Игорь Круглов: Пеэтер и Николай Матсов — они «сотворили» эстонский бокс

Как мы помним, в ней лирический герой с детства не мог бить человека по лицу. И потому лишь только шептал своему сопернику, который с упоением мордовал его на ринге: «Чудак, устал ведь, отдохни!» В итоге тот «ударил раз-два-три и сам лишился сил. Мне руку поднял рефери, которой я не бил…»

Вроде бы всё просто, и ничего особенного тут нет. И вместе с тем есть очень многое. И спортивный азарт, и распаляемая в себе ненависть к сопернику, и жестокость, и самоупоение своим превосходством — это что касается конкурента лирического героя, Бориса Буткеева из Краснодара, проводившего апперкот. И даже намёк на то, что при воспитании таких чемпионов (не только в боксе) всегда имела место советская идеологическая доктрина:

И думал Буткеев, мне ребра круша:
«И жить хорошо, и жизнь хороша!»

Это цитата из обязательного для изучения в советские годы стихотворения Владимира Маяковского. Эдакий жизнеуверждающий лозунг из поэмы «Хорошо!», где воспевалось создание молодой советской страны. Мол, бей, круши «врагов народа» и радуйся — вероятно, допустимо такое толкование сатирической строки Владимира Семёновича. То бишь Буткеев — типичный представитель «поколения, строящего коммунизм».

А вот его соперник — абсолютно противоположная личность. Он добрый и смиренный. Получая хук за хуком («удар, удар, ещё удар, опять удар!»), он при этом, заметьте, по-христиански не ропщет, не ненавидит истязателя, не мечтает отомстить. Он его жалеет. И в итоге за своё терпение получает заслуженную победу… Конечно, здесь может возникнуть вопрос: а зачем такой миролюбивый человек вообще подался на ринг? Но ситуации ведь бывают всякие. Например, в одном из фильмов Чарльза Бронсона его персонаж занялся кулачными боями во время Великой депрессии в США, чтобы прокормить семью. Впрочем, подобные рассуждения уже выходят за рамки данного повествования…

Мы не знаем, какими соображениями руководствовался наш сегодняшний главный герой Пеэтер Матсов (1905, Таллинн — 1980, там же), когда принимал решение стать боксёром. Возможно, мечтал о спортивной славе и раскрытии своих физических способностей. А может быть, требовались деньги — ведь раньше они были главной причиной проведения боёв. Участники соревновались за призы, а зрители делали ставки. Популярность бокса в начале XX века резко стала расти, в 1904-м он стал олимпийским видом спорта, а в 1920-м окончательно вошёл в программу Олимпиад.

 

Очевидно, данное обстоятельство тоже сыграло роль в том, что юный Пеэтер вместе со своим старшим братом Нигулем начали заниматься в таллиннском клубе «Спорт» и даже организовывать там состязания. Первые официальные соревнования по боксу, организованные 16-летним Пеэтером (удивляться нечему, время было такое, юноши быстро взрослели), состоялись в Таллинне 5 июня 1921 года. А много лет спустя «Энциклопедия эстонского бокса» назовёт братьев «главными зачинателями, вдохновителями и творцами бокса в Эстонии». И особо отметит, что они «были выдающимися деятелями в тренерской и судейской работе. С одной стороны, Нигуль Маатсоо (до середины 1930-х — Николай Матсов), создавший кузницу мастеров кожаной перчатки высочайшего класса, и с другой — Пеэтер Матсов, завоевавший высокий международный авторитет судейства».

 

В клубе «Спорт» Пеэтер и Нигуль упражнялись у известного в те годы наставника Аркадия Харлампиева — бывшего профессионального кулачного бойца, который стоял у истоков эстонской школы бокса. (Кстати, он тоже, как и упомянутый персонаж Бронсона, занялся боксом ради денег, хотя собирался стать художником.) Кроме них, он подготовил ещё несколько впоследствии титулованных спортсменов — Херберта Кютта, Вальтера Ээнмаа, Ханса Греэнбаума и др.

В результате из Нигуля получился тренер, удостоенный в 1952 году звания Заслуженного тренера СССР. А из Пеэтера со временем вышел опытнейший организатор соревнований, тренер и судья.

 

Оба брата в 1929 году стали сооснователями Таллиннского боксёрского клуба, превратившегося через пять лет в один из сильнейших клубов Старого Света. Его члены неоднократно блистали на чемпионатах Европы и Олимпийских играх.

«Триумфальное шествие эстонских кулачников. Уровень эстонских боксёров приближается к международному уровню», — так в своей привычной, слегка высокомерной манере писали польские журналисты о триумфе таллиннцев, показавших класс в Белостоке, Вильно и Лодзи, где из 24 сражений они проиграли только 7.

 

Пеэтер благодаря своим успехам на ринге быстро прославился на всю республику. Успешной была и его организаторская деятельность, которой он занимался всю жизнь — и в независимой Эстонии, и в советской. В 1936-м его делегировали от Эстонии как менеджера по боксу на Олимпийские игры в Берлине. С 1947 по 1957 годы трудился тренером в эстонском Спорткомитете. Занимал посты ответственного секретаря общества «Динамо» и директора спортивного комплекса. Состоял в президиуме секции свободного бокса, председательствовал в судейской коллегии. В 1959–65 гг. возглавлял Федерацию бокса Эстонии. Как главный арбитр судил многие соревнования, в том числе международные. В историю спорта вошёл как лучший судья Эстонской Республики ХХ столетия. Ему — единственному из функционеров бокса — было присвоено звание Заслуженного деятеля спорта ЭССР и титул Почётного судьи Всесоюзной категории.

В 1960-х принимал участие в мероприятиях по укреплению международных спортивных связей, в том числе по линии Финляндия — СССР, за что получил от финского посла Почётный крест Союза бокса Финляндии.

Вот как отзывался о нём старейший тренер Эстонии, руководитель столичного клуба «Динамо» Владимир Мазякин:

«Пеэтер Павлович Матсов оставил у меня самые светлые воспоминания. Общительный, интересный собеседник, обладающий широким кругозором и высокой компетентностью в судейском и организаторском деле. В жизни очень скромный и коммуникабельный человек. Любил играть в шахматы, без которых не обходилась ни одна наша поездка на соревнованиях. Знал массу смешных анекдотов и умел их рассказывать».

 Многие люди, знавшие Матсова, характеризовали его как человека высочайшей культуры. «Высокая интеллигентность и образованность были его природными чертами, которые не выставлялись напоказ, а выглядели естественным образом и не задевали других людей», — так описывал его коллега.

 

Один из друзей Матсова рассказывал, что Пеэтер иногда делился воспоминаниями о случаях некорректного поведения боксёров, почти как в песне у Высоцкого. Например, о таком. Как-то ещё до Второй мировой войны маститые иностранные боксёры провели в Таллинне показательные бои, после чего состоялся банкет. И там кто-то из гостей — профессионалов высокого уровня — на вопрос эстонца, проигравшего ему бой, как тому удалось провести нокаут, предложил побеждённому снова стать в стойку якобы для лучшей демонстрации. Когда эстонец послушался, чемпион (есть основания полагать, что это был представитель Третьего рейха) тут же, при всём бомонде, неожиданно, фактически — подло, нанёс ему, расслабившемуся, не ждавшему подвоха, сильный удар и повторно нокаутировал. Подобное, несомненно, было чуждо «сентиментальному боксёру» Матсову…

 

Пеэтер Павлович Матсов умер 31 июля 1980 года, незадолго до окончания Олимпиады в Москве и спустя шесть дней после кончины Владимира Высоцкого, так проникновенно передавшего чувства людей, сражающихся на ринге…

Читайте по теме:

От бокса и фехтования до танцев — спорт приходит в T1

Эстонский женский бокс обзавёлся бронзовой медалью

Игорь Круглов: Владимир Высоцкий — создатель эпоса, любивший Таллинн