Тимофей Ящик — верный бодигард императрицы

Из последнего письма сыну Николаю, посланному в Тобольск:

«…Кто поехал с тобой, надеюсь, что хорошие люди? У меня остались только Тимофей Ящик и мой слуга Поляков…»

Подбирая фотографии для статьи о супруге Александра III, матери последнего русского царя Николая II Марии Фёдоровне, я обратила внимание, что на снимках, сделанных в эмиграции, рядом с миниатюрной фигуркой бывшей императрицы возвышается рослая фигура казака с чёрной, как смоль, бородой и густой шевелюрой. Начала разбираться, оказалось, что это Тимофей Ксенофонтович Ящик — телохранитель, добровольно последовавший за своей госпожой в изгнание и ставший её неразлучным молчаливым спутником на протяжении 13 лет. В своих дневниках, упоминая о лейб-казаке, Мария Фёдоровна так и писала: «Милый Ящик!»

Добросовестный служака

Тимофей Ксенофонтович Ящик (1878‒1946 гг.) родился в станице Новоминская Ейского уезда на Кубани. Его родители были потомственными казаками. Семья была большая — семеро детей, — но, по воспоминаниям Тимофея Ксенофонтовича, ни в чём не нуждалась.

Детство прошло в верховой езде и военных играх — мальчишки как один мечтали о службе в армии. С 18 лет началась допризывная подготовка, а в сентябре 1900 г. Тимофей Ящик был зачислен в расквартированный в Тифлисе (сегодня Тбилиси) Ейский полк. Из-за своей представительной внешности молодой казак практически сразу был назначен в конвой командующего войсками Кавказского военного округа генерал-адъютанта князя Е. С. Голицына.

Служба не всегда проходила спокойно: однажды казакам пришлось спасать князя из рук похитивших его армян. После покушения Голицын вынужден был оставить свой пост. Покидая Тифлис, в качестве благодарности за отличную службу он взял с собой в Петербург Тимофея, где помог ему поступить на службу во Вторую Кубанскую сотню Собственного Его Императорского Величества Конвоя — формирование русской гвардии, осуществлявшее охрану царственных особ.

Какой-то специальной подготовки при приёме казаки не проходили — подразумевалось, что они уже изначально прирождённые воины и верные слуги своего государя. Разумеется, с казаками постоянно проводились занятия, куда входила джигитовка, стрельба, ориентирование на местности, обучали их и этикету.

Служба при дворе продлилась три года. Выйдя в отставку, в 1907 г. Ящик уехал домой на Кубань. Женился, пахал землю, налаживал хозяйство. В семье родилось три сына и шесть дочерей. В родной станице он прожил до 1912 г., когда его вновь призвали на службу в Собственный конвой.

В 1914 г. Николай II, выбрав Тимофея из большого количества претендентов, назначил его своим вторым камер-казаком (телохранителем).

По воспоминаниям Тимофея Ксенофонтовича, его обязанности не были особо сложными: требовалось круглосуточно находиться в распоряжении императора, следовать за ним на прогулках, во время аудиенций стоять в зале для гостей, а при посещении царской семьёй театра — в аванложе.

Казаки из конвоя были не просто телохранителями императора и членов его семьи — они также выполняли разные поручения венценосных хозяев, которые, в свою очередь, знали их всех по именам. Были и необычные поручения. Так, из-за болезни цесаревич Алексей не мог подолгу стоять на официальных мероприятиях. Камер-казаки должны были держать наследника на руках. Ящик вспоминал, что, когда он в первый раз носил наследника, то вспотел так, что его одежду можно было выжимать:

«Я пробовал научиться тому искусству, которое было важнейшим для лейб-казака: полностью уйти в тень, чтобы никто не замечал твоего присутствия, и всё же быть настолько близко, чтобы в любой нужный момент вновь появиться».

Про царя телохранитель говорил так: «Царь был спокойным и простым человеком. Нужно было только знать свои обязанности, а он никогда не предъявлял непомерных требований»; «Мы любили и охраняли Государя не из-за корысти. Для нас это было честью».

 

«Милый Ящик!»

В начале 1916 г. Тимофей был откомандирован вторым личным телохранителем вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. «В 1916 году я уехал в командировку с Императрицей Марией Ф. в гор. Киев, прожили с 1 мая 1916-го года по 23 марта 1917-го года. До самой проклятой революции. 27-го февраля известно стало, что в Петрограде начались беспорядки, а 2 марта уже стало известно, что Государь отрёкся от престола. Это самое для меня было больное место. Узнав это, я сделался больной, с меня служащие смеялись, но я молчал».

После революции Ящик остался рядом с бывшей императрицей, продолжая охранять её в Крыму. В 1918-м он вывез в свою родную станицу дочь Марии Фёдоровны и младшую сестру Николая II — великую княгиню Ольгу Александровну. В хате Ящика она родила своего второго сына Гурия, и в Новоминской долго ещё ходили слухи о том, что у казаков «жила царица».

В 1919 г. Тимофей Ксенофонтович последовал за своей хозяйкой в иммиграцию — сначала в Британию, а затем на её родину, в Данию. В паспорте, выданном ему в Великобритании, он так и был назван — «бодигард».

Телохранитель императрицы везде появлялся в казачьей форме, с шашкой, кинжалом и револьвером, производя на датских улицах фурор. Он даже спать ложился у дверей её покоев, раскинув на инкрустированном дворцовом паркете бурку и положив в изголовье револьвер со взведённым курком — «ведь большевики могли попытаться проникнуть даже в тихий Копенгаген, чтобы разделаться с его госпожой»!

Ящик так и не принял датского гражданства и, до последнего надеясь вернуться на Родину, писал: «Если, пока я жив, на российский престол вступит новый царь, я поеду сломя голову к царю, чтобы поступить в его распоряжение».

Верный телохранитель закончил свою бессрочную службу лишь после смерти Марии Фёдоровны в 1928 г., отстояв последний трёхсуточный караул у гроба с её телом. «Когда я клал Марию Фёдоровну в гроб, она так высохла, что казалась почти невесомой», — вспоминал казак прощание с бывшей императрицей.

Дела семейные

Семья Тимофея Ксенофонтовича осталась на Кубани. Вывезти их в Данию, как он ни пытался, ему не удалось. В 1922 г. его жену Марфу Самсоновну расстреляли «за контрреволюцию».

Все годы пребывания в эмиграции Тимофей Ксенофонтович помогал родным: посылки и деньги передавал им родственник, одноногий инвалид Первой мировой войны Александр Ящик.

Спустя три года после семейной трагедии, в 1925 г., Мария Фёдоровна благословила Тимофея на брак с датчанкой Агнес Аабринк, которая перешла в православие и приняла при крещении имя Нина.

«Казак поймал себе жену бородой!» — шутили датские газетчики, рассказывая, что знаменитый на весь Копенгаген огромный казачище не выучил ни слова по-датски, надеясь, что заграничная ссылка вот-вот закончится, и он со своей венценосной госпожой вернётся в Россию. Агнес засмеялась, случайно повстречав на улице бородача, а попытка выяснить, настоящая у того растительность или приклеенная, в конце концов привела обоих под венец.

После смерти Марии Фёдоровны Ящику досталось небольшое наследство. На эти деньги он открыл бакалейную лавку в городке Валби. Приютил в своём доме другого царского лейб-казака, Кирилла Полякова, который в Дании бедствовал.

Кончина

Тимофей Ксенофонтович Ящик скончался в 1946 г. в возрасте 68 лет. Он был отпет в Копенгагене в русской православной церкви святого князя Александра Невского, на его могиле и сейчас стоит православный крест. Ящик успел застать триумф русского оружия в войне с фашистской Германией, которую он ненавидел так же сильно, как и Мария Фёдоровна.

Тимофей Ксенофонтович Ящик скончался 17 июля 1946 г. — в день годовщины гибели царской семьи, а его супруга Нина — 7 июня 1952 г., в день рождения императрицы Александры Фёдоровны.

Незадолго до кончины Ящик надиктовал жене воспоминания, которые та записала на датском. Впоследствии они были переведены на русский язык и изданы в России в начале XXI века. За несколько месяцев до своей смерти эту книгу получила его младшая 94-летняя дочь Анна, всю жизнь прожившая в родной станице Новоминской.

В запасниках музея Вооружённых сил в Копенгагене наравне с оружием разных стран и униформой офицеров и генералов хранится необычная коллекция — это личные вещи русского казака Тимофея Ящика: черкеска с газырями, револьвер, шашка, кинжал, документы и столовый набор с гербами датского королевского дома.

Серебряные вилка, нож и ложка казака поражают своими размерами, более напоминающими садовый инструмент, чем изящные столовые приборы. Ростом под два метра, Ящик и руки имел соответствующие — больше привычные к плугу и шашке. Он никогда ничего не просил у Марии Фёдоровны, но однажды отважился пожаловаться, что не может управиться игрушечными приборами, имеющимися на дворцовой кухне. Пришлось снабдить его личным «инструментом».

 

Из воспоминаний Тимофея Ящика

Отречение Николая II от престола

«На третий день императрица пригласила сына на ужин в свой вагон-ресторан. В четыре часа дня в вагоне неожиданно появились три посланника новой власти, которых было легко отличить от остальных по красным бантам. Вежливо, но твёрдо они сообщили, что они прибыли, чтобы забрать царя в Петербург, где его присутствие было необходимо. Царь знал, что игра проиграна, он тут же поднялся и попросил разрешения пойти попрощаться с матерью. Императрица обняла его, нежно расцеловала и благословила. Она очень плакала в этот момент, я раньше никогда не видел, чтобы сильная датская принцесса так рыдала. Царь тоже всплакнул, затем надел шинель, папаху и объявил, что готов ехать. Это была последняя встреча матери и сына…»

Заточение в Крыму

Тогда же Мария Фёдоровна прибыла в дворцовый комплекс Ай-Тодор, расположенный на берегу Чёрного моря.

«Это был маленький рай, но в то же время — наша тюрьма. Мы практически не общались с охраной, но вскоре после нашего приезда императрице чётко приказали, по каким дорогам она может передвигаться и как далеко уезжать в своём авто… После того как Керенский потерял власть в ноябре 1917 года, охрану дворца усилили, контроль за нами ужесточился. Вскоре у императрицы реквизировали машину. Тогда же нам урезали продуктовый рацион до полутора кило хлеба в день на человека. Это была солдатская дневная норма в царское время — власти показывали, что царская семья не должна получать больше, чем солдаты».

Под охраной крымских татар

«Однажды мы пережили беспокойную ночь. Вокруг шли бои, а у нас самих оружия не было. Правда, охрана была сильной, а комендант, хотя и самого разбойничьего вида, оказался настоящим мужчиной. Это был бывший унтер по фамилии Задорожный. Мы понимали, что опасность близка. Я и Поляков встали у дверей с большими палками в руках, чтобы тепло встретить нападающих.

Когда опустилась ночь, вокруг дворца разбили лагерь толпы крымских татар, вооружённых чем придётся — от палок до ружей. Лишь потом выяснилось, что татары собрались для нашей защиты! Как только среди них пронёсся слух, что императрица в опасности, они стеклись ко дворцу, чтобы усилить охрану. Это было неожиданное свидетельство преданности татарского населения.

Однажды мы обнаружили, что караул исчез. Поначалу мы ничего не поняли, решили, что произошла ошибка при смене караула, но потом всё выяснилось: в Крым пришли немцы».

Смерть царя

«Как-то раз ранней осенью во дворец приехали три германских офицера, долго разговаривавших о чем-то с гофмаршалом. Как только они отбыли, Долгорукий поднялся к императрице и доложил о состоявшемся разговоре. Немцы сообщили, что на следующий день в русских газетах появится сообщение, что царь, его жена и их пятеро детей убиты в Екатеринбурге. Но нам не следовало этому верить, поскольку немецкие офицеры уверяли, что вся царская семья спаслась бегством. Вскоре все в доме знали о визите и состоявшейся беседе. Когда я вскоре после того был вызван к императрице, то заметил, что настроение у неё было приподнятым, она выглядела радостнее, чем обычно.

На следующий день нам принесли газету, в которой описывалось убийство. Мы прочли статью с улыбками, поскольку знали, что это всё было неправдой…»

 

Читайте по теме:

Датчанка, ставшая русской