уж если быть музыкантом, то непременно джазовым. И потом казалось, на маленькой флейте быстрее и легче научиться играть, чем на большом фортепиано. Я тогда и не подозревал, какой это сложный и коварный инструмент, как будут от него неметь губы и деревенеть пальцы. (В музыкальном училище освоил ещё гитару, ионику, фортепиано.) Но ничто даром не проходит. Этот маленький деспот, как я иногда называю свою флейту, всё-таки сослужил мне добрую службу: научил правильному дыханию».

А ещё, будучи юношей, он параллельно увлекался картингом. И хотя в конце концов отдал предпочтению музыке, нередко говорил, что благодарен спорту, поскольку тот его научил дисциплине, ответственности и собранности, что для певца очень необходимо.

Яак поступил в Таллиннское музыкальное училище, но был отчислен из него за пристрастие к рок-музыке. Его призвали в советскую армию. Служба проходила в Таллинне, в военном ансамбле.

На сцене дебютировал с ансамблем под названием «Кристаллы» (Kristallid) в 1966 году. Это был республиканский телеконкурс инструментальных коллективов. Затем последовали игра на бас-гитаре и певческое солирование в ряде ансамблей, первые записи на радио, первенство на конкурсах комсомольской песни в 1970 году и молодых эстрадных певцов годом позже.

 

Широкая известность пришла к нему после участия в международном фестивале в Сопоте в 1975-м, где он получил специальный приз. Победам Йоалы, несомненно, помогло сотрудничество с талантливыми советскими композиторами Раймондом Паулсом, Александром Зацепиным, Давидом Тухмановым и др. И, конечно, собственные творческие дарования — голос, проникновенность, искренность. Иным и не могло быть его исполнение, поскольку, как он сам признавался, во многих песнях вживался, как будто это происходило с ним самим. А иногда так оно и было. Например, песню «Подберу музыку» в Сопоте он пел, представляя себе глаза любимой жены Дорис…

«Словом, каждая песня — маленькая история из жизни, может быть, даже из моей», — говорил Яак в упоминавшемся уже интервью.

 

Огромная популярность на Йоалу обрушилась после выхода на телеэкраны музыкального фильма «31 июня» в канун нового 1979 года, где прозвучало несколько песен в его исполнении. В течение следующего десятилетия у него было много гастролей, поездок, съёмок в программах и телефильмах.

Вот как охарактеризовал певца и его творческую манеру Муслим Магомаев на страницах газеты «Советская культура» (1981 год): «Артистическая внешность, броская, именно эстрадная манера пения, без налёта вульгарности, подчас выдаваемой за «эстрадную специфику», без штампов, копирования кого-то и чего-то. А главное — голос яркий, звонкий, наполненный, которым он свободно владеет; крепкое певческое дыхание, коим обладает далеко не каждый вокалист — всё это привлекает в нём. Яак Йоала поёт красиво, взволнованно, что называется, на нерве…»

Несколько раз Яак становился лауреатом главного эстрадного телеконкурса «Песня года». Виртуозно владея разными музыкальными инструментами, он сам себе аккомпанировал и исполнял инструментальные партии. Вот самые известные его шлягеры, которые народ с удовольствием напевает до сих пор: «Подберу музыку» Р. Паулса и А. Вознесенского, «Фотографии любимых» Д. Тухманова и В. Харитонова, «Горная лаванда» В. Матецкого и В. Шаброва.

Последняя стала настоящим хитом конца 1980-х, незадолго до того, как певец оставил сцену. Он её пел дуэтом с одной из знаменитых исполнительниц из другой республики. Это был период, когда лицемерный официоз на советском ТВ заканчивался. Тем контрастнее в этом исполнении, на мой взгляд, проявились его мужская сдержанность и искренность на фоне, как бы помягче сказать, наигрыша его именитой партнёрши. На крупных планах она то и дело поворачивалась то так, то эдак, демонстрируя себя во всех ракурсах и, что называется, «хлопотала лицом». А он просто пел сердцем…

Кстати говоря, София Ротару до сих пор исполняет «Лаванду», но уже самостоятельно. А Яак Йоала в 1988 году покинул советскую сцену и к середине 1990-х практически прекратил выступления перед публикой. Почему? «Я ушёл вовремя. Мне надоели вся эта работа и всё, что было вокруг неё», — так он пояснил свой уход изданию Daily Talking в 2009 году.

В течение последующих лет работал преподавателем по курсу гитары в Таллиннском музучилище, защищал права музыкантов, состоя в Эстонском союзе исполнителей, преподавал вокал и продюсировал молодых певцов.

 

Умер Яак Арнович Йоала 25 сентября 2014 года.

Читайте по теме:

Ивар Муст: Йоала мог всех напоить за свои деньги и думал переехать в Москву