Кричать «Всё пропало!» не нужно. И вот почему… Беседа со священником Фомой Хирвоя из Таллинна

Храм с традициями: церковь Пророка и Предтечи Господня Иоанна в Таллинне, в Нымме. Построенный в начале 1920-х годов православными жителями тогда ещё Ревеля, он помог людям разных поколений прийти ко Христу и оставаться с Ним, несмотря на всевозможные невзгоды. Прихожанами были русские и эстонцы, беженцы из разорённой большевиками России и местные жители. В советское время храм дважды поджигали, но каждый раз, благодаря помощи из Псково-Печерского и Пюхтицкого монастырей, восстанавливали. 30 лет настоятелем здесь был священник Вячеслав Якобс — будущий владыка Корнилий вернулся сюда из ссылки. Благодаря ему приход познакомился с опытом духовной жизни Вологодского края, где несколько лет служил будущий митрополит и о котором у него остались самые добрые воспоминания.

 

В этом же храме начинали своё служение многие эстонские священники, до своего прихода сюда ничего не знавшие ни о Христе, ни о Его Церкви. Зато сейчас эти батюшки говорят о Христе — и русским, и эстонцам. Сегодняшний настоятель храма — отец Фома Хирвоя — один из них.

Честный и настойчивый поиск опытного дворника

Отец Фома рассказал об одной из весёлых традиций прихода: четверо протоиереев, служащих сегодня в разных храмах Эстонии, в самом начале своего воцерковления, оказывается, сменяли друг друга на приходе Иоанна Предтечи в качестве… дворников. Такой эстонский православный ответ «ливерпульской четвёрке», наверное. Отец Фома рассказывает:

— Открыл эту историю будущий отец Ювеналий в середине 1980-х годов. Через некоторое время нынешнего духовника таллиннского Александро-Невского собора сменил я, затем эстафету подхватил отец Андрей, он сейчас настоятель в храме в честь иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость», а последним из нашей волшебной четвёрки стал отец Димитрий, установивший рекорд: он был больше десяти лет диаконом и совмещал службу с уборкой — очень по-диаконски, кстати.

 

— Как приходили ко Христу люди в то время?

— Обычно возвращение к Богу сопровождалось и сопровождается тяжёлыми и долгими мировоззренческими поисками. Это я знаю и по себе, и по истории отца Ювеналия. Он крестился в России, много путешествовал, ездил автостопом. Кстати, я тоже много ездил автостопом, правда, ещё до прихода в Церковь: у меня армейский друг жил во Владимире, и я несколько раз ездил к нему из Таллинна — через Псков, Новгород, Москву, а потом через Питер. Много ездил по Латвии, но рекорд — это до Киева, ещё 1980-е годы. Что же касается тяжёлых поисков, то, кажется, каждый из нашей «великой четвёрки» прошёл через это непростое, но очень нужное, на мой взгляд, время. Все мы были некрещёные в детстве — мы как раз представители того, атеистического поколения: родители ещё были крещены в детстве, но мы уже ничего о Христе не знали. Но духовную жажду ничем, кроме духовной пищи, не утолишь — вот мы и бросались на поиски источников. Не скажу, что они были чистыми: кто-то прошел через индуистскую мистику, кому-то досталось другое. Я, например, столкнулся с буддистскими текстами. Были в то время очень хорошие переводы на эстонский язык — вот я и читал их, служа в армии.

— Не побоялись испачкаться?

— Знаете, как опытный дворник скажу: даже в том времени была огромная польза. Мы искали Бога честно. Полностью отдавая себе отчёт, что без духовной жизни человек — не более чем биологическая особь. Мы убеждены теперь, проверили на практике, что Христос не оставляет без ответа именно честный поиск, вызванный тягой сердца к свету. Ответ будет обязательно. Твоё дело — его принять и следовать ему. А те лужи, грязь, помойки, через которые тебе пришлось проползти в поисках Бога, Он же, Бог, и отмоет — вот в чём дело.

Вот, например, сижу я в Национальной библиотеке Эстонии, читаю буддистскую литературу, мучаюсь, страдаю. Сидеть приходилось допоздна, потому что такую литературу в то время на дом не выдавали. Читальный зал находился тогда в Вышгороде, за Домской церковью, там сейчас Художественный музей, по-моему. Закрывалась библиотека в шесть вечера, окна были открыты. Меня всего ломает, поиски смысла жизни и Бога, честное слово, нелегки. Так вот, в это самое время зазвонили колокола Александро-Невского собора, который в двух шагах от библиотеки, — наверное, перед началом вечерней службы. И я, ведомый этим, теперь уже точно знаю, небесным звоном, стал по вечерам заходить в храм. Сама атмосфера была, ну, как бы правильно сказать, долгожданным ответом на множество моих вопросов. Так постепенно я и стал христианином.

— Думаю, очень многое зависит и от тех людей, с кем человек встречается, пытаясь понять жизнь Церкви. От искренности христианства самих христиан.

— Господь послал мне чудесный дар: одним из главных моих учителей, наставников стал отец Владимир Залипский, замечательный таллиннский пастырь, приведший к Христу очень многих людей. О нём требуется отдельный рассказ. Это был очень светлый человек. Есть слова отца Владимира: «Господь был очень тихий — о Христе сказано, что Он трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит (Ис. 42, 3; Мф. 12, 20). У Него необыкновенно бережное отношение к людям: тихое, кроткое, без всякого насилия, принуждения, запугивания, давления, требования. Ничего этого у Христа не было, и никогда этого не было у святых. У них было сильное влияние, но никогда они принудительно влиять не хотели. Наоборот, они все жили в себе, своей внутренней Божьей жизнью необыкновенной тишины и кротости, необыкновенного самоумаления — они видели, что они нищие перед Богом. И вот это-то и привлекало к ним — чем чище они были, тем громче, тем звонче звучала их душа. На это звучание люди тянулись, как цветы тянутся к солнцу, к свету. Это всё естественно бывает. Не нужно заставлять всё живое тянуться к солнцу, оно само тянется, потому что солнце — это жизнь, и радость, и веселье. Точно так же и святые — это люди, жившие любовью, духом, радостью и весельем Божиим. Но это качество приобретено дорогой ценой, это не просто так». Мне кажется, эти слова очень важны для всех нас — будь то священников, будь то родителей, наставников.

— Кстати, о наставничестве. Очень порадовало, что на литургии в храме было столько детей, человек 20–30. Кто стоит, кто сидит, а кто и молится — очень обнадёживающе. Откуда столько небезразличных православных детей в таллиннском районе Нымме?

— Всех наших православных школьников храм не вместит одновременно — мы их по очереди приводим. Все собираются дважды в год — в октябре и в мае — на праздник апостола Иоанна Богослова, небесного покровителя школы. Если в прежние годы все ученики успевали быть на литургии в сам праздник, то сейчас требуется уже два дня, чтобы каждый школьник смог побывать на службе.

— Какая мощная у вас воскресная школа. Надо же!

— Обычная светская общеобразовательная школа имени апостола Иоанна Богослова. Это частная христианская школа. По крайней мере, мы очень стараемся, чтобы Православие было не только очередной учебной дисциплиной, которую «надо изучать, чтобы не испортить аттестат», а предметом, который надо учить всю жизнь и самой жизнью. Православных детей здесь примерно 10% — эстонцев и русских. А православных учителей — примерно половина. Основателями школы были наши прихожане, и за несколько лет её существования, слава Богу, никто не пожалел о её появлении – ни школьники, ни учителя.

Знание — сила. Но любовь сильнее.

— Отец Фома, вопрос неудобный, наверное: как воспринимают Христа, Церковь ученики — с искренней радостью, отстранённо или агрессивно? Я почему спрашиваю: просто есть опыт общения с «как бы православными» школьниками, и этот опыт удручает. На уроке милые подростки повторяют заповеди блаженств, Декалог Моисея, что называется, «отскакивает от зубов» — батюшки улыбаются, матушки вытирают платочком глазки. А после уроков (сам видел, не вру) — кощунства подростков у Поклонного креста или у храма, воровство, мат-перемат и тому подобные вещи, от которых, при пристальном рассмотрении, кровь стынет: ничего себе «православные»! Воспитали, да.

— Тема серьёзная и обширная. Сначала давайте поговорим о том, как воспринимают разные дети Христа и Церковь. Младшие воспринимают веру с воодушевлением. Тут, конечно, очень многое зависит и от родителей. А родители, как вы понимаете, здесь очень разные: есть православные, есть лютеране, есть баптисты, а есть и вовсе неверующие. Больше всего на восприятие Христа влияет именно домашняя среда, и мы не хотим нарушать этот порядок каким-то давлением или принуждением. Ну, нет смысла воцерковлять детей, да к тому же, не дай Бог, насильно, если родители (дай Бог — пока!) далеки от Церкви. Это будет, во-первых, источником постоянного и ненужного конфликта, во-вторых, будет провоцировать двойственность, неискренность у детей.

— Оно нам надо?

—Нет уж. Мы даём детям и родителям возможность ощутить, что такое православное богослужение, попытаться понять его смысл, цель, направленность.

— А, теперь понятно, почему большая часть маленьких прихожан ушли после литургии оглашенных! Они просто не могут принимать участие в литургии верных, поскольку сами не православные. Но — с какими глазами многие из них слушали заповеди блаженств и Евангелие!

— Да, возглас «Оглашенные, изыдите!» у некоторых вызывает грусть. Видно, что им хотелось бы быть до конца на службе. Кто-то откровенно завидует, что их православные одноклассники могут причащаться, а они — нет. Так что, надеюсь, искренних православных у нас прибавится.

— Помню фильм Ролана Быкова «Чучело», снятый по повести Владимира Железникова. Доброжелательность и любовь важны всегда, а в детском коллективе вдвойне.

— Да, а ещё есть фильм «Класс» режиссёра Ильмара Раага — там как раз про то, к чему приводит их отсутствие. Страшный фильм, а реальность ещё страшнее. В нашей школе, слава Богу, этого нет. Кроме того, педагогический коллектив сумел выстроить, что называется, правильную иерархию ценностей в гимназии.

— Что вы имеете в виду?

— Простое, казалось бы, правило: «Знание — сила», да? Никто этого и не думает отрицать, но мы убеждены, что знание не выше любви — вот этому мы пытаемся научить и себя, и, соответственно, учеников. Знание без любви может надмевать, а вот любовь назидает, говоря словами апостола Павла (1 Кор. 8, 1). В школе же каждую минуту какие-то конфликтные ситуации возникают — как их разрешить? С подавлением и унижением — или же попробовать разобраться по-семейному, по-доброму? Строгость ведь может быть и доброй, если в хорошей семье…

Приглашение к честному разговору

— Но вернёмся к отношению людей к Церкви. Не видят ли ученики в Церкви надоедливый «довесок» к учебной программе?

— Нет, не думаю. Интерес, добрый интерес — это есть.

— То есть как что-то чуждое Православная Церковь уже не воспринимается?

— Нет. Может восприниматься как что-то неизвестное, но доброе неизвестное. Что можно и нужно понять, изучить. В отличие, кстати, от недавних поколений, которые к христианству относились не просто отстранённо, но даже агрессивно. Мы просто даём возможность честно посмотреть и определить для себя своё отношение к Христу и Его Церкви. Это ни в коем случае не приманка, не елейные заискивающие улыбки, лишь бы только человек соизволил зайти в храм, — нет! — это, повторюсь, приглашение к честному диалогу. А Церковь для ребят — что-то своё, знакомое. Молитва, кстати, тоже: каждый понедельник мы служим молебны в школе перед началом учебной недели. Кто хочет, приходит. Молебном и новый учебный год, конечно, открываем, это естественно. Так что мы, священники, — не инопланетяне для гимназистов. Подходят, спрашивают. Кто постарше, и поспорить могут — да пожалуйста, только рад.

Пустые кассеты и тяжёлая наследственность

— Но, отец Фома, давайте признаем: радость малышей от общения с Церковью очень часто сменяется цинизмом подростков, насмешками, издевательствами. Примеры я приводил и привести могу. В чём причина таких печальных изменений? Как бороться с этим мраком?

— Ох. Давайте признаем и то, что воспитание зависит не только от самого процесса обучения, но и от генетики. Да, в Крещении, конечно, мы становимся Христовыми, своими Богу, но это не значит, что мы стерильны, что делать ничего больше не требуется. Тут как с наследственностью телесной: если у меня она слабая, скажем, я был хилым, болезненным, грипповал постоянно — рассчитывать на то, что мой ребёнок будет здоров как бык, опрометчиво. То же и в жизни духовной: у нас что — такое духовное здоровье, которому позавидует апостол Павел, а преподобный Серафим всплеснёт руками и убежит на свой камень в саровский лес? Нет, к большому сожалению и нашему стыду — как христиан. Крещение, Православие — это работа всей жизни. Последствия грехов предков не освобождают христиан от трудов по избавлению от грехов собственных, точно так же, как не снимают с дворника ответственности кучи мусора, оставленные его предшественниками. Слушайте, работа дворником, оказывается, очень духовная — четыре настоятеля могут подтвердить!

Что же касается самого воспитания, то как отец четверых сыновей могу только сказать: каждая твоя ошибка даст о себе знать. Помните, преподобный Паисий Афонский сравнивал детей с пустыми кассетами: они записывают то, что видят и слышат. И не только это: они тщательно записывают то, как мы сами относимся к собственным словам и утверждениям, искренни ли мы, произнося их. Сами знаете, иногда дети испытывают нашу верность Евангелию всерьёз — имеют место и «провокации», и капризы, и серьёзные какие-то запросы. Вот тут всегда важно, как мы будем реагировать на них — по-христиански или нет. В любом случае ими будет сделан вывод, и помоги нам Христос, чтобы наша реакция на их запросы-провокации была евангельской!

Заразное, но очень христианское умение

— Строгость, непреклонность всегда важны?

— Смотря в чём. Маленький пример. Мы долгое время жили в очень стеснённых обстоятельствах — впятером в маленькой комнате на приходе. Конечно, устаёшь от шума и тесноты. Сын просил, буквально требовал, чтобы я разрешил ему погулять, это было после 12 часов ночи, и я видел, что с точки зрения поддержания отцовского авторитета разумно было бы не позволять ему этого. А тогда как раз я читал письма преподобного Паисия, речь шла об умении уступать. Я решил проверить на практике действенность совета старца и уступил. И через какое-то время вдруг с радостью и удивлением обнаружил, что и сын постепенно учится уступать. Не сразу, нет, но это будет обязательно. Я не читал ему нотации, не «воспитывал» его лекциями и не давил авторитетом — потом увидел, что он так же научился уступать младшему брату, маме по каким-то вопросам. Это очень радостно, поверьте. Так что излишняя строгость ни к чему. Помните: «Отцы, не раздражайте детей, чтобы они не унывали» (Кол. 3, 21)? По-эстонски это звучит так: «Ärge riielge oma lastega», т. е. «Не ругайте своих детей».

— Но это не значит уступать во всём любой глупости и быть тряпкой?

— Это значит: не раздражать детей, чтобы они не унывали. Мы разве желаем своим детям уныния? И старец Паисий говорит в своих письмах, что каждое новое поколение всё меньше слышит наши слова, но всё больше всматривается в наше поведение, в наши дела. И плоды увиденного совсем не обязательно будут стремительными, вероятнее всего, они будут через годы, а то и десятилетия. Но огорчаться, унывать не нужно: было бы семя посеяно, а всходы будут, когда Бог позволит.

— Но я по себе знаю: гораздо легче что-то сразу авторитарно запретить, рявкнуть — и плод сразу видно. Смирные деточки в галстучках и косыночках…

— Ну да, а лет через пять вы сталкиваетесь ровно с тем же самым явлением, на которое рявкнули, причём возросшим и окрепшим. Не было такого?

— Так и есть. Не назовёшь торжеством православной педагогики.

— Мне кажется, там, где можно уступить, стоит это сделать. Повторяю: речь не идёт о вещах принципиальных. Есть границы, переступать которые не имеет права христианин, и научить соблюдать их мы можем только на собственном примере. А есть те вещи, которые помогут лучше воспринимать ответственность за свою свободу. Умение уступать — одна из них. И, научившись уступать в чём-то маленькому человеку, вы увидите способность уступать у человека взрослого — это парадокс, но это так. Как я понял, то же правило действует как в семье, так и на приходе. Не нужно «ломать» приход, если ты считаешь себя его отцом: вреда будет очень много.

— А что же нужно?

— Терпение и молитва. И постоянное памятование слов апостола: «Подражайте мне, как я Христу» (1Кор. 4,16). Если мы сами — отец, мать, настоятель прихода — стремимся к святости не на словах, а в жизни, то это будет лучшей школой, лучшей гимназией для учеников любого возраста — от первоклашек до пенсионеров. Говорить умные, красивые слова можно с утра до вечера, но если они не более чем пустышка, то это отвращает.

Гаджеты, имже несть числа

— У вас четверо сыновей. Чувствуется разница поколений?

— Очень! Если со старшими я был полон сил, то с молодым поколением, которое в «гаджетах» разбирается лучше, чем в литературе или музыке, я чувствую себя дедом старым. Раньше мы ходили в походы, на лыжах бегали, музыкой вовсю занимались, и, знаете, таких сильных искушений переходного возраста у нас не было. Как будет сейчас, не знаю. С другой стороны, большую надежду внушает то, что все мы постоянно причащаемся. Не может пройти Причастие бесследно, и я верю, что даже в самых тяжёлых испытаниях, с которыми человек может столкнуться, он вспомнит о Христе, об отчем доме — он знает, что ему есть куда вернуться. Кроме того, у нас в семье отношения очень дружеские: поговорить можно всем, все имеют право голоса, совместно приходим к нужным выводам. Но, конечно, поколения различаются: если старшие сыновья вступили во взрослую жизнь без сильных потрясений, то младшего вполне может начать «корёжить».

— Это у многих так. Казалось бы, растёт доченька-цветочек, а потом превращается в кактусину какую-то!

— Не отчаивайтесь и не торопите события, пожалуйста. Настойчиво повторяю, самому себе в первую очередь: терпение и молитва!

— Мы упомянули «гаджеты». Когда вижу детей, впившихся глазами в экраны, не могущих шагу ступить без мобильников, слышу их бессвязную отрывистую речь, которую и речью-то назвать нельзя — это просто набор фонем какой-то с постоянно повышающейся интонацией, — начинаю сильно грустить. Как вы справляетесь с «гаджетоманией»?

— Мы как раз говорили о необходимых границах, чётких правилах, которые нарушать нельзя. Есть такие не только в жизни духовной, но и материальной. Мы видим вред, который наносит такая зависимость от телефонов, поэтому боремся с ней в меру своих сил. Если дома, в семье телефоны используются не больше часа, потом наступает время музыки, книг и прогулок, то в школе мы делаем так: мы разработали программу «Один день без экранов», которая подразумевает полный отказ от всех «гаджетов» всеми учениками один раз в неделю.

— Каковы результаты?

— Собираемся сделать не один день, а больше – уж очень нравится и взрослым, и самим гимназистам, которые вдруг обнаружили, что можно, оказывается, свои чувства выражать не, извините, «лайками», а улыбкой на собственной физиономии, причём умной.

— Отказ от телефонов и т. д. прошёл гладко?

— Да. Правила есть правила. Самое главное из которых — выполняй их сам. Выполняем — как иначе?

Не кричите: «Всё пропало!»

— Похоже, это касается не только обращения с техникой.

— Да всего это касается. Слова родителя, священника, учителя не должны быть пустышкой.

— К проблеме ухода подростков «на страну далече» (Лк. 15,13): ходил ребёнок в воскресную школу, сдавал зачёты, получал грамоты-дипломы, а, достигнув определённого возраста, машет рукой и исчезает — не просто из храма, а из Церкви. Что делать? Кто виноват? — не прошу прощения за русские «проклятые вопросы».

– Если к подростковому возрасту у человека не сформировалась потребность в Боге, привычка обсудить те или иные трудности — от самых, казалось бы, смешных до самых важных — со священником, которому доверяешь, то мы можем только молиться об этом члене Церкви. Силой его возвращать — полная глупость, «танцевать» перед ним — глупость не лучше. Нет: только молитва, и молитва крепкая, настоящая. А кто виноват… Все мы виноваты — и родители, и приход, и священник, и сам ребёнок: делами не подтвердили свою верность Христу. Ногами ходим в церковь, а от Церкви далеко — что удивляться, если подросток делает совершенно логичные выводы и поступает так, как поступает? Но — опять же: не надо махать рукой и кричать: «Всё пропало!» У Христа больше сил, чем мы думаем. Если хоть какое-то зернышко, например, размером с горчичное, мы всё-таки, несмотря на все наши грехи, сумели посеять в сердце человека — дайте время ему и Богу разобраться с этим зерном. Спокойно, без паники, с молитвой — мне кажется, так будет вернее. И надо ещё помнить, что духовный возраст часто может отличаться от возраста душевного и телесного. Бывает, человек всю жизнь ходит в храм, внешне — воплощение настоящего православного/православной, а духом-то он, скажем так, ещё совсем маленький. А бывают дети, которые духом взрослые: мало что понимают в жизни, но на духовные вопросы лучше некоторых священников отвечают. Интересно, правда? И слава Богу!

Материал подготовлен при частичной финансовой поддержке фонда «Русский мир»

Читайте по теме:

«Беспощадная правда Евангелия» — от богослова, родившегося в Эстонии

Владимир Залипский: священник из Таллинна, к которому приезжали тысячи

Протодиакон Андрей Кураев жителям Эстонии: Давайте друг другу завидовать