Жизнь продолжается. Ветеран-афганец Алексей Харькин о себе и своих товарищах

По словам Алексея, в Эстонии, в городе Таллинне, он живёт с конца 1980-х годов — после того, как вернулся из Афганистана, — поманила морская романтика. Домом вначале стал рыболовный траулер, но скоро появилась семья, что заставило его в конце-концов сойти на берег. Поэтому если сегодня Алексей и совершает путешествия, то на машине или по воздуху — в первую очередь для того, чтобы повидаться с друзьями, где бы они ни жили: в России, Латвии или Армении. Работой в компании Eesti Gaas он доволен — стабильная, а вот свои характер и силу Алексей по-прежнему проверяет в спорте.

 

— Сам я из Челябинской области на Урале. Родители, когда началось строительство КамАЗа, поехали туда, и я — вместе с ними. Десять лет прожил в Набережных Челнах, там же окончил школу, после чего с одноклассниками отправился в Ленинград. Незнакомый город, далеко от дома, но мы знали, что если поступим в училище, для нас найдут место в общежитии. Так и случилось.

Ещё в школе Алексей серьёзно занимался спортом — лыжами и боксом, в котором добился больших успехов, став городским чемпионом в своём весе. Учась в Ленинграде, начал посещать секцию дзюдо и скоро тоже достиг впечатляющих результатов, показав второй результат по городу.

— В Питере у меня появился новый друг — Андрей Иванов, спортсмен, как и я. Вместе мы в 1985 году пошли и в армию. Куда отправят, нам не сообщили, сказали, что туда, где тепло, и только когда приземлились, объявили, что мы — в Ашхабаде. Помню, когда дверь самолета открылась, в лицо ударил горячий поток воздуха. В начале двухтысячных, когда смотрел фильм «9 рота», я вновь пережил это ощущение, которое охватывало новобранцев с берегов Балтики, когда они неожиданно оказывались в Средней Азии.

Здесь вам не равнина, здесь климат иной

Очутившись в учебной роте в Ашхабаде, Алексей Харькин и его товарищ узнали, что через полгода их пошлют в Афганистан. По словам Алексея, не было случая, когда кто-то из призывников отказывался ехать, все искренне считали, что выполняют свой долг перед Родиной, защищают её южные рубежи. Одновременно присутствовали и юношеский задор, желание проверить себя в трудных обстоятельствах, пусть и связанных с угрозой для жизни.

— Помню, как одного парня из нашего взвода перед самой отправкой в Афган  врачи отстранили от службы. Так вы знаете, спустя время, когда я лежал в госпитале после контузии, то встретил его! Оказывается, он дошёл до самого высшего начальства, чтобы только его послали в Афганистан. Или ещё один мой товарищ по учебке, Марат, который в России живёт. Он — альбинос с белыми волосами, кожа которого плохо переносит дневной свет. Он тоже мог не поехать, но был с нами! 

 

Как рассказал Алексей, он служил в 897-й отдельной роте разведки, в которой все солдаты были спортсменами-разрядниками, мастерами спорта и чемпионами Советского Союза. Задача, стоявшая перед ними, — незаметно дислоцироваться на определённый участок местности, где проходили караванные тропы, через которые моджахеды возили оружие и наркотики, и выставить там специальную аппаратуру.

— В засаде можно и день и два просидеть, а каравана не дождаться. А тут датчики реагируют на колебания почвы, если караван идёт. Можно просчитать скорость его движения, вьючные идут или нет. И тогда уже в действие вступала артиллерия, тот же «Град». Выполняя задание, мы шли пешком километров 30-40 и только ночью, а днём прятались. Жарко, но ничего, терпели, воды только питьевой не хватало. 

 

Алексей объяснил, что опасность подстерегала везде и всех и не только в бою. Можно было и в засаду попасть, и на мине подорваться, что с ним однажды и произошло. Их взвод передвигался на БТРе, который наехал на мину. Хорошо, что все на броне сидели, — взрывной волной их отбросило, но живы остались, при этом Алексей получил контузию.

— Друзей теряли, да. Бывало, с задания в часть возвращаешься, в казарму входишь, смотришь — кровать заправлена, а на ней берет лежит. Понимаешь, что товарища, кто ещё недавно рядом был, уже нет в живых. Мои родители знали, где я служу, и переживали, конечно. Но им я всегда писал, что всё хорошо, жив-здоров, помогаю местным жителям виноград собирать. Когда уже демобилизовался, домой пришёл, мама спросила, что со мной случилось. Я говорю — ничего. Она: «Ну как же! Я, когда читала твои письма, чувствовала, что листы больницей пахнут. В госпитале лежал?»

 

У пропасти на краю

После демобилизации в 1987 году Алексей Харькин возвратился в Ленинград. С другом Андреем Ивановым, с кем был в одной разведгруппе, и ещё с одним парнем из Афгана решил пойти в дальние моря. Вместе отправились в Таллинн, поступили в мореходную школу. Андрей, правда, скоро вернулся в Ленинград, где его ждала девушка, а второй товарищ уехал на Дальний Восток, потому что в Эстонии ему не открыли визу, чтобы за границу плавать. И получилось, что в Таллинне остался лишь Алексей, у которого здесь жила невеста.

— Несколько лет я ходил в море, ловил рыбу, но потом решил подыскать занятие на берегу — уж больно много времени приходилось проводить в плавании, в то время как у меня уже рос сын. К тому моменту жизнь вокруг изменилась: Эстония обрела независимость, появился частный бизнес. А так как я всегда отличался хорошей физической подготовкой, мне предложили работу в личной охране одного банкира.

Но потом жизнь Алексея обрушилась: у него на глазах погибла его семья — жена и шестилетний сын. Переходивших дорогу, их сбила машина. Это случилось в столичном районе Ласнамяэ на скоростной автомагистрали, вырубленной в плитняке, которую в народе называют «канавой». Он увидел их растерзанные тела, камни вокруг, показалось, будто он снова в афганском ущелье. Хорошо, что рядом оказался напарник Алексея, не давший ему вытащить пистолет из кобуры.

— Очнулся я уже в больничной палате, привязанный к постели. Спустя какое-то время меня выпустили, и я вернулся к работе. В голову лезли всякие дурные мысли, я даже играл в русскую рулетку. Спасибо людям, встретившимся на моём пути, которые помогли переосмыслить случившееся. Опять же, Андрей Иванов, близкий друг с юности, позвал в Петербург, и я поехал, потому что здесь и дом, и сам город напоминали о произошедшем. Три года меня не было в Таллинне, за это время я восстановился и решил вернуться обратно. Ещё раз женился.

Алексей продолжил заниматься спортом. Как он сам заметил, если бы не спорт, его жизнь, наверное, по-другому бы складывалась. Спорт — поддержка не только физическая, но и духовная. Он не претендует на рекорды, за которые дают медаль, но «рекорды для себя» ставит. Это не только ежедневные утренние пробежки, занятия в спортзале или бассейне. Каждый год Алексей участвует в разных соревнованиях. Например, несколько раз выступал в чемпионатах Европы по спортивному ножевому бою, в которых занимал второе место.

 

— А недавно я принял участие в одном из сложнейших соревнований в мире Ironman, проходившем в Таллинне, когда в течение дня нужно проплыть 4 километра, потом пересесть на велосипед и проехать 180 километров и после этого ещё пробежать марафонскую дистанцию 42 километра. Всего — 226 километров. Каждую из дистанций необходимо преодолеть за определённое время, в противном случае с соревнования снимают. Для меня это — настоящий вызов, но все требования я выполнил. После Афганистана именно этого не хватает — возможности испытать себя на прочность.

 

Равняя единый строй

Алексей Харькин рассказал, что в Таллинне с конца 90-х годов существует Союз ветеранов Афганистана, локальных войн и конфликтов «Боевое братство», в который наряду с русскими входят и эстонцы, и он является членом его правления. До пандемии слёты ветеранов-афганцев регулярно проходили в Литве, Латвии, члены Союза устраивали их в Эстонии.

— В Ласнамяэ в честь погибших в Афганистане советских военнослужащих установлен памятный камень (недавно какие-то вандалы его красной краской облили). Мы там всегда собираемся 2 августа, в День Воздушно-десантных войск, и 9 мая, в День победы. Непосредственно наш праздник — День вывода советских войск из Афганистана — мы отмечаем 15 февраля и возлагаем к камню цветы, одновременно это и день памяти и скорби обо всех погибших воинах-интернационалистах.

Члены «Боевого братства» посещают могилы, где похоронены их боевые товарищи, навещают вдов и матерей погибших офицеров. Чтя подвиги предков, сложивших головы на другой войне, Великой отечественной, возлагают венки к Бронзовому солдату на Военном кладбище. Дети, подрастая, смотрят на них и воспитываются.

— В столицах всех бывших союзных республик стоят памятники воинам-афганцам. Но в Таллинне, если не считать памятного камня в Ласнамяэ, такого нет. И мы сейчас собираем средства на его установку, это цель «Боевого братства». Ведь сколько наших ребят погибло в Афганистане, сколько оттуда вернулось калек-инвалидов, а у живых и, казалось бы, здоровых, сколько осталось душевных ран, которые каждый из нас старается не замечать. Ведь жизнь продолжается.

 

Алексей имеет ряд наград: почётный знак «Воина-интернационалиста», медаль «От благодарного афганского народа» и особо ценимую медаль «За отвагу», полученную за выполнение боевых заданий. 5 ноября всех сослуживцев он поздравил с Днём военного разведчика, отмечаемым в вооруженных силах России, Беларуси и Казахстана. Летом съездил в Латвию, где встретился со своими боевыми товарищами — братьями-латышами Андрисом и Юрисом, с которыми не виделся 30 лет. Ещё раньше побывал в Беларуси, проведал офицера из своей части, в Армению со своим питерским другом Андреем Ивановым слетал на встречу с бывшим командиром.

— Как-то раз в волейбол на пляже играю, а у меня на груди наколка с Афганистана осталась с обозначением группы крови, всем такую делали. И подходит незнакомый парень: «Здорово! Салам бача! В Афгане служил, где именно?». Вот так мы в том числе узнаём «своих».

Материал подготовлен при финансовом содействии некоммерческой организации «Фонд поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом».

Читайте по теме:

Вестеринен: Советских воинов-афганцев в Эстонии не считают ветеранами до сих пор. Это несправедливо