Рецензия | «Апатия». Синдром отстранённости
На экраны эстонских кинотеатров вышла кинодрама греческого режиссёра Александроса Авранаса, копродукция шести стран: Греции, Швеции, Франции, Эстонии, Германии и Финляндии. В нашем прокате она называется «Апатия», а в международном — "Quiet Life" («Тихая жизнь»); под таким названием она демонстрировалась на 81-м Венецианском международном кинофестивале, где получила приз INTERFILM Award for Promoting Interreligious Dialogue («За содействие межрелигиозному диалогу»). В главных ролях — Чулпан Хаматова, Григорий Добрыгин и две девочки из Эстонии — Наоми Ламп и Мирослава Пашутина.
«Болезнь спящих детей»
Синдром отстранённости (Resignation Syndrome) обнаружили в Швеции лет двадцать назад. Это странное психическое заболевание, поражающее исключительно детей иммигрантов из стран бывшего СССР и бывшей Югославии. Под влиянием постоянно усиливающегося стресса, боязни за свою жизнь и жизнь родителей, тяжёлой обстановки в семье, которая вызвана угрозой лишиться временного убежища — и тогда семью ожидает депортация, дети отключаются от внешних раздражителей, впадают в состояние, очень похожее на коматозное. Они не говорят, не двигаются, лежат с закрытыми глазами. Способы вывести их из этого состояния пока не найдены, надо ждать, пока они сами «проснутся»; с родителями проводятся специальные курсы, как делать с детьми что-то вроде гимнастики, поднимать и сгибать их руки и ноги; при этом родители не должны думать «о плохом»: о прошлом, о проблемах, о возможности быть высланными, так как их тревога передаётся ребёнку и ухудшает его состояние. Чем дольше ребёнок пробудет в таком сне, который на самом деле — бегство от страшной реальности, тем меньше шансов, что он проснётся здоровым. Велика вероятность, что оставшуюся жизнь он будет прикован к инвалидному креслу.
В основе фильма Александроса Авранаса положена реальная история, которая произошла в конце 2015 года с семьёй русских иммигрантов. Дома они были жертвами преследования со стороны мафии и работавшей с преступниками в тесном контакте полицией. На глазах их дочери (в протоколе шведского департамента миграции девочка названа Софи, на самом деле у неё другое имя) родителей вытащили из машины и жестоко избили. Семье удалось бежать в Швецию и получить временное убежище; когда срок разрешения подошёл к концу, семья сообщили, что оснований для выдачи постоянного вида на жительства миграционные службы не усматривают. Девятилетняя девочка, услышав это, отключилась.
Известно, что выздоровление детей в таких случаях зависит от того, ощущают ли они себя в безопасности. Когда родители получают постоянный ВНЖ, они перестают пребывать в стрессе, тревожность отступает. И при контактах их состояние передаётся «спящему» ребенку. Всё это выглядит фантастично, но это так.
Авранас очень немногое изменил в истории Софи. Обострил мотивы, которые заставили семью покинуть РФ: герой фильма Сергей Галицын (именно так пишется его фамилия в титрах!) работал директором школы, делился с учениками запрещённой литературой, беседовал с ними о реальном положении в государстве. Время действия фильма 2018 год, ещё до войны в Украине, закона «о дискредитации» не было, поэтому спецслужбы ограничились тем, что на глазах у младшей дочери Кати Сергея вытащили из машины, избили, нанесли ему ножевое ранение и окровавленного бросили лежать в снегу.
Когда рушится надежда
Авранас и его оператор Олимпия Митилинайу прекрасно знают, как воздействовать на эмоции зрителя, какими средствами заставить его испытать хотя бы в малой степени то, что испытывают герои фильма. Пока ещё ничего не произошло, зритель, возможно, вообще не знает, про что он будет смотреть, но чувство тревоги, ощущение странного холода и беспомощности возникает с самого начала. Через ритм и через композицию кадра. Галицыны, две дочери и родители: Алина (Наоми Ламп), Катя (Мирослава Пашутина), Наташа (Чулпан Хаматова) и Сергей (Григорий Добрыгин) — появляются в кадре друг за другом и выстраиваются, как на семейной фотографии, глядя с натянутыми улыбками в объектив: к ним пришли проверяющие из миграционной службы, мужчина и женщина. Чиновники внимательно осматривают благоустроенную, просторную, но какую-то раздражающе стерильную квартиру — временное жильё. Мужчина благожелателен, женщина корректна, но в одном-единственном жесте, в том резком движении (почти выпаде) руки, с которым она возвращает Наташе чайную чашку, уже угадывается смутная тревога.

Галицыны живут в Швеции уже довольно долго. (Временное убежище предоставляется на срок от 13 месяцев до 3 лет.) Девочки бойко болтают на шведском, учатся в школе, Катя поёт в хоре, Алина занимается прыжками в воду, семья кажется благополучной (хотя бывший директор школы Сергей занимается самой неквалифицированной работой, он уборщик), девочки хотят стать настоящими шведками, уже выбирают себе шведские имена… Перед тем, как предстать перед комиссией, Наташа осматривает шрам от ножевого удара, всё ещё краснеющий на животе мужа, чем-то смазывает его — это ведь тоже аргумент, тоже свидетельство того, что в РФ Сергей подвергался преследованиям и возвращение станет смертельной угрозой для Галицыных. Но когда на комиссии Сергей поднимает рубаху и требует, чтобы чиновница взглянула на шрам, та сначала игнорирует его, а затем покидает комнату и запирает её: дверь будет открыта, когда вы успокоитесь.
Иммигранты и государство: им не понять друг друга
Галицынам было отказано в постоянном ВНЖ, так как комиссия сочла их аргументы недостаточными. В течение 10 дней им следует представить апелляцию, дополнить своё досье показаниями дочери, которая видела, как двое в полицейской форме и двое в штатском (очевидно, агенты ФСБ) напали на отца.
Холодная, руководствующаяся в своих действиях исключительно формальными предписаниями и однажды принятыми законами государственная машина и люди, попавшие в беду, испытывающие страх за свою жизнь, говорят на разных языках. Не только в прямом, но и в переносном смысле.
Разумеется, Александрос Авранас на стороне Галицыных. Но он сделал свой фильм так, что зрителю оставлена возможность мысленно «сыграть на обеих сторонах доски». Представить себя и в положении и несчастных преследуемых Галицыных, и в положении государственных структур, чиновников, для которых сидящие по другую сторону стола просители — всего лишь люди, претендующие на место под солнцем в благополучной и очень гордящейся своим демократическим устройством стране.
Кате в итоге предстоит выступить перед миграционной комиссией и рассказать о том, как на отца напали. Стресс непосилен для девочки: посреди школьного двора она падает и теряет сознание. Пока ребёнок болеет, семья может оставаться в Швеции. Однако первое, что слышат родители в больнице: анализ показал, что в крови Кати нет никаких наркотических веществ. Почему был сделан такой анализ? Оказывается, были случаи, когда родители, получив отказ в постоянном ВНЖ, вводили детям наркотические средства, чтобы зацепиться за Швецию. Первая реакция чиновников: а вдруг мы имеем дело с подобным случаем: ради своего выживания взрослые готовы рискнуть здоровьем ребёнка? И ведь где-то в подсознании чиновника шевелится мыслишка — её тщательно загоняют внутрь, но совсем избавиться от неё трудно: предоставляя блага иммигрантам, мы чего-то лишаем своих людей, законопослушных и верных государству, работающих на его благо. А как граждане страны отнесутся к этому?

Подозрение и наркотиках вовсе не говорит о злонамеренности или бездушии чиновника. Или, мягче говоря, об отсутствии эмпатии. (Хотя вообще-то государственная машина по определению бездушна: когда её создавали, этот элемент не вложили. За ненадобностью. Если решения будут приниматься не по закону, а по совести, к чему это может привести?) Оно говорит о весьма неутешительном практическом опыте. Ведь дело приходится иметь не только с беженцами из бывших СССР и СФРЮ, а и наплывом иммигрантов из стран ислама. В Мальмё, в частности, четверть населения исповедует ислам — и в этом городе самый высокий уровень преступности на всё королевство. В случае с Галицыными чиновники, обжегшись на молоке, дуют на воду.
А теперь станьте на сторону Галицыных. Что они видят? Безучастные лица чиновников, холодные, лишённые интонации ответы. Понимание между двумя сторонами конфликта невозможно. Слишком разнятся менталитеты. А социум, кажется, дошёл до такого совершенства в своем развитии, что мягкой прокладки между автоматизмом тех, кто представляет официальные структуры, и людьми, нуждающимися в спасении, уже не осталось.
Keep smile!
Чтобы получить право общаться с лежащей в состоянии Resignation Syndrome Катей, родители должны пройти курс обучения. Главное: улыбаться. Сестра Ариадна (Элени Руссиноу) растягивает рот до ушей и требует, чтобы Сергей и Наташа всегда были оптимистичны, не говорили и не думали о прошлом, о преследовании, о проблемах.
Жуткое зрелище: стерильные белые стены лечебницы и два ряда коек, в которых лежат дети с синдромом отстранённости. И другой эпизод в этой же лечебнице: дети в инвалидных креслах, за каждым креслом — стоящая чуть ли не по стойке смирно медсестра, а у кресел — родители, говорящие с детьми, гладящие их руки, пытающиеся пробиться к сознанию несчастных, теряющие надежду.
Сестра Ариадна тоже испытала на себе боль, выпавшую на долю матери ребёнка с синдромом отстраненности. Сама она из Черногории, её семью тоже должны были депортировать, с сыном Юрием случилось то же заболевание, он пробыл в бессознательном состоянии слишком долго и остался инвалидом. Муж Ариадны погиб, и поэтому она получила ВНЖ.
В этот момент зритель — если он не отучился сострадать — должен содрогнуться: какую же цену придется заплатить Галицыным за возможность остаться в Швеции?

А нам всё мало
Чулпан Хаматова — прекрасная актриса. Григорий Добрыгин — очень хороший актёр, убедительный в роли растерявшегося, не знающего, как поступить, мужчины. Но по-настоящему фильм держится на Алине и Кате, на Наоми Ламп из Таллинна и Мирославе Пашутиной из Нарвы. Девочки не играют — живут в кадре. (Естественно, тут глубокий поклон режиссёру, потому что драмы, которые испытывают Алина и Катя, совсем не детские, тут на одной естественности и органике не выедешь, тут нужна точная, умная и тактичная работа постановщика — но то, как эти девочки проносят сквозь фильм характеры и боль свои героинь, достойно восхищения.)
Катя без сознания. Значит, рассказать комиссии о нападении на Сергея должна Алина, которая при этом не присутствовала. Сергей решает, что Алина должна заменить Катю. Пишет ей текст, репетирует с ней. До одури. Орёт на девочку: «Не верю!» (Тоже мне Станиславский!) И она действительно произносит этот текст заученно, она ведь не видела нападения, а отец давит на неё, не даёт освоить текст, представить себе, будто всё это происходило с ней.
Именно Алина — главная героиня фильма. Именно на её долю выпало больше всего страдания — сначала из Кати делали спасительницу, теперь её роль навязали Алине. Катя ушла в бессознательное состояние, Алине деться некуда, и между ней и родителями растёт отчуждение. Слишком много свалилось на неё. И когда в бассейне Алина обречённо поднимается на вышку для прыжков в воду, каждый её шаг — путь в невозвратное.

Картина Александроса Авранаса движется — в медленном, иной раз блестяще оправданном, иной раз чуть излишне растянутом — ритме к трагедии, но в последний момент режиссёр идет на уступку зрительским нервам и завершает фильм если не счастливым финалом, то, во всяком случае, дарящим надежду. А немногим раньше Сергей и Наташа лихо подтягивают хиту группы СБПЧ: «Всё, что может провалиться, проваливается. Так нам и надо, а нам всё мало». В совершенно безнадёжной ситуации их на миг выручает вдруг проснувшаяся типично русская бесшабашность.
Конечно, то, что выпало на их долю, малым не покажется, но режиссер все же подарил семье Галицыных немного человеческого тепла. От Ариадны, их подруги по несчастью. И от милой старушки, которая дала семье пристанище в своём подвале и вручила ключи от старого раздолбанного, но всё же оставшегося на ходу, «волво». Старушка понимает, что нарушает закон, но делает выбор между законопослушностью и человечностью в пользу человечности. Потому что помнит время, когда такие поступки ещё не вышли из моды.
Читайте по теме:
«Швейная машина» с печорскими и киевскими корнями — лучший фильм Эстонии 2024 года
Комментарии закрыты.