Балканские заметки: в «калашном ряду» Черногории
Что вызывает неподдельное уважение, даже почтение к монахам из монастыря Острог, так это их способность сохранять деликатность даже в условиях т. н. «высокого сезона», когда поток туристов и паломников в эту обитель не прекращается с утра до вечера. Очень напомнило любимый Пюхтицкий монастырь: здесь не будут гоняться за тобой или твоей женой, свистящим змеиным шёпотом требуя обязательно купить такую-то «святыньку», «подать записочку», попутно за тебя самого перечисляя твои же грехи — действительные и выдуманные.
Поскольку действительных грехов у нас всяко много, мы с товарищем призадумались, надо ли нам со свиным-то рылом да в калашный ряд. Но от парковки до «калашного ряда», то есть до входа в саму обитель, нужно подняться в гору около километра: может, думаем, хотя бы эти физические трудности да ещё жара +45 помогут нам чуть лучше осознать собственное, мягко говоря, несовершенство. Мы и пошли.
Острог, то есть монастырь Василия Острожского, по балканским меркам нестарый: он возведён в XVII веке на месте подвигов этого святого, которого знают и почитают не только на Балканах, но и во всём христианском мире. Нет у меня ни малейшего желания говорить, «зачем приходят сюда молиться»: у каждого приходящего свои причины, захочет — расскажет, не захочет — оставьте человека в покое, у него свои дела. Нет желания и вдаваться в рассказы «о чудесах»: мол, одна женщина сделала то-то и то-то, а потом с ней чудо произошло. По свидетельству тех самых деликатных монахов (как, кстати, и пюхтицких монахинь), самое главное чудо, которое происходит с человеком — это исправление его жизни, преображение его сердца. Грубо говоря, жил гад гадом, но с помощью Христа смог начать жить по направлению к Небу, — вот это чудо, это радость настоящая, а всё остальное прилагается. Да, конечно, вам покажут здесь расколотый немецкий снаряд, выпущенный во время войны по монастырю, который должен был разворотить обитель, но вопреки всем законам физики и взрывного дела не взорвался, а, влетев сюда, развалился на куски, и всё тут. Расскажут и о том, как командир коммунистического отряда, ослеплённый ненавистью, приказал швырнуть икону святого в пропасть, но тут же умер, бедняга. Свидетельств о чудесах, стародавних и нынешних, много, но, повторюсь, главное чудо у христиан — изменение жизни в сторону Бога, а всё остальное — по мере надобности. В общем, нам было над чем подумать, пока мы поднимались, пыхтя и отдуваясь, в гору ко входу в Острог, когда смотрели потом на окрестности. Вид, кстати, потрясающий отсюда.
Черногорцы, когда говорили, что настоящая Черногория — это тебе не курорты с яхтами, а трудолюбивая провинция, совершенно правы. Едешь — крестьянин с сыном сгребают сено в стога: уставшие, а смеются. Крепкие такие дядьки. Нас увидели: «Э, мужики, давай сюда!» Подходим, здороваемся. Разговор «за жизнь», шутки-прибаутки, кофе из термоса, потом быстрый взгляд на часы: «Так, хватит: нам ещё поработать надо». Мы собираемся уходить, довольные разговором, но старший вдруг спрашивает, где это мы ночевать собрались. «Да уж поищем пристанище, может, чего и найдем» — «Считай, нашли. Во-он там три дома стоят, так они наши. Вы пока шуруйте туда, располагайтесь, а мы к вечеру подойдём. Да не боись, недорого возьмём, что ж мы, не люди, что ли. Хоть у нас и кемпинг свой, между прочим». Вечером и правда приходят: разводят костерок, устраивают скромный балканский ужин, способный насытить дивизию, а наутро выдают с важным видом бутылку молока парного: это-де вам, заезжайте ещё. Да не вопрос. Спасибо, ребята: «хвала лепо, момци».
Да, если будете в Черногории или любой другой балканской земле, где говорят на сербском, имейте в виду, что здесь можно столкнуться с очень знакомой нам бедой: некоторые местные обитатели убеждены, что говорят они не на сербском, а на черногорском, бошняцком и т. п. — лишь бы не «на языке оккупантов». Особенно дико это смотрится в Черногории, конечно. Такая мини-Украина. Или попытка соорудить её, по крайней мере. Впрочем, как на дикость на это смотрит и подавляющее большинство самих черногорцев, думаю. Не буду цитировать дословно мнение приютивших нас крестьян по этому поводу — разница в языках не настолько велика, чтобы не оскорбить нежные чувства не только языковедов-славистов.
Эстония, на мой взгляд, совершенно справедливо гордится своими усилиями по обустройству природных парков, гордость эта закономерна и обусловлена: действительно, забота о родной природе впечатляет и вызывает уважение. Но, к чести Черногории, должен сказать, что здесь свои красоты ценят ничуть не меньше. Между прочим, первый в Европе национальный природный парк появился именно здесь: 1878 год считается датой основания заповедника «Биоградское озеро». Озёр здесь вообще-то шесть, все ледникового происхождения, но Биоградское — самое крупное. Ну, по черногорским меркам.
Девственные леса, богатейшая флора, разнообразная фауна — мы в эту фауну себя добавили с радостью: во-первых, здесь, в отличие от всяких там пляжей и курортов, как-то деловито спокойно и тихо; во-вторых, через леса проложены всевозможные туристические маршруты к горам, холмам и озёрам; в-третьих, можешь взять удочку и наловить себе, скажем, форели на ужин. Что мы и сделали: надо было подкрепиться перед отъездом в старую добрую Сербию.
Читайте предыдущие заметки о Балканах:
Балканские заметки: особенности черногорских дорог и гостеприимства
Балканские заметки: боснийские бегемоты и лучший способ жить в мире
Комментарии закрыты.