Венценосные жёны

Вспомнить об этих женщинах захотелось даже не потому, что о них знают лишь единицы (разве кроме двух Екатерин), а потому, что многодетный брак (а большинство императорских семей было именно многодетными) — это норма. Истории многих этих венценосных жён — пример того, как счастливое супружество оборачивалось успешным царствованием. Ведь когда в доме полная чаша, то и царствовать как-то легче. Разумеется, не все браки были счастливыми. Но многие.

На иностранках женились практически все наследники престола, начиная с сына Петра, цесаревича Алексея, и до самого заката династии Романовых. В 1797 г. Павел I подписал акт о престолонаследии, согласно которому союз стал возможен лишь с равными. «Повезло» в первую очередь немкам: так как найти подходящую французскую или английскую принцессу было трудно, а вот из принцесс-немок был выбор всегда.

В России императоры могли заключать брак лишь с теми, кто примет православие, и немки в этом плане подходили идеально: для многих иностранных принцесс вопрос веры был принципиальным, а вот немки исповедовали лютеранство — менять вероисповедание для них было нормой, впрочем, как и имя.

Екатерина I (1684‒1727) — супруга Петра Великого (1672‒1725)

«Широкая в костях, полная, загорелая как простолюдинка, Екатерина казалась наблюдателям довольно вульгарной. С недоумением смотрела в 1718 г. маркграфиня Вильгельмина Байрейтская на приехавшую в Берлин гостью: «Царица маленькая, коренастая, очень смуглая, непредставительная и неизящная женщина. Достаточно взглянуть на неё, чтобы догадаться о её низком происхождении».

Супруга Петра в молодости отличалась богатырским здоровьем, позволявшим ей без труда переносить изнурительную походную жизнь и по первому зову царя преодолевать сотни вёрст бездорожья. Она обладала незаурядной физической силой. Камер-юнкер Берхгольц, наблюдавший жизнь двора в 1721–1724 гг., описал в своём дневнике красноречивый эпизод. Однажды царь велел своему денщику Бутурлину поднять на вытянутой руке большой маршальский жезл. Тому это оказалось не под силу. «Тогда его величество, зная, как сильна рука у императрицы, подал ей через стол жезл. Она привстала и с необыкновенной ловкостью несколько раз подняла его над столом прямою рукою, что всех нас немало удивило».

Женщина практически безграмотная и безродная (единственная из всей плеяды императриц), Екатерина (Марта Самуиловна Скавронская, в браке Крузе; после принятия православия Екатерина Алексеевна Михайлова) «до такой степени умела являть пред мужем горе к его горю, радость к его радости и вообще интерес к его нуждам и заботам», что вскоре сделалась единомышленницей и помощницей в его делах. Шли годы. Умирали одни дети, рождались другие — всего царица родила одиннадцать детей. Этот факт, как и несомненные психотравмы, связанные с гибелью младенцев (до совершеннолетия дожили лишь две дочери — Анна и Елизавета), не могли не отразиться на здоровье императрицы. Особенно подкосила её последовавшая в апреле 1719 г. смерть трёхлетнего Петра, с которым связывались надежды родителей в плане престолонаследия. До самой кончины Екатерина практически ежедневно обращалась к вещам сына и его игрушкам».

 

Иностранные дипломаты, наблюдавшие за ситуацией в России, были единодушны в том, что после смерти мужа Екатерина разительно изменилась: «Не осталось и следа от скромной, домовитой хозяйки петровского двора. Времяпрепровождение императрицы заключалось в балах, пикниках, обильных застольях, поездках на лодках.

Уже весной 1725 г. послы отмечали, что траур по покойному царю стал соблюдаться формально. Вот пример одного из развлечений. В полночь на 1 апреля 1726 г. по приказу Екатерины I в городе ударили в набат, оповещавший обычно о массовых бедствиях (пожарах, наводнениях). Когда полуодетые перепуганные петербуржцы выбежали на ночные улицы, они узнали, что таким образом ознаменован приход «Дня смеха».

Развлечения во дворце стихали обычно лишь к четырём-пяти часам утра. Непременным их участником был и официальный фаворит царицы камергер граф Густав Левенвольде. День и ночь в жизни Екатерины поменялись местами. Получить аудиенцию у императрицы стало событием даже для Меншикова. Любимой забавой её была следующая: она опускала в большой бокал с красным вином червонцы, кольца и дарила их гостям с условием — выпить спиртное залпом!» («История дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта» / Ю. А. Молин. ‒ СПб, «Алетейя», 2022).

Наталья Алексеевна (1755‒1776) — первая супруга Павла I (1754‒1801)

Несмотря на то, что с сыном Павлом Петровичем доверительных отношений у Екатерины II не сложилось, в брак он вступал с теми, кого одобряла его мать. Кстати, сама Екатерина II сознательно не включена в наш список по той простой причине, что она сама никогда и не была женой императора. Пётр III перенёс свою коронацию на неопределённый срок и скоропостижно скончался при невыясненных обстоятельствах.

Когда цесаревич Павел достиг совершеннолетия, мать-императрица видела его в браке с одной из трёх принцесс Гессен-Дармштадтских или принцессой Вюртембергской. Но судьба распорядилась так, что в будущем пригодились оба варианта.

 

Когда в 1773 г. ко двору прибыли принцессы Гессен-Дармштадтские, цесаревич обратил внимание на среднюю из сестёр и воспылал к ней чувствами. Уже спустя 1,5 месяца Августу-Вильгельмину Луизу Гессен-Дармштадтскую, принявшую православие, нарекли Натальей Алексеевной. Великая княгиня увлекалась либеральными идеями, говорила об освобождении крестьян и принимала участие в создании проекта дворянского представительства, благодаря которому власть перешла бы к Сенату. Естественно, такие мысли не нравились свекрови-императрице. Любви к мужу Наталья не испытывала, но, пользуясь своим влиянием, старалась держать его в отдалении от всех, кроме узкого круга своих друзей.

Умерла Наталья Алексеевна при родах, ребёнок появился на свет мёртвым.

Мария Фёдоровна (1759‒1828) — вторая супруга Павла I (1754‒1801)

Фридрих Великий самолично познакомил в Берлине Павла с его второй женой — Софией Доротеей Августой Луизой Вюртембергской, ставшей при принятии православия Марией Фёдоровной.

Павел (которого за глаза называли «самым некрасивым человеком империи») был пленён статной блондинкой с приятным лицом; на другой день после той встречи он писал матери: «Я нашёл свою невесту такову, какову только желать мысленно себе мог: недурна собою, велика, стройна, застенчива, отвечает умно и расторопно. Что же касается до сердца ея, то имеет она его весьма чувствительное и нежное. Весьма проста в обращении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкою».

В молодости Мария Фёдоровна описывалась как «близорукая, статная, свежая блондинка, очень высокая, но склонная к преждевременной полноте». С утра до вечера носила она пышное церемониальное платье. «То, что утомляет других женщин, ей нипочём. Даже во время беременности она не снимает с себя парадного платья, и между обедом и балом, когда другие женщины надевают капот, она, неизменно затянутая в корсет, занимается перепиской, вышиванием и иногда работает даже с медальером Лампрехтом» (К. Валишевский. «Павел I». «АСТ», 2003).

Свои будни великая княгиня посвящала обустройству любимой резиденции в Павловске, где организовала первый литературный салон, и изобразительному искусству. Она увлекалась рисунком и живописью, в первую очередь освоив технику пастели. Одной из первых женщин своего времени овладела токарным делом — вытачивала изделия из янтаря и слоновой кости.

 

Мария Фёдоровна долгое время попустительствовала отношениям своего мужа с Екатериной Нелидовой, которые считались платоническими — в сохранившейся переписке императора и Нелидовой преобладают религиозно-мистические мотивы (как и любому рыцарю, Павлу нужна была дама сердца, которой он мог бы поклоняться). Поэтому, когда императрица осознала истинный характер этой связи, то заключила с фавориткой «настоящий дружественный союз для блага любимого обеими человека».

У царственной четы было 10 детей: выйдя за Павла замуж, Мария Фёдоровна чуть ли не каждый год дарила ему по ребёнку. К сожалению, воспитывать их Марии Фёдоровне попросту не дали: воспитание старших внуков взяла на себя свекровь, а младшими занималась баронесса Шарлотта Карловна Ливен. Поэтому Мария Фёдоровна искала утешение в курировании детских домов и попечительстве общества благородных девиц — она стояла у истоков целого ряда филантропических заведений.

К концу жизни императора отношения супругов были испорчены. После рождения последнего сына «целомудренные наслаждения брачного ложа были внезапно отняты у супруга, которого они так долго пленяли: в январе 1798 г., после рождения великого князя Михаила акушер императрицы Иосиф Моренгейм заявил, что новые роды были бы опасны для жизни государыни». Вскоре после этого цирюльник императора свёл его с новой фавориткой.

Тем не менее после убийства супруга Мария Фёдоровна добилась от унаследовавшего престол старшего сына Александра I если не расправы над основными заговорщиками, то, по крайней мере, их удаления из столицы.

 

«В своём любимом детище, в Павловском дворце, который был ей подарен супругом после восшествия на престол, вдовствующая императрица давала полную волю своей скорби. Здесь, подобно печальной тени, удручённая горем, Мария Феодоровна, одетая в глубокий траур, бродила по ночам среди мраморных памятников и плакучих ив, проливая слезы в течение долгих, бессонных ночей. Нервы её были до того напряжены, что малейший шум пугал её и обращал в бегство. Самая кровать, на которой Павел испустил последнее дыхание, с одеялами и подушками, окрашенными его кровью, была привезена в Павловск и помещена за ширмами, рядом с опочивальнею государыни».

Елизавета Алексеевна (1779–1826) — супруга Александра I (1777–1825)

В 1793 г. цесаревич Александр Павлович взял в жёны дочь Луизу Марию Августу Баденскую, принцессу Баденскую. Их свадьба длилась две недели и завершилась невероятно красивым фейерверком.

Семейная жизнь Александра I протекала сложно. Первый период брака носил идиллический характер, но после коронации их отношения разладились. Распространена точка зрения, что виновником охлаждения был Александр.

Елизавета стала искать уединения, сделалась мечтательной и замкнутой, имела свой узкий круг приятных ей людей. Граф Фёдор Головкин писал о ней: «…Она образованна и продолжает учиться с удивительной лёгкостью. Она лучше всех других русских женщин знает язык, религию, историю и обычаи России. В обществе она проявляет грацию, умеренность, умение выражаться».

В покоях молодой женщины появились серьёзные книги по истории, географии и философии. Занятия были настолько усердными, что даже знаменитая княгиня Дашкова, стоявшая во главе двух российских Академий и отличавшаяся едким, бескомпромиссным характером, необыкновенно тепло отзывалась о Елизавете: «Меня привлекли к ней ум, образование, скромность, приветливость и такт, соединённый с редкой для такой молодой женщины осторожностью. Она уже правильно говорила по-русски, без малейшего иностранного акцента». 

Она оказывала огромную негласную помощь церкви, медицинским и благотворительным учреждениям, инвалидам Отечественной войны, библиотекам…

 

Начиная с 1816 г. императрица Елизавета Алексеевна, любившая уединение, проводила лето в Царском Селе, вдали от шумного Петербурга. Здесь её много раз видел А. С. Пушкин, посвятивший императрице следующие строки:

 «Небесного земной свидетель,

Воспламененною душой

Я пел на троне добродетель

С её приветною красой.

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простой,

И неподкупный голос мой

Был эхо русского народа».

Холодный к жене, Александр был влюблён в М А. Нарышкину. Эта связь продолжалась 14 лет, фаворитка даже родила императору дочь. В этот период у Елизаветы Алексеевны также родился ребёнок — девочка (и также в результате романа на стороне). Это был её второй ребёнок; но первая девочка родилась в 1799 и прожила меньше года. Вторая дочь тоже умерла в младенчестве.

В отличие от связи Александра I с Нарышкиной, бывшей на положении официальной фаворитки, роман Елизаветы протекал чрезвычайно скрытно, породил крайне мало слухов и почти не оставил письменных свидетельств. Александру не так уж трудно было простить жену. «Я не был развратен, — говорил он впоследствии, — хотя я и любил всей душой Нарышкину, в чём теперь искренне каюсь».

Тем не менее отношения супругов не только не потеряли видимость согласия, но и оставались дружескими: сохранялась традиция совместных чаепитий у императрицы, единство позиций в важных вопросах.

 

В последние годы жизни Александр утратил интерес к государственным делам, много молился. Он умер 19 ноября (1 декабря) 1825 г. в возрасте 47 лет в Таганроге.

После смерти супруга, прожив в Таганроге четыре месяца, вдова решила вернуться в Петербург. Она была уже очень больна, страдала сердечной недостаточностью, её мучили постоянные боли в грудине и одышка. Состояние её здоровья стремительно ухудшалось. Елизавета Алексеевна скончалась в ночь на 4 (17) мая 1826 г. в Белёве. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, выехавшая ей на встречу, опоздала проститься с невесткой всего на несколько часов.

Александра Фёдоровна (1798‒1860) — супруга Николая I (1796‒1855)

В 21 год Великий князь Николай Павлович женился на юной дочери прусского короля Фредерике-Луизе-Шарлотте-Вильгельмине, получившей при крещении в православную веру имя Александра Фёдоровна. Этот союз был не только выгоден с политической точки зрения, скрепляя союз Пруссии, России и Австрии, но и состоялся по взаимной любви.

В этом браке родилось семеро детей: три дочери (Мария, Ольга, Александра) и четверо сыновей, которых назвали так же, как детей Павла I: Александр, Константин, Николай и Михаил.

Александра Фёдоровна очень тяжело перенесла восстание декабристов. Узнав о нём, она бросилась в придворную церковь, чтобы помолиться о благополучии семьи. От пережитого стресса у неё появились тик лица и нервная болезнь, из-за чего несколько раз откладывалась коронация Николая.

В 1826 г. коронация всё же состоялась, а спустя три года произошло уникальное событие — монаршая чета была коронована ещё раз. На этот раз уже в Варшаве: часть Речи Посполитой, войдя в состав России, получила конституцию, согласно которой российский император коронуется в Варшаве как польский король.

 

Фрейлина А. Ф. Тютчева, которая долгое время жила при дворе, в своих мемуарах писала: «Император Николай питал к своей жене, этому хрупкому, безответственному и изящному созданию, страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому, единственным властителем и законодателем которого он себя чувствует. Для него это была прелестная птичка, которую он держал взаперти в золотой и украшенной драгоценными каменьями клетке, которую он кормил нектаром и амброзией, убаюкивал мелодиями и ароматами, но крылья которой он без сожаления обрезал бы, если бы она захотела вырваться из золочёных решёток своей клетки. Но в своей волшебной темнице птичка не вспоминала даже о своих крылышках».

Распорядок дня императрицы, по словам современника, был следующим: «Трудовой день императрицы начинается с раннего утра смотрами и парадами. Затем начинаются приёмы. Императрица уединяется на четверть часа, после чего отправляется на двухчасовую прогулку в экипаже. Далее, перед поездкой верхом, она принимает ванну. По возвращении — опять приёмы. Затем она посещает несколько состоящих в её ведении учреждений или кого-либо из своих приближённых. После этого сопровождает императора в один из лагерей, откуда спешит на бал. Так проходит день за днём, подтачивая её силы. Поговаривают, что у неё чахотка, и опасаются, как бы зима в Петербурге не оказалась роковой для её здоровья, но ни за что на свете она не решится провести шесть месяцев вдали от императора».

Отношения в императорской семье были искренние, тёплые и нежные. Это отмечают почти все мемуаристы. По воспоминаниям фрейлины М. П. Фредерикс, «император Николай I отличался своей любовью и почтением к жене и был самый нежный отец».

Дети, как правило, сопровождали своих августейших родителей в поездках: чаще всего жили в Зимнем дворце, Александровском и Аничковом дворцах, в Александрии. Как на каникулы приезжали в Гатчину, чувствуя себя здесь свободнее, чем в официальном, наполненном церемониями Петербурге. Одна из придворных дам отмечала, что «образ жизни здесь совершенно особый, похожий на жизнь в деревне».

 

Особое место в жизни императорской семьи занимала церковь. Сам император отмечал, что их с братом «учили только креститься в известное время обедни да говорить наизусть разные молитвы». И всё же каждое воскресенье семья отправлялись в церковь, где пели все дети. «В нас, детях, развилось сильное влечение к нашей православной вере. Благодаря нам наши родители выучились понимать чудесные обряды нашей церкви, молитвы праздников и псалмы», — писала великая княгиня Ольга Николаевна.

Окончание следует.

Читайте по теме:

Пётр I и Таллинн: история любви